Очная ставка

— Что значит — похож или не похож? — рассмеялся Бялецкий.

— Понимаю твою иронию, но я имею в виду другое. Как бы тебе объяснить? Этот тип что-то скрывает. Мы познакомились с его прошлым. Все вроде бы сходится, все в порядке, но что-то тут не так.

— Туманно выражаешься.

— Знаю, но… — Полоньский заколебался. — Видишь ли, он ведет себя так, словно в прошлом с ним случилось нечто, оказавшее влияние на всю его последующую жизнь. Завадовский — человек амбициозный и очень обидчивый. Это сразу чувствуется. Возможно, какая-то ошибка, темное пятно в биографии привели его в итоге к попытке самоубийства. И запомни, у него была почти стопроцентная уверенность, что попытка удастся. Тутокаин — крайне опасное средство, вполне эффективное, чтобы убраться из этого мира. И если бы не жена, которая вернулась раньше, чем обещала, то Завадовский был бы сейчас мертв.

— А почему она вернулась раньше?

— Потому что зубной врач, к которому она записалась на прием, в тот день отказался принимать пациентов. У соседа, этажом выше, лопнула труба, залило всю квартиру врача, сантехники отключили воду. Ну а без воды дантист не может работать…

Этот разговор вспомнился Бялецкому не случайно, он размышлял над ним весь вчерашний вечер. Ну что ж, может быть, Полоньский и прав, однако прокурор вставил в свои рассуждения еще одно лицо. Шантажиста. Поэтому он повторил свой вопрос:

— Кто вас шантажировал и почему? Не вижу никакого смысла в том, что вы его покрываете. Зачем?.. Это близкий вам человек?

Завадовский встряхнул головой. Тяжело вздохнув, попросил сигарету. Бялецкий угостил его крепкой «Экстрой», щелкнул зажигалкой.

— Ну так как же? — Он с раздражением взглянул на подозреваемого. — Может быть, это человек, с которым вы вместе учились? — Он заметил, как изменилось лицо допрашиваемого. Неожиданно ему пришла в голову одна мысль, и он продолжал энергично наступать: — Вы окончили институт или нет?

— У меня есть диплом, — произнес заикаясь Завадовский.

— Настоящий или купленный на стороне?

Тот долго молчал, губы его нервно вздрагивали. Наконец сказал глухо:

— Купленный.

Хотя подобное считалось преступлением, Бялецкий облегченно вздохнул. Кажется, он нашел наконец причину шантажа. Значит, кому-то была известна история с дипломом. Завадовскому сейчас сорок два года. Почему шантажист объявился через такой продолжительный промежуток времени?

— Вы давали токсические вещества тому, кто когда-то продал вам подделанный диплом?

Кивком бывший инспектор дал понять, что это так.

— Он от вас требовал наркотики или деньги?

— Деньги… Но сначала я давал их ему, а потом неоткуда было взять. Тогда он сказал, что я могу принести… наркотики.

— Это наркоман?

— Не знаю.

Некоторое время Бялецкий рассматривал сидевшего перед ним человека, как будто видел его впервые.

— Какое учебное заведение вы окончили?

— Лицей.

— Вы начинали изучать химию или нет?

— Начинал. Через год бросил.

— Почему?

— Не пошла она у меня. Перевелся в экономический техникум. Проучился два года и…

— Снова бросили?

— Да. Потом работал. Частным образом в электротехнической мастерской. Но это все было до Варшавы. Сюда я приехал позднее. Диплом у меня есть… об окончании Гданьского политехнического института.

— Не понимаю, как вы могли справляться с работой в кооперативе «Новое будущее», не являясь химиком.

— Учился самостоятельно. Со временем работа меня захватила. Заинтересовала.

— Вы могли бы учиться заочно.

По лицу Завадовского пробежала ироническая усмешка.

— Не мог, — возразил он. — Ведь тогда стало бы известно, что…

— Ну конечно, — согласился прокурор. — Итак, поскольку мы уже многое узнали, думаю, узнаем и кто вас шантажировал. Может, этот человек проделывает то же и с другими? Нужно положить этому конец. Надеюсь, это вам понятно?

— Но я же его не знаю, — произнес в ответ экс-инспектор.

Это прозвучало так искренне, что Бялецкий с удивлением посмотрел на него.

— Как не знаете? Разве вы с ним не встречались?

— Что касается диплома… то это произошло в Гданьске. Товарищ по работе, электротехник, которому я однажды рассказал о пробеле в своем образовании, предложил мне «помощь», как он выразился. Он был знаком с человеком, который за деньги мог достать диплом об окончании политехнического института. Я зарабатывал в то время порядочно. И… согласился. Через некоторое время передал товарищу свою фотографию, сообщил биографические данные. Ну, и дал наличные…

— Сколько?

— Три тысячи. Через неделю получил документы.

— Он сказал, кто достал поддельный диплом?

— Нет. А я и не допытывался. Мне было все равно. Главное — это диплом.

— Как фамилия этого вашего товарища?

— Ясинский. А зовут, кажется, Эдвард, не помню точно. Его нет в Польше. Через год он уехал на Запад и уже не вернулся.

— Ну, хорошо. А когда объявился шантажист? И как он вас нашел?

— Он ведь располагал сведениями обо мне, фотографией. Не знаю, как он нашел меня в Варшаве, но однажды вечером, когда я выходил из кооператива… это было осенью прошлого года, около меня остановилась машина. Из нее вышел какой-то мужчина в темных очках, в шляпе, воротник пальто поднят. В общем, выглядел он как персонаж приключенческого фильма… Назвав мою фамилию, сказал, что у него ко мне важное дело… Он напомнил мне историю с дипломом и потребовал денег.

— Машина ехала за вами?

— Нет.

— И что, вы так легко поддались шантажу?

Завадовский пристально посмотрел на прокурора, пожал плечами:

— Вам легко говорить. А я долгие годы работал в кооперативе, где меня знали как специалиста с высшим образованием, я женился, жизнь складывалась удачно. Думал, что так и дальше будет… И вдруг мне грубо напомнили, что все это держится на зыбкой почве. На обмане. Я пришел в ужас.

— А с женой поговорить не решились?

— Я обдумывал такую возможность, но пришел к выводу, что этого делать не стоит. Она стала бы с подозрением относиться ко мне, перестала бы верить. Я женился на девушке из хорошей семьи, всеми уважаемой, очень порядочной. Они никогда бы мне этого не простили.

— Поэтому вы предпочитали платить.

— Да, предпочитал. Теперь я могу вам признаться, что временами мне хотелось убить этого человека, освободиться от него. Но тот словно чувствовал это и поэтому никогда не предоставлял мне подходящего случая. Время от времени неизвестный звонил по телефону, назначал время. Потом мы встречались, всегда по вечерам, на окраине города. Он появлялся неожиданно, я никогда не мог сориентироваться, с какой стороны он подойдет. Создавалось впечатление, что он выходит из стены или из дерева в парке. Всегда в темных очках, почти закрывающих его лицо. Левой рукой он забирал у меня упаковку с наркотиками, в правой держал пистолет. Затем так же внезапно исчезал. Так что я ничего не мог с ним сделать.

— И тогда вы решились на самоубийство?

— Нервы не выдержали. В кооперативе в любую минуту могла всплыть вся эта история, при первой же проверке…

— И вы не подумали о жене, о том, как она это воспримет? Решили бросить ее на произвол судьбы?

Завадовский промолчал, низко наклонив голову.

— С того дня, когда вы пытались совершить самоубийство, шантажист давал о себе знать?

— Наверно, нет.

— Что значит — наверно?

— Ну, во-первых, я был очень болен, на какое-то время потерял память, вообще не вставал с постели. Потом меня перевезли в тюремную больницу. Во всяком случае, жена ничего не говорила мне ни о каком телефонном звонке или письме.

— Вашей жене известна причина, толкнувшая вас на самоубийство?

— Частично. То есть она знает о том, что я брал из кооператива токсические средства. Не знает о шантаже. Ну и о дипломе… — Он поднял голову и с мольбой посмотрел на прокурора: — Прошу вас, не говорите ей об этом! Я предстану перед судом, отвечу за хищение и обман… Ну что ж, отсижу срок и вернусь.