НЕРВ

Я позвонил Джоанне:.

– Как насчет того, чтобы поужинать вместе? Я хочу отпраздновать.

– Что?

– Победу. Новую работу. Порядок в этом мире, – сообщил я.

– Звучит так, будто ты уже отпраздновал.

– Нет, – возразил я. – Опьянение, которое ты можешь услышать в моем голосе, означает, что на меня свалилась удача.

Она засмеялась:

– Тогда все в порядке. Где?

– «Хенниберт». – Это был маленький ресторанчик на Сент-Джеймс-стрит, где кухня была под стать адресу, а цены под стать тому и другому.

– О да! – воскликнула она. – Я приеду в золотой карете.

– Я так и думал. Я заработал сорок фунтов за неделю и хочу часть потратить. И кроме того, я голоден.

– Ты не найдешь свободный стол.

– Он уже заказан.

– Сдаюсь. Буду там в восемь.

Джоанна приехала на такси, что польстило мне: она любила гулять пешком. Она надела платье, которого я не видел прежде, – облегающее, прямое, из плотной темно-голубой ткани, при движении оно слабо мерцало, когда падал свет. Упругие волосы аккуратными локонами падали на шею, и темно-серые тонкие линии, которыми она обвела веки, делали ее темные глаза большими, бездонными и таинственными. Головы всех мужчин повернулись к ней, когда мы вошли в зал, хотя она и не была хорошенькой, бросающейся в глаза, эффектной, даже особенно хорошо одетой. Она выглядела… я даже сам удивился этому слову… интеллигентной.

Мы ели авокадо под французским соусом, и бефстроганов со шпинатом, и клубнику осеннего урожая со сливками, и грибы, и свиную грудинку, и маслины. Праздник – после моего долгого птичьего рациона. Мы ели долго, и выпили бутылку вина, и сидели за кофе, и болтали с легкостью, которая свойственна дружбе, уходящей в детство. После долгой тренировки я научился скрывать от Джоанны мои совсем не братские чувства к ней, скрывать их было необходимо, потому что я знал по прошлому опыту: если бы я заговорил о любви, она начала бы нервничать, прятать глаза и очень быстро нашла бы подходящий предлог, чтобы уйти. Если я хотел наслаждаться ее обществом, надо было считаться с ее условиями.

Казалось, она искренне рада тому, что я буду работать для Джеймса Эксминстера. Хотя скачки и не интересовали ее, она ясно понимала, что это значит для меня.

Я рассказал о телевизионной передаче.

– Завтра? – спросила она. – Хорошо, я буду свободна и погляжу на тебя. Ведь ты ничего не делаешь наполовину, да?

Я усмехнулся:

– Это только начало.

Я сам почти верил своим словам.

Всю дорогу назад мы прошли пешком и остановились в темном дворе возле дверей. Я взглянул на нее. Это была ошибка. Поднятое кверху лицо, свет звезд, отражавшийся в затененных глазах,.темные волосы, растрепанные нашей прогулкой, гибкая линия шеи, выступающая грудь так близко к моей руке – меня охватило то невыносимое волнение, которое я подавлял весь вечер.

– Спасибо, что пришла, – отрывисто бросил я. – Спокойной ночи, Джоанна.

Она удивилась:

– Разве ты не зайдешь выпить кофе… или что-нибудь еще?

Или что-нибудь еще? Да. Я сказал:

– Больше я бы ничего не смог ни есть, ни пить. Кроме того… там Брайен…

– Брайен в Манчестере, на гастролях. – Но это было просто констатацией факта, не приглашением.

– Ну все равно, думаю, мне лучше отправиться спать.

– Хорошо. – Она ни капельки не была встревожена. – Ужин был великолепен, Роб, благодарю тебя. – Она дружелюбно положила руку мне на плечо и улыбнулась, желая спокойной ночи, потом вставила ключ в дверь, открыла ее и слегка помахала мне рукой, когда я обернулся. Она хлопнула дверью. Клянусь, с силой, слишком громко. Слабое утешение.