Смертоносная чаша

же когда умер дядя, я оказался на кладбище в последние минуты. А теперь… Теперь я уже сравнительно спокойно рассматривал труп человека, с которым совсем недавно разговаривал. Теперь все мои чувства не имели смысла и ужас не заполнял меня. Неужели человек способен привыкнуть к самому страшному – к смерти? Нет, я к этому никогда не привыкну. Разве что стану по-взрослому смотреть на страшные вещи, которых нам в жизни, увы, не избежать.

Вано предложил мне сигарету, и я жадно затянулся.

– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – мрачно спросил он.

– Думаю, что мы законченные идиоты! – со злостью выкрикнул я.

– Ты прав, Ник. Но ничего уже изменить нельзя. Давай лучше подумаем о случившемся.

Подумаем о случившемся! Не знаю почему, но меня сегодня бесили все работники угро. Даже Вано. Столько прошло времени, а убийца спокойненько разгуливает на свободе, насвистывая веселую песенку о дурачках. Наверняка издали наблюдает за нами и мерзко хихикает в кулачок. Правильно делает! Есть над кем посмеяться! Он ловко обводит нас вокруг пальца. Перед нашим носом совершает одно убийство за другим. А мы, как полные придурки, носимся взад-вперед, попусту суетимся и ничего не делаем.

Толмачевского давно нужно было арестовать! Давно! Хотя бы для его же безопасности, ведь он явно представлял угрозу для преступника. А мы… Он нам откровенно сказал, что знает имя убийцы, а мы и палец о палец не ударили, чтобы задержать его!

Я резко развернулся и пошел прочь от этой суетящейся компании сыщиков. Я даже не оглянулся на выкрики Вано. Чушь какая-то! Невиновный человек сидит в тюрьме. По-прежнему погибают люди. А эти только и умеют, что установить время смерти и определить количество алкоголя в крови погибшего. На большее они, похоже, не способны.

Вано догнал меня на обочине дороги. Я уже успел тормознуть попутную машину, и Вано запрыгнул в нее вслед за мной. Автомобиль помчал нас в город. Раздражение мое постепенно стихало, к тому же я понимал, что не следует жалеть о прошлом, нужно просто не повторять своих ошибок и довольствоваться теми фактами, которыми мы располагаем на сегодняшний день.

– К какому они пришли выводу? – продолжая по инерции хмуриться, спросил я у товарища.

– Полное заключение будет сделано после проведения экспертизы, – тоже хмуро ответил он.

– Свидетелей происшествия, конечно, нет, – утвердительно сказал я, но все еще надеясь на чудо.

– Да, Ник. Нет. Ты же сам видел: дорога заброшенная, движение слабое. Машина могла слететь в пропасть, когда поблизости никого не было. Но, безусловно, угро сделает все, чтобы отыскать очевидцев. Может, кто и откликнется, —

– вяло предположил он, явно не рассчитывая на успех.

– Вано… – Я на секунду задумался. – А лично ты веришь в случайную гибель Толмачевского?

– Во что я верю, а во что нет – не имеет никакого значения. Пока мы располагаем, к сожалению, весьма неутешительными фактами. Толмачевский был сильно расстроен. К тому же – пьян. Мало того, он чувствовал свою вину в смерти Анны.