Наследство Скарлатти

лочей.

Те, другие, были и внешне куда более привлекательны – он скорее относился к категории мужчин «с приятной, но простоватой наружностью». Именно это ее забавляло: и внешне, и в своих поступках он выглядел человеком абсолютно независимым, но наедине с ней менялся, становился мягким, нежным и даже слабым... Но был ли он действительно слабым? Сейчас он был чем-то озабочен. Она подозревала, что Элизабет Скарлатти давала ему деньги, и немалые. А он явно не привык к большим деньгам – она поняла это еще в те две недели, которые они провели в Нью-Йорке. Ему явно было ведено не скупиться – главное: установить с ней отношения, и они ужасно потешались над тем, что и впрямь правительственные деньги шли по назначению – позволили им лучше узнать друг друга. Да за такое она и сама с радостью заплатила бы – ведь ей уже приходилось платить. Но никто в жизни не был еще для нее дороже Мэтью Кэнфилда, естественно, «дороже» – не в смысле денег. Да, он не принадлежал к ее кругу. Он предпочел бы мир иной, попроще, менее аристократичный, космополитичный – это она понимала. Но она, Джанет Саксон Скарлетт, сделает все, чтобы удержать его, она приспособится к его взглядам и вкусам.

Когда все это кончится – если это когда-либо кончится, – они изыщут возможность быть вместе. Должен же быть какой-то выход! Она любит его, тревожится за него. «Как же замечательно!» – подумала Джанет Саксон Скарлетт.

Накануне, вернувшись в гостиницу в сопровождении сотрудника Дерека, Фергюсона, она застала Кэнфилда в гостиной Элизабет. Казалось, он был в ярости, лицо у него осунулось, постарело, и она не знала почему. Он извинился за свое настроение, а потом без всяких объяснений, чуть ли не силком, увел ее из гостиницы.

Они поужинали в маленьком ресторанчике в Сохо. Оба изрядно выпили – его страх передался ей. Но он так и не сказал, что тревожило его.

Они вернулись в его номер, прихватив с собой бутылку виски. Они занимались любовью, но Джанет чувствовала, что он чего-то боится и изо всех сил старается скрыть свой страх.

И сейчас, наблюдая за ним, сидящим за письменным столом, она вдруг каким-то шестым чувством прозрела правду... Правду о ночном визитере Элизабет Скарлатти.

Этим визитером был ее муж. Предчувствие не обмануло ее. А возникло оно еще накануне, когда он вдруг сказал: «Джанет, боюсь, к нам пожалует визитер».

Она чуть приподнялась на локте.

– Мэтью?

– О... доброе утро, милая.

– Мэтью... ты боишься его?

Кэнфилд весь напрягся. Она знает! Ну конечно же она знает!

– Когда я с ним встречусь, я не испугаюсь.

– Всегда так бывает, верно? Мы боимся чего-то или кого-то неведомого нам. – Джанет вдруг ощутила сильную резь в глазах.

– Почти то же сказала и Элизабет. Джанет села в постели, прикрыв одеялом плечи. Ей было холодно, боль в глазах усилилась.

– Она тебе рассказала?

– В конце концов да... Она не хотела рассказывать, но ей пришлось это сделать.

Джанет смотрела прямо перед собой.

– Я знала это, – спокойно произнесла она. – И боюсь.

– Конечно,