Наследие да Винчи

— Ничего подобного, — поспешно ответила она. — Честно. Это интереснее, чем я могла представить. — И вы интереснее, Вэнс Эриксон, подумала она к собственному удивлению. — Вы в некоторой степени нонконформист, — продолжала Сюзанна. — Честно говоря, это меня восхищает. Я, пожалуй, в некотором смысле вела слишком закрытую жизнь. Единственный мой бунт свелся к тому, что я стала журналистом. Родственники хотели, чтобы я вышла замуж за какого-нибудь подходящего юного богатея и стала светской дамой. А я вместо этого стала изучать журналистику в Скидморе. Я хотела работать в газете в Саратоге. Обо всем уже договорились, но отец пустил в ход связи. — Она уставилась на скатерть. — Сделал так, чтобы мое заявление не рассматривали. А без денег я не могла позволить себе учиться дальше. Так что, — Сюзанна ткнула в скатерть вилкой, — я приняла отцовское предложение и стала изучать изобразительное искусство в Сорбонне. Наконец мне удалось не совсем честными путями устроиться на работу с мизерной зарплатой в «Интернэшнл Геральд Трибюн», где я писала о новостях искусства в Европе, — то есть, можно сказать, коварным путем вернулась к журналистике. А вскоре получила работу в «Haute Culture».

Вэнс улыбнулся.

— Похоже, вы обставили папеньку, — предположил он. — Сначала следовали его воле, а потом сумели стать тем, кем хотели.

Сюзанна кивнула и рассмеялась. Странно, что раньше ей не приходило в голову смеяться над семейными отношениями. Но сейчас они не казались ей такими… значительными. Ей было хорошо.

— В конце концов, отец принял это с достоинством, — продолжала она. — Полагаю, решил, что область высокой культуры подходит для того, чтобы я выражала в ней свой непокорный характер. Думал, что я сразу же уволюсь и выйду замуж — желательно до двадцати пяти. Ну, сейчас мне уже больше, и увольняться я не собираюсь. Но отец и остальные родственники заваливают меня предложениями. Говорят, что пора перестать играть в игры и найти мужа. Пока я не превратилась в дряхлую старую деву.

— Это вряд ли произойдет, мисс Сторм, — сказал Вэнс Эриксон со странным выражением лица. — Пожалуй, можно заказать ланч, пока меню у нас в глазах не двоится, — предложил он. Сюзанна согласилась.

Они заказали на двоих антипасто — прошутто и дыню — и феттучини с ломтиками трюфелей. После этого была телятина по-милански.

За едой они продолжали мило болтать, радуясь прекращению вражды, которая измучила их обоих. От вина приятно гудела голова. Разговор то и дело возвращался к конференции, Леонардо, и, наконец, когда унесли тарелки и они потихоньку пили эспрессо, Сюзанна упомянула дневник де Беатиса и поразительное заявление, сделанное Кингзбери неделю назад на пресс-конференции в Санта-Монике.

— Что вы собираетесь делать теперь, когда исчез дневник де Беатиса? — поинтересовалась она.

Вэнс напрягся. Ему удалось забыть на несколько минут о Мартини, похищении дневника, исчезновении Тоси и телохранителе. Он заметил, что Сюзанна обеспокоена.

— Не волнуйтесь, — уверил он, — ваш вопрос не рассердил меня, просто… мне на время полностью удалось выкинуть это из головы.

— Простите, — искренне сказал она. — Не обязательно сейчас об этом говорить…

— Все в порядке. Рано или поздно об этом придется задуматься. — Вэнс с отсутствующим видом посмотрел в окно. Лишь силуэт телохранителя был заметен — просто тень на тонких белых занавесях, скрывающих клиентов ресторана от любопытных взглядов уличных прохожих.

— У меня осталась копия дневника, — сказал Вэнс. — Сейчас она хранится в сейфе «Хилтона». У Мартини была единственная вторая копия, но полиция Амстердама, обыскивая его кабинет, ее не нашла. — Как ни странно, Вэнсу стало легче после того, как он поделился с Сюзанной.

— Интересно, — сказала она. — Но сейчас денежную ценность имеет только оригинал. Зачем кому-то пришло в голову красть копию? Как бы там ни было, разве амстердамская полиция не заявила, что, по их мнению, это был случайный акт насилия?

Вэнс не ответил на ее последний вопрос.

— Они готовы красть ради информации, — ровно сказал он. А потом изложил идею, которая только что пришла ему в голову: тому, кто повинен в смерти Мартини, а также в смертях профессоров из Вены и Страсбурга, либо нужно было само содержимое дневника, либо он хотел помешать этим людям рассказать то, что они знали.

Сюзанна убрала с лица прядь каштановых волос.

— Вот это история, — сказал она, — просто невероятно.

— Доказать пока ничего нельзя, — продолжал Эриксон. — Отчасти поэтому я не стал рассказывать полицейским о том, что думаю насчет Вены и Страсбурга.

— Должна признать, доводы кажутся притянутыми за уши. Может, это просто совпадение?

Вэнс вздохнул:

— Хотел бы я, чтобы и мне так казалось. Но слишком уж много всего произошло. — И он поведал историю о прерванной встрече с Тоси.

— То был его почерк? — спросила журналистка.

— На самом деле не знаю, — ответил Эриксон. — Полагаю, к данному моменту полиция это уже проверила; записка у них. А вы это к чему? Хотите сказать, что кто-то мог его убить, а потом попытался подстроить встречу со мной? Нет-нет, — быстро сказал он, отвечая на свой же вопрос. — Скорее всего, это действительно был Тоси. Я помню, как консьержка пансиона описала человека, который ее принес. По описанию человек похож на Тоси, и он приходил один.

— Я думаю, он мертв, — неожиданно твердо сказала Сюзанна. — Я даже и не знаю, почему мне так кажется. Должно быть, интуиция.

— К сожалению, я считаю, что вы можете оказаться правы. Но зачем?

— Почему? Зачем эта секретная информация понадобилась кому-то настолько, чтобы убить человека? Что знал Тоси?

— Насколько мне известно, — предположил Вэнс, — Тоси ни разу не видел дневника, и у него не было копии. Понятия не имею, что он мог знать такого, из-за чего у него возникли проблемы.

Какое-то время они сидели молча, пили густой кофе и размышляли. Сюзанна пристально разглядывала чашку — будто ожидала, что появится какое-нибудь виденье и подскажет ей ответ. Не относительно Тоси, поскольку в эту историю она не слишком верила, а о Вэнсе Эриксоне. Вопрос был о нем.

На другой стороне улицы над этим же вопросом размышлял Эллиотт Кимболл. Ссутулившись на сиденье своего «ягуара экс-джей-12», он не сводил пристального взгляда с ресторана и прилегающей территории. Они там сидят уже почти три часа. О чем они, черт бы их побрал, разговаривают? Если вообще они еще там; может, как-нибудь вышли через черный ход. Только еле заметная тень громилы у окна удерживала Кимболла от того, чтобы зайти в ресторан самому и проверить.

Кимболл допивал последнюю бутылку воды «Перье» — он взял ее с собой, осознавая, что от этого мочевой пузырь будет болеть сильнее. Но так хотелось пить. На то, чтобы найти человека, который ходил бы за Эриксоном, по крайней мере, до вечера, времени не было. Дела обстояли не очень хорошо. Эллиотту не по душе был этот бардак. Он пока не управлял ситуацией, и это его беспокоило.

Тоси на конференции не появился. Сюзанна Сторм рассказала вчера об этом. Потом еще этот звонок от Карозерс.

— Вчера на Эриксона напали, — сообщила Дениз. — Следи за ним, возьми его, если потребуется. Только не позволяй им его поймать. Пусть уж лучше умрет, чем попадет к ним в руки.

— Возможно, это оптимальное решение, — предположил Кимболл.

— Нет, — твердо ответила она. — Это огорчит Кингзбери. Он начнет расследование. А этого мы позволить пока не можем.

— Но почему Комо? — поинтересовалась Сюзанна, допив кофе. — Что вы рассчитываете там обнаружить?

Вэнс покачал головой:

— Не знаю. Может, найду на вилле какую-нибудь подсказку.

— На вилле?

Вэнс опять погрузился в себя; ей не удавалось разгадать его мысли.

— Что? — спросил он, вздрогнув. — Ах, да… простите, кажется, я задумался. Вилла Каицци.

— У этой семьи Кингзбери приобрел Кодекс, да? — Эриксон кивнул. — А я думала, что они живут в Швейцарии.