Мир наизнанку

– Такое чувство было, как будто тебя под дых ударили. Понимаете, если бы ББ такой же козел был, как наш бывший преподаватель физры, мне бы просто противно стало, и все. А Борис Борисович…

– Да, ты говорил, что тебе он нравился.

– Он всем ребятам нравился.

– Наверное, девчонкам тоже. Может быть, со стороны Жанны это был просто порыв? А ваш Лагутин не захотел ее обидеть и высказался позже, потом, когда ты ушел. Например, если бы мне выказала свою симпатию пылкая юная девочка, я бы так и сделал. Не обижать же ее криком, понимаешь?

Женя пожал плечами. Было заметно, что такой поворот дела кажется ему маловероятным.

– А еще когда ты видел Жанну с этим незнакомцем из «Макдоналдса»?

– Он ее однажды возле школы поджидал. Я с последнего урока ушел, домашнее задание не приготовил, а там как раз тетради надо было сдавать. Ну, вот. Я вышел и вижу – он стоит с той стороны школьного забора, возле «ракушек». Стоит, курит, облокотился о дерево.

– А как ты догадался, что это именно он?

– Очень просто. Он был в тех же очках. Они совершенно не подходили ко всему остальному.

– А во что он был одет? – с любопытством спросил Дима.

– Было еще холодно. На нем дубленка была, шапка коричневая. И эти очки затемненные. Не из той оперы.

– Отличная память у тебя, парень. Ты не пытался за ними следить?

– Пытался. А толку что? У него машина была. Белая.

– Машина? А какая? Ты в марках разбираешься?

– Разбираюсь. Я бы и номер записал, не успел просто разглядеть. Машина стояла ко мне боком, когда они сели и поехали, я далеко был.

– Так какая же машина? «Волга»? – спросил Дима.

– Никакая не «Волга». «Жигули», «девятка».

– И спутник Жанны сел за руль?

– Да, он повел. Это его была машина. Если бы я тогда номер разглядел…

– Кто же знал, что так получится? – сочувственно проговорил Дима. – Не стоит из-за этого казниться.

– А вы милиции про Лагутина доложите?

– Сначала сам послежу. Если он покажется мне подозрительным, то доложу. Надеюсь, ты не против?

– А про меня?

– Как скажешь, дружок.

– Лучше не надо.

– Лады. Давай договоримся так. Я раскрою, от кого получил информацию, только в том случае, если Лагутин окажется по-настоящему замешан. Речь идет об убийстве, мы не можем с тобой прятаться.

Дима специально сказал «мы с тобой», чтобы придать мальчику хоть немного уверенности. Тот подумал и кивнул, соглашаясь:

– Ладно. В крайних обстоятельствах можете про меня рассказать.

– Мы нашли его, – коротко сообщил Сухарев по телефону. – Сейчас придем. Неверова с нами.

– Они его нашли, – повторил Ратников, выходя в приемную и глядя на Лизу блестящими глазами. – Все сработало.

Фотографа звали Глеб Соколов. Это был довольно высокий плотный человек сорока трех лет – живой, улыбчивый, уверенный в том, что все люди – братья, и вполне довольный этим обстоятельством. Нина Николаевна Неверова завороженно смотрела новому персонажу в рот и, кажется, на радостях была не в силах мыслить здраво. Что бы у нее ни спрашивали, она только невпопад кивала и сдержанно улыбалась.

Впрочем, сегодня сыщикам было не до нее. Все их внимание сосредоточилось на обретенном свидетеле. Глеб Соколов не мямлил, не заводил глаза в потолок, а на каждый вопрос, чуть подумав, давал точный и исчерпывающий ответ.

– Обычно я не пристаю к женщинам на улице, – признался он, забавно сморщив нос. – Но тут что-то меня словно толкнуло. Я увидел… э… Нину и тут же ударил по тормозам.

– Ни с того ни с сего? Впервые в жизни? – поддерживая его легкий тон, поинтересовался Ратников.

– Да вы только взгляните на нее объективно, – понизив голос, зашептал Глеб.

Все непроизвольно повернулись и посмотрели на Неверову. Она и в самом деле была хороша. Лизе она напоминала картинку из женского иллюстрированного журнала, где красота каждой модели умело подчеркнута специалистами. Этот перл играл без всякой ретуши – рыжеволосый, широкоскулый, белокожий, с широко распахнутыми, горчичного цвета глазами.

– Почему вы не оставили ей своей визитки? Не попытались продолжить знакомство? – настаивал Ратников.

– Она бежала от меня, как от чумы. Я даже слегка растерялся. Сначала-то все было нормально. Мы немного поболтали обо всяких пустяках, посмеялись. И только я собрался познакомиться по-настоящему, представиться, все такое, как вдруг по дороге на большой скорости пронеслась машина. Нина вздрогнула и словно бы очнулась. Беспечность с нее мгновенно слетела, она стала нервничать и тут же засобиралась ехать.

– Но почему вы не сунули ей визитку? – настаивал Ратников.

– Да не было ее у меня с собой. Осталась в машине. Но разве она стала бы ждать?

– А почему вы не попросили у нее номер телефона?

– Я попросил, но она вместо ответа вытянула в мою сторону руку с обручальным кольцом.

– А вы не запомнили номер ее машины?

Глеб бросил в сторону Неверовой опасливый взгляд и коротко ответил:

– Запомнил.

Нина Николаевна непроизвольно приложила руку к груди. Кстати, обручального кольца на ней уже не было.

– Во время вашей встречи вы хотя бы раз смотрели на часы? – перешел Ратников к более насущному вопросу.

– Сто раз смотрел. Я опаздывал на важную встречу. И все равно не мог уйти. Меня держала непонятная сила. – Он говорил без тени иронии, и Неверова казалась все более отрешенной. Эйфории по поводу появления свидетеля поубавилось, и сквозь нее проступило кокетливое любопытство.

– В котором часу вы встретились?

Глеб прикусил нижнюю губу, сдвинул брови и секунду спустя уверенно сказал:

– Двадцать минут шестого.

Артем Сухарев медленно выдохнул. Заявление Соколова означало, что они свои деньги отработали. У Нины Николаевны Неверовой с сегодняшнего дня появлялось алиби. Что и требовалось по контракту.

Лиза испытывала самые сложные чувства. Ведь это именно она способствовала продвижению дела! Она пустила в дело свою женскую интуицию и подбила Неверову на более откровенный разговор. Значит, и поиски благополучно завершились во многом благодаря ей. Приятное и волнующее чувство. Сейчас Лиза почти что любила эту рыжеволосую штучку, которая сидела на венском стуле, закинув ногу на ногу.

Пока Ратников завершал с Соколовым всякие формальности, Нина Николаевна засобиралась домой. Она благосклонно приняла помощь Сухарева, который подал ей плащ, покопалась в своей сумочке, ловко попудрила носик и, хлопнув крышкой, убрала пудреницу назад. Попрощавшись со всеми, сказала какие-то слова благодарности, кивнула головой, одарила всех своей ослепительной улыбкой и двинулась к двери. Но перед тем как выйти, чуть-чуть повернула голову в сторону Лизы, бросив на нее какой-то слишком многозначительный взгляд. Взгляд откровенно торжествующий. Взгляд победительницы. И он Лизе категорически не понравился.

«Такое впечатление, что она обманула меня и торжествует, – с внезапной тревогой подумала Лиза. – Что бы это значило?» Взгляд Неверовой преследовал ее целый день. Лиза стала рассеянной, невпопад отвечала на вопросы, чем обеспокоила даже невнимательного Сухарева.

– Ты как себя чувствуешь? – спросил он. – Не заболела?

– Да нет, а что?

– Беспокоюсь. – Глаза Артема из-за толстых линз казались особенно глубокими.

– Артем, сними очки, – внезапно попросила Лиза.

– Зачем? – спросил тот, тут же выполнив ее просьбу. – Я знаю, что без них выгляжу лучше, но я плохо вижу.

Лиза рассмеялась. Артем похлопал ресницами и сощурился. Без очков он казался совершенно другим человеком.

– Другой человек, – сказала Лиза, – тебе не идет эта оправа. Вот и все. Надо пойти в «Оптику» и подобрать нормальную.

– Я так и сделаю, если ты пойдешь со мной и поможешь, – мгновенно среагировал Артем.

– Ладно. Когда скажешь, тогда и пойдем.

Дима Скороходов, наблюдавший за этой сценой, пораженно крякнул из своего угла.

– Зачем ты дразнишь Сухарева? – с некоторой обидой спросил он, когда Артем удалился. – Он хороший парень.