Парижский вариант

— Понимаю. Спасибо, что выслушали нас, мистер президент, — с сомнением отозвался Броуз.

— Не за что, адмирал.

Председатель Объединенного комитета начальников штабов вышел. Едва оставшись в одиночестве, президент Кастилья вскочил из-за стола и раздраженно прошелся по Овальному кабинету. Агент секретной службы, стоящий за окном, под колоннадой, оглянулся, привлеченный движением, и, убедившись, что ничего экстраординарного не происходит, вновь перевел внимание на залитые дождем лужайки вокруг Белого дома.

Президент заметил этот короткий взгляд, едва заметный кивок — «все нормально» — и мрачно помотал головой. Нет, не все было нормально. Мир рушился в преисподнюю, повязав себе камень на шею. За полтора года, прошедшие с того момента, как он организовал «Прикрытие-1», Фред Клейн и его команда еще не подводили президента. Не станет ли этот раз первым?
* * *

Париж, Франция

Дом, приткнувшийся на коротенькой рю Дулут в Шестнадцатом округе, выглядел как типичный особняк «османовского» Парижа. Но за элегантным, ничем не примечательным фасадом скрывалась одна из самых дорогих и эксклюзивных клиник города. Сюда съезжались богатые и печально знаменитые ради пластических операций, отбивающих атаки неуклонно подступающей старости на упорно отлетающую юность. Персонал здесь был молчаливый и привычный к требованиям полнейшей секретности и особых мер безопасности. Одним словом, это было идеальное убежище — если знаешь, к кому обратиться.

Палата Мартина Зеллербаха была просторна и уютна. На столике у окна благоухали в вазе розовые пионы. Питер Хауэлл сидел рядом с кроватью, где полулежал, откинувшись на подушки, Марти. Глаза больного были открыты и ясны, хотя сияние интеллекта в них несколько померкло — и неудивительно, поскольку Марти только что получил новую дозу мидерала, быстродействующего чудо-лекарства, позволявшего страдальцу спокойно переносить такие мучительно скучные процедуры, как смена лампочек, оплата счетов или общение с друзьями. Больных синдромом Аспергера часто списывали в разряд чудаков, эксцентричных типов, придурков, зубрил или тихих шизофреников, хотя, по оценкам некоторых ученых, это состояние в легкой своей форме затрагивало чуть ли не четырех человек на тысячу. Лекарства от болезни Аспергера не существовало, и тем, кого, подобно Марти, она затрагивала в тяжелой форме, оставалось полагаться лишь на паллиативные средства вроде мидерала, возбуждающего неактивные зоны коры головного мозга.

Первое потрясение прошло, и сейчас Марти вел себя вполне мирно, хотя и был мрачен. Пухлое его тельце, точно тряпичная кукла, тонуло в облаках подушек. Руки ученого до сих пор были замотаны бинтами — при взрыве в Пастеровском его сильно поцарапало.

— Боже мой, Питер... — Зеленые глаза Марти беспокойно блуждали, избегая агента. — Это было ужасно! Столько кровищи в больничной палате! Если бы мы не рисковали жизнями, я был бы в еще большем ужасе.

— Мог бы сказать «спасибо», Марти.

— Я не сказал? Это упущение с моей стороны. Но, Питер,