Союз обворованных

Глава 8

Женская солидарность

С утречка пораньше позвонила Надежда. Явно с работы, потому была немногословна и деловита. Никаких там «как жизнь, как здоровье», сразу к делу:

— Ась, у вас сейчас загрузка большая?

— Не особенно. Голову есть когда поднять. А что?

— Просьба у меня к тебе. Нестандартная. Надо бы у одной девочки заказ взять.

— А что ж тут нестандартного? Пусть приходит.

— Да заказ-то и есть нестандартный… Вы ж экономикой занимаетесь?..

— Ага, — сказала я. Из души тем временем готов был вырваться тяжелый вздох — ах, как нам ещё далеко до занятий только экономикой! Но легенда есть легенда — её надо блюсти.

— Жалко. У девчонки-то совсем бабское дело.

— Надь, так это не к нам. Это к Давыдовне. Она ж у нас гинеколог.

— Тьфу на тебя! Я не об этом. Просто у неё чисто бабская просьба. Понимаешь, есть у неё любовник…

— С каждой может случиться.

— Ага. И вот, понимаешь, пронюхала девочка, что этот её любовник себе ещё одну завел…

— И такое случается.

— Так вот, ей, в общем-то, все равно. Завел и завел, но только она хочет узнать, кто такая эта ещё одна. Соперница, скажем так.

Тут я немножко не поняла.

— Как же это ей все равно, Надь? Что, ей наплевать, что он ей изменяет?

— Рыбка, он ей не изменяет. Он с ней изменяет жене. А она, девочка эта, его не любит. Просто он мужчина богатый и щедрый, и она боится потерять обильный дополнительный источник средств существования. Он её и в свет выводит, и денег дает. И вообще из себя видный и уважаемый. Что ж ей, из-за какой-то нахалки теперь дома сидеть прикажешь?

Интересное кино. Хотя не новость, прецеденты в литературе описаны.

— А мы ей чем помочь сможем?

— Ну, так это же по вашей части! Найдете кого из сотрудников, кто шпионством занимается. Он и вызнает все.

Я почему-то вдруг подумала, что за такой заказ надо бы побольше взять. Пусть девочка из этих любовничьих денег платит. Очень изящно: чтобы коварный изменщик, сам того не ведая, оплатил слежку за собой.

— Хорошо, Надюшка, присылай свою девочку. Только не завтра.

— А сегодня можно?

— Если после трех.

— Заметано. После трех.

В проеме двери материализовался Димыч. Его глаза вопрошали.

— Нам Надежда клиента послала. Очень интересное дело. Тебе понравится.

— И что за такое нравственное дело?

— Да вот, понимаешь, у одной девочки любовник завел себе ещё одну любовницу. И эта, первая, опасается, что к той, новой любовнице, уплывет источник финансирования.

Димыч ошарашенно сел.

— А на все остальное ей наплевать, да?

— Миленький, а что же ещё делать?

— Погоди, жена моя. Я вообще перестал что-то понимать. Это Надюшкины люди?

— Ага.

— Тогда надо ехать к Надюшке за разъяснениями. А после уже решать.

— Так сегодня после трех девочка эта уже придет…

— Отмени. Подумать нужно. А сегодня в два тридцать у меня такой посетитель, которого надо ото всех прятать, тем более от какой-то там блядюшки в отставке.

— Димыч! Что за терминология?!

— А как прикажешь её называть?

— Ну, во-первых, она ещё не в отставке, а только боится её получить, как я поняла. А во-вторых, мне было бы неприятно ещё раз услышать от тебя комментарии о какой-либо женщине в таком ключе. Как бы то ни было, это её оставляют с носом. И пуританские моральные соображения меня сейчас не интересуют. Мне важно, что ещё один не в меру о себе возомнивший мэн хочет обмануть женщину, которая на него надеется!

Димка ухмыльнулся:

— Нельзя говорить о даме «морда помятая», надо «лицо усталое», да?

Сложно у него ассоциации идут, я не сразу сообразила. Это он хотел сказать «что в лоб, что по лбу».

— Примерно. Только как же нам этот визит отменить?

— Очень просто. Позвони Надежде, поедем к ней, послушаем более полную версию. Обсудим вдвоем, а потом уже назначим встречу с этой… э-э… пострадавшей.

Я перезвонила Надежде (не без душевного скрипа). Но, оказалось, очень вовремя. Связь у неё с «пострадавшей» односторонняя, то есть она, наша будущая клиентка, звонит Надежде. Но пока не звонила. Поэтому информацию ещё не поздно было пополнить.

Приехали мы вечером к Надежде домой. По случаю зимы, но невзирая на то, что понедельник и тринадцатое, её Игорь пребывал на зимней рыбалке. Можно было спокойно поговорить. Сначала дежурные сплетни, потом не менее дежурный, хотя и весьма обильный совместный обед, а уж потом, под неизбежный кофеек, и поболтать можно. В том числе и о деле. Кстати о кофейке. Надюша наша с каждым днем приобретает все более монументальные формы, а вместе с ними и весь букет неизбежных болячек, включая давление, и кофе ей пить совсем не полезно. Поэтому мы-то пьем настоящий, сваренный в классической медной джезве. А она, бедненькая, второй раз в этот жмых воду добавляет и кипятит. Получается «кофе второго слива»…

Вот так, под напиток, и начался подробный разговор. Приятное разнообразие: сегодня Димка допрашивал с пристрастием не меня, а Надежду.

— Давай, Павловна, про заказчицу нашу ещё раз и подробненько.

— Дим, не так уж много я и знаю. Ее мне Ленка Карпуха сосватала…

Ну, тут нам все сразу стало ясно. Я про эту Карпуху первый раз в жизни услышала, Димка, думаю, и того меньше.

— …Зовут Карина, лет, если не ошибаюсь, около тридцати где-то. По Ленкиным словам, невысокого роста, милая, черноволосая. Такая красивая девочка, а своего мужика нет. Только этот, чужой муж.

— А теперь конкретно и подробно, что ей от нас надо и зачем.

Надя вдруг тяжко вздохнула.

— Не ей, а им…

— В смысле?

— В том смысле, что их двое…

И поведала нам Надежда Павловна историю преудивительную. Живут, оказывается, на белом свете и работают вместе две приятельницы: Карина и Катя. Довольно давно знакомы. Даже работу вместе меняли, тоже довольно давно. И почти так же давно знают, что обе состоят в любовницах у некоего Гарика, мужчины состоятельного, щедрого на внимание, подарки вообще и деньги в частности. Обе знают, но ни одна, ни другая от этого в ужас не приходят и глаза друг другу не выцарапывают («Их нравы», — вздохнул Димка). А наоборот, совместными усилиями разрабатывают золотоносное месторождение. И хотят только одного: чтобы это благополучие подольше не нарушалось. Потому как уже давно живут самостоятельной жизнью, без помощи родителей, рассчитывают только на то, что сами добудут. Привыкли жить прилично, а потеря такого источника финансирования нанесет непоправимый ущерб их благосостоянию. В скобках Надежда, правда, заметила, что это не Карина, а её подруга такая сухая и практичная. Что у Карины, дуры, к её несчастью, имеется все-таки, кроме меркантильного, ещё и душевный интерес к этому подарку судьбы.

По мере Надиного рассказа у Димки все сильнее обтягивалось лицо. Наконец он замотал головой:

— Девки, у меня уже мозга за мозгу заворачивается… Это ж до какой жизни мы дошли, а? Нормальные женщины, не с панели, работают где-то…

— В службе пейджерной связи «Чураев-бипер», — машинально уточнила Надежда, кладезь информации.

— А? Ну, неважно. В общем, нормальные, как мы с вами. И вот такой… симбиоз… И мы спокойно об этом разговариваем, как вроде так и должно быть! Что с нами делается? Со всем этим миром?

— А ничего особенного не делается, — трезво ответила Надежда. — Всегда так было и всегда будет. Мужья изменяют женам, жены — мужьям, каждый ворует себе кусочек чужого счастья. Это такие как мы — ненормальные. Живем по правилам, которых никто вокруг не соблюдает.

У Димки опасно сузились глаза, словно он собирался Надьку загрызть, не отходя от кассы. Я кашлянула, он покосился на меня, сглотнул и перевел дух. Повертел в руках ложечку, поставил обратно в пустую чашку.

— Ладно. М-м… А как эти две… вообще узнали, что состоят в любовницах у одного и того же типа?

— Я не выясняла, Дим. Карина эту тему не развивала, только сказала, что давно знают.