Гробница Наполеона

— Чушь! — сказал бледный от волнения Валентин Борисюк. — Я понимаю: на меня легче всего спихнуть! Сам вызвался! Но я не убийца! Не убийца!!

При этих словах Грушин вдруг расхохотался. И Валентин тут же осекся.

— Остались мы с Ингой,— напомнил Артем.— Ну, что ж ты замолчал?

— А с вами тоже все понятно. Инга знала о тайной лестнице, потому что пользовалась ею неоднократно. А ты… Ты мог узнать об этом от Инги.

— Я ему ничего не говорила! — вскинулась та.

— А кто тебе поверит?

— Когда я осталась здесь одна и подошла к буфету… — сказала вдруг Кира. — Я обратила внимания, что ножа там нет. Пистолет на месте, а ножа нет.

— Я его не брал, — слишком поспешно заявил Валентин Борисюк.

— Что ж ты так долго торчал у буфета! — заметила Инга. — Артему стало плохо, и мы отвлеклись. У тебя был момент.

— Ты сама там стояла, — напомнила Кира. — Мы обсуждали, как выйти из дома, и у тебя тоже был момент.

— Короче, все могли. Кроме меня, — подвел итог Грушин.

— Ай, Даня, ай молодец! — хлопнул в ладоши Артем. — Но ведь дом-то с секретом! Быть может, не с одним? Признайся, где еще есть тайная лестница? А тайная дверь? Или потолок в кабинете опускается? А? Ты же выдумщик!

— А нож? — напомнил Грушин.

— Ну, для такого фокусника, как ты, это задачка плевая! Может, у тебя было два таких ножа?

— Это легко можно проверить, — усмехнулся Грушин.

— Как? — хором спросили гости.

— Если в груди следующего трупа будет торчать точно такой же кинжал…

Что тут началось! Гости заволновались. Все категорически отрицали свою причастность к убийству следователя и возможность появления нового трупа.

— Спокойно, господа. Спокойно. Следователя позвал я. И мне-то уж точно не было резона его убивать. Зачем?

— А зачем ты устроил это шоу? — со злостью спросил Артем. — Зачем собрал нас? Нормальному человеку такое и в голову не придет! А у сумасшедших, как известно, нет логики! Короче, я требую, чтобы, во-первых, включили свет. Это уже не смешно. Во-вторых, чтобы к приезду милиции убийца был найден. Пока он не признается или не будет стопроцентных доказательств, кто это сделал, из этого дома никто не уйдет. Все.

— Насчет света согласна, — поддержала его Прасковья Федоровна. — А насчет второго пункта… На рукоятке ваши отпечатки пальцев, вы и отдувайтесь. Мы с Сидом здесь ни при чем.

— А за меня ты заступиться не хочешь? — тихо спросила Кира.

— Ну, ты-то не могла его убить. Ты была здесь, в каминном зале…

В этот момент Грушин легко поднялся и подошел к стене между кабинетом и каминным залом. Там стоял стеллаж с книгами. Пошарив рукой, он незаметно надавил на какой-то рычаг, и стеллаж поехал в сторону.

Взорам гостей предстал кабинет, где все также мерцал трехрогий подсвечник, распространяя запах розового жасмина, а в кресле сидел мертвый следователь Колыванов. От неожиданности Прасковья Федоровна громко ахнула. Инга позеленела, пробормотав:

— Господи, меня сейчас вырвет.

— Прекрати немедленно, Грушин! — выкрикнул Артем.

— Фальшивка, — спокойно заметил хозяин дома. — Имитация книжного стеллажа. Сделано на совесть. Я любил, поработав у себя в кабинете, зайти потом в каминный зал, посидеть в темноте, посмотреть на огонь. Но так, чтобы об этом никто не знал…

— Зачем? — несколько рассеянно спросил Артем.

— В детстве мне не хватало одиночества. Впрочем, ты об этом знаешь. Вспомни общагу. Мы столько ночей душу друг другу изливали… Эх, Тема!

И Грушин вновь нажал на потайную пружину. Стеллаж с книгами поехал на свое место.

— Хорошо устроился, — сквозь зубы сказал Артем, внимательно наблюдая за его манипуляциями. — Тайная дверь за ковром, тайная лестница, муляж стеллажа с книгами… Зачем такие сложности, Даня?

— Я чувствовал, что мне это когда-нибудь пригодится. И потом… Я же сказал, что мне приходилось принимать гостей, которые хотели остаться незамеченными для остальных обитателей дома.

Женщины, сидящие за столом, переглянулись.

— Что за намеки? — сказала Инга.

— Ты столько раз бывала у нас дома, — заметила Прасковья Федоровна. — Кажется, вы с Кирой…

— Подруги. И что? — с вызовом спросила Инга.

— Кира тоже к тебе ходила, — тряхнула серьгами писательница.

— Мы обменивались рецептами, — поспешно сказала ее подруга.

— Почему же ты так отвратительно готовишь? — заметил Сид.

— Скажи, Кира, — пристально глянула на подругу Прасковья Федоровна. — Инга тебе показывала тайную дверь?

Кира еще больше побледнела. И ничего не ответила.

— Значит, ты могла?

— Я же сказала. Когда я подошла к буфету, кинжала там не было.

— Но ведь никто не может этого подтвердить, — резонно заметил Артем.

— Ну что, бросим жребий? — весело спросил Грушин. — Теоретически каждый из нас мог. Кто хочет стать убийцей?

— Типун тебе на язык! — отмахнулась Прасковья Федоровна.

— Тогда поищем мотив, — охотно согласился Грушин. — Кто из вас хочет поделиться своей маленькой тайной? Ну?

Но гости молчали…

Веселая карта. Впрочем, и Кира Крымова не всегда была такой унылой, невзрачной особой в бесформенных балахонах. Отнюдь. В семнадцать лет она была очаровательной девушкой, очень хорошенькой и смешливой. Обожала короткие юбки и трикотажные кофточки, подчеркивающие достоинства ее стройной фигурки. Росточком Кира была невысока, всего-то метр шестьдесят, но сложена отлично. Короткая модная стрижка, раскосые глаза, смуглая кожа и неизменная улыбка.

Такая Кира могла вскружить голову кому угодно! Еще в школе у нее отбоя не было от кавалеров. Каждый вечер кто-нибудь маячил под окнами в ожидании, пока та выглянет во двор. Она охотно бегала на свидания, целовалась в кинотеатре, на последнем ряду, а позже блистала на дискотеках и в ночных клубах. Но также охотно расставалась с героями своих романов, ибо не относилась к ним всерьез. Дальше легкого флирта дело не шло. Родители воспитывали девушку в строгости, внушая, что вступать в интимные отношения без любви безнравственно. Да и саму Киру в то время занимало другое.

Жизнь ее была безоблачной. Ну, почти. Отец, известный в то время писатель, рано овдовел и всего себя посвятил единственной дочери. Когда умерла мама, Кире только-только исполнилось десять лет. Мачеху в дом писатель Крымов привести не захотел, заперся в четырех стенах и занимался только творчеством и Кирой. Но несколько лет писал, что называется, «в стол», а когда решился опубликовать написанное, времена изменились. Поезд ушел, и даже в последний вагон не удалось вскочить. Пришлось подрабатывать переводами, чтобы свести концы с концами.

Жили они вдвоем, в двухкомнатной квартире на пятом этаже «сталинки». Коридор длиннющий, потолки высоченные, лестничные клетки широченные, мусоропровод в кухне, зал огромен, а Кирина комнатка, напротив, крохотная. Но она была так счастлива в ней!

Писала стихи, причем хорошие, а папа относил их в толстые и не очень журналы, где работали его многочисленные приятели и приятельницы, помнившие Крымова веселым, жизнерадостным человеком, полным здоровья и сил. Ради дочери он возобновил старые связи с собратьями по литературному цеху, только теперь уже не улыбался, был серьезен и судьбой единственной дочери тоже занялся всерьез. Стихи Киры охотно публиковали, и еще в школьные годы будущее ее было предрешено. Она с первого раза поступила в Литературный институт имени Горького. Без проблем. Ну, без малейших! И попала на курс известнейшего поэта, который в ней души не чаял. И вновь публикации. Одна за одной.

Но времена эти скоро закончились, мода на поэзию прошла, и проза стала наступать по всем фронтам. Но и тогда еще все для Киры складывалось хорошо. Просто замечательно! Институт она закончила, стала заниматься переводами. Способности к языкам передались ей по наследству от отца. В Россию как раз хлынул поток импортных любовных романов. Океаны страсти и любовные реки переполняли женские сердца.