Близнецы-соперники

их в разросшихся лозах дикого винограда и умирающего плюща.

Ручей протекал в сотне ярдов отсюда. Если памяти ему не изменяет — чуть правее. Вокруг высились березы и сосны, огромные камыши и осока росли непроходимой стеной — мягкие, но малоприятные на ощупь.

Он остановился. Над головой раздался шум птичьих крыльев, качнулась ветка. Он обернулся и стал вглядываться в темные заросли.

Тишина.

И вдруг в тишине раздался шорох пробежавшего в траве лесного зверька. Наверное, он вспугнул зайца. Окружающий пейзаж сразу же пробудил давно дремлющие воспоминания: мальчишкой он подстерегал здесь зайцев.

Он уже ощущал свежесть близкой воды. Он всегда умудрялся почуять влагу бегущего ручья прежде, чем до его слуха доносился шум потока. Листва прибрежных деревьев была особенно густая, почти сплошная. Подземные токи питали тысячи корней, и потому здесь растительность была особенно буйная. Ему пришлось с усилием пригибать ветки и приминать траву, чтобы выйти на берег.

Левая ступня утонула в густом сплетении вьющейся по земле лозы. Он перенес вес на правую ногу, палкой стал разгребать тонкие змейки сильных веточек, чтобы высвободить плененную ногу, и потерял равновесие. Палка выскользнула из ладони в траву. Он схватился за ветку, чтобы не упасть. Ветка сломалась под его рукой. Упав на колено, он с помощью толстого сука попытался подняться. Его трость исчезла во тьме. Он оперся на сук и стал продираться сквозь кустарник к ручью.

Поначалу ему показалось, что у ручья сузилось русло. Но потом он понял, что виновата серая мгла и разросшийся лес. Три десятилетия за ним никто не ухаживал, и ветки низко нависли над водой.

Огромный валун высился справа, вверх по ручью в каких-нибудь двадцати шагах, но стена непроходимых зарослей словно отодвигала древний камень на полмили. Он начал осторожно пробираться к нему, поскальзываясь и падая, снова поднимаясь. Каждый шаг был мукой. Дважды он на что-то натыкался в темноте. На что-то слишком высокое, узкое и тонкое для камня. Он направил фонарик в землю — это были проржавевшие железные прутья, похожие на останки затонувшего корабля.

Наконец он пробрался к подножию огромного валуна, нависшего над ручьем. Взглянул под ноги, осветив узкую полоску земли между камнями и водой, и понял, что годы сделали его осторожным. Расстояние до воды было всего несколько футов, но ему оно показалось непреодолимым. Он сошел в воду, толстым суком в левой руке пробуя глубину.

Вода была холодная — он вспомнил, что она здесь всегда была холодная, — и доходила ему до пояса: по всему телу пробежал озноб. Он поежился и проклял свою старость.

Но все-таки он здесь. Это самое главное.

Виктор направил луч фонарика на валун. До берега оставалось совсем немного, нужно продумать свои действия. Он мог потерять драгоценные минуты, по нескольку раз осматривая одно и то же место, потому что трудно будет запомнить, где он уже искал, а где еще нет. Он не обманывал себя: неизвестно, сколько он выдержит в холодной воде.

Виктор поднял руку