Утраченные звезды

Татьяна Семеновна мыслями вернулась к рукописи Михаила Александровича, которая ее увлекала. Даже с точки зрения общих педагогических познаний и некоторых психологических открытий в детском поведении она сделала для себя много выписок, снабдила их своими размышлениями. Ей казалось, что ее заметки, размышления и даже некоторые выводы должны быть интересны Михаилу Александровичу.

Она несколько раз прочитала свои заметки, которых, кстати, набралось, чуть ли не целая ученическая тетрадка. И чем больше читала их, чем больше углублялась в содержание и смысл, тем больше они подсказывали ей, что чего-то главного и очень важного не достает в них. И что без этого главного ее заметки много теряют в своем смысле, а без этого смысла они теряют и значение для Михаила Александровича.

Она листала тетрадку, всматривалась в заметки, иногда вновь прочитывала отдельные записи. Находила, что мысли свои о прочитанном, об авторских указаниях она излагала правильно. А были ли ее мысли верными, она не могла доказать даже сама себе. Может получиться так, что с точки зрения Михаила Александровича ее мысли вообще окажутся ошибочными, а значит и бесполезными. Да и он сам говорил, что по нынешним временам у него вообще будет много оппонентов.

Кем же она окажется в суждениях и оценках, опытно-теоретических посылок Михаила Александровича — несогласным оппонентом или сторонником? И кто их рассудит, и с каких позиций будет вестись суд?

Стоп!.. Вот где находится та загадка, которая стоит над всеми моими размышлениями: у меня нет моей собственной позиции, с которой я смотрю на все заключения и выводы Михаила Александровича, — остановила она себя, помолчала, механически листая тетрадку с записями своих мыслей, и потом добавила задумчиво, будто глядя, сама в себя: — А была ли у меня своя позиция вообще? Да, когда-то я могла в споре отстаивать свое мнение в решении конструкторских задач. Но разве то была позиция? То была защита научно-технических фактов, а не позиция. А позиция — это что-то относящееся к общественной жизни. А здесь я шла по течению жизни… потому, что это течение было верное, оно влекло в завтрашний день, который был лучше сегодняшнего и всегда был понятен. Будущее мое было открытое для меня — позиция тут не нужна была: она была общая, равная для всех…

Она закрыла папку с рукописью и своей тетрадкой с некоторым разочарованием и отрешенностью, точно для нее все было неясно и недосягаемо. И вдруг совсем с другой стороны, совсем иная мысль, другого направления явилась к ней. Эта мысль так глубоко засела в ее голове, что являлась самопроизвольно и неожиданно, точно требовала немедленного разрешения и, наконец, добилась своего.

Татьяна Семеновна быстро подошла к книжному шкафу и из его глубины извлекла толстую папку, перевязанную старой розовой лентой. Скорее это была не папка, а узел бумаг Петра Агеевича. С этими перевязанными бумагами она села к столу в зале и развязала ленту.

Она вывернула на стол из папки все бумаги, раздвинула по столу и стала разбирать их. Сперва она из вороха документов (откуда они только набрались у простого слесаря?) взяла Аттестат Зрелости об окончании средней школы. Затем Диплом об окончании Производственно-технического училища по специальности слесаря общего профиля. А вот и Диплом об окончании Машиностроительного техникума с ведомостью оценок успеваемости, о котором Петр не любил говорить, так как считал, что главная его специальность — слесарь седьмого разряда. Она дает ему зарплату вместе с премиями и надбавками больше директорской. И по зарплате — он главный человек на заводе. И он не сомневался, что в стране, где по природе своей главным действующим лицом является рабочий человек, так будет вечно.

Но для страны, где возникло другое государство, его мысли стали не по ее характеру. Однако он этого не понимал и долго оставался социально слепым, потому что не брал в соображение того, что на земле еще существует могущественный старый мир, где главной действующей силой почитается частный капитал, присвоивший себе в частную собственность всю природу вместе с трудом рабочего человека, да и самого этого человека. Он не сразу разобрался в том, что возвращенный в страну старый мир, пользуясь тем, что советский рабочий человек привык жить не настороже, и, применяя множество способов обмана и лицемерия, без особого труда, по закону силы превратил и его, Петра Золотарева, в свою частную собственность. Так значит он, Петр Золотарев из свободного советского рабочего превращен в частицу личного капитала хозяина в живом виде, из которого выжимают, выдаивают по капле энергию в виде долларов, или евро, или рублей. Со временем живой капитал, как всякий частный капитал, способен истощаться, терять свою производительную ценность, тогда его подвергают вновь воспроизводству по программе расширенного воспроизводства. И так до полного истощения его сил способом жесточайшей эксплуатации, после чего его выбрасывают на свалку как отработанный материал и заменяют другим Петром Золотаревым.

Но, слава Богу, ее Петр по счастливой неожиданности пока избавлен от роли живого капитала и зарплату получает по труду без эксплуатации, а из общего дохода всего рабочего коллектива. И она сама тоже по счастливой неожиданности стала работать на народном содержании, и будут ей платить тоже по труду, пусть недостаточно оцененного, но из общего валового дохода.

Рассматривая его Аттестат зрелости и Дипломы, Татьяна Семеновна заметила, что были они заполнены одними 5 Да это же дает ему право поступать в институт без вступительных экзаменов, — проговорила она вслух с радостным сердечным биением. — И этим обязательно надо воспользоваться.

После всего увиденного она была уверена в том, что на такое решение она его уговорит, а он должен, наконец, решиться на необходимый шаг по партийной обязанности.

Затем она стала сортировать его документы по награждениям и неожиданно для себя заново открыла своего мужа. Оказывается, он был талантливый изобретатель и рационализатор, и это подтверждалось 12 авторскими Свидетельствами изобретений и принятых в производство рационализаторских предложений.

Да это же был большущий рабочий талант, целый незаурядный клад, — с восхищением думала она о своем Золотареве Петре Агеевиче, будто в первый раз видела свидетельства его таланта. А оно было и так: она увидела его талантливость впервые в документальном виде. Каждое свидетельство она видела в свое время по отдельности, было очень радостно, но чтобы вот так — все свидетельства, собранные вместе на столе в разложенном виде, — это было впечатлительно. Раньше подобная демонстрация как-то не приходила в голову. Да зачем, собственно, нужен был такой показ, если сам изобретатель был налицо, и от него что-то новое можно было ждать каждый день в свежем, горячем виде, как булку хлеба из печки.

Татьяна Семеновна знала, что на огромном заводе, ведущем в отрасли машиностроения, ее Петр как изобретатель и рационализатор был не один. В многотысячном коллективе рабочие-рационализаторы исчислялись десятками. Вместе с инженерами и техниками они составляли ядро технического и производственного прогресса на заводе.

Она знала, что главенствующими в деле прогресса были ведущие конструкторы и технологи, энергетики и прочие специалисты. И среди рабочих были специалисты высшего класса. В их числе был и Золотарев Петр, которого почитали как ведущего рабочего специалиста.

Развал производства и начали именно с развала производственного ядра завода. Ядро производственного прогресса оказалось ненужным, даже лишним. Нужным стало ядро прибыльной наживы, частного дохода даже через развал производства и его технологии.

Так начиналось гибельное для таких, как Петр Золотарев, уродливое, воровское первоначальное накопление частного капитала. За изуродованным, разграбленным производством пришел столь же уродливый рынок с рваческим грабительским ядром.

Такой спекулятивный, воровской рынок и свищет до сих пор, как Соловей-разбойник, созывая крупных хищников на окончательное растерзание великой социалистической державы, распугивая пичужек от капитала. А Петр Золотарев со своим высоконравственным началом в разбойном разгуле не годится. Нравственная чистота претит безнравственным основам рыночного устройства жизни…