Личная рана

Был ли наш роман заранее спланирован Гарриет? Я просто-напросто не знаю. После нашей бурной близости она дней десять выжидала, прежде чем договориться о новом свидании. Если же мы с ней в эти моменты охлаждения случайно встречались, она вела себя со мной безразлично. Делалось ли это нарочно, чтобы поддерживать во мне кипение желания? Я подозреваю, что нет. И все-таки эта бесстыдница получала удовольствие от своих выходок, и чем они были возмутительнее, тем лучше. Но потом, когда период охлаждения заканчивался, она становилась навязчивой и капризной. И я снова удивлялся, неужели Гарриет все это проделывает нарочно, поддерживая в моей метущейся душе ощущение неопределенности?

Я воображал ее то образцом женственности, то шлюхой.

В те дни, когда миссис Лисон не хотела меня видеть, я не чувствовал себя несчастным. У меня была моя книга. И я проводил монотонные часы, прогуливаясь по побережью с биноклем и наблюдая морских птиц.

Опрометчивость Гарриет внушала любовь и привязывала меня к ней все больше и больше. К примеру, она никогда не пользовалась противозачаточными средствами и не позволяла этого мне. Она верила в «безопасный» период и заявляла, что раз не забеременела от Фларри, то не забеременеет и ни от кого другого. Мне эти идеи не казались бесспорными. Но я заразился беспечностью моей подруги, я блаженно сходил с ума и ничуть не одумался, обнаружив однажды майским вечером записку, вставленную в мою пишущую машинку:

Я такой же трус, как и большинство обычных людей, и не стану притворятся, будто угроза не вызвала у меня приступа паники. Пару дней я чувствовал параноидальные симптомы. Но, сообщив о записке Гарриет, я столкнулся с ее небрежным безразличием, обычным для очередного периода охлаждения. Фларри я ничего не сообщил. Определенно из чувства вины, а также потому, что я не считал его способным на угрозы. Я размышлял, уж не дело ли это рук незнакомца, обыскивавшего коттедж, но тогда что же я должен прекратить, черт возьми?!

В конце концов я проникся беспечностью Гарриет. Как многие молодые люди, я жаждал восхищения своей девушки и хотел выглядеть храбрецом в ее глазах.

И вот таинственное преследование, если оно существовало, позабыто. Мы с Гарриет снова вместе. Ночные свидания на поросшей травой косе возобновились. Иногда возлюбленная приходила в мой одинокий домик, и мы занимались любовью прямо на полу, слишком нетерпеливые, чтобы подняться по лестнице в спальню. Где бы мы ни оказывались наедине – под деревьями в усадьбе Лисонов, на горном склоне или у ручья, она тут же обвивала меня изящными, но сильными руками, и мы опускались на землю. Я был ею околдован. Это было чудесное сумасшествие. Солнце светило весь день, пробиваясь сквозь грозовые тучи и низкие облака. Англия, мои друзья, надвигающаяся война – все казалось обрывком какой-то другой жизни.

Иногда мы с Гарриет устраивали верховые прогулки. Она изумительно держалась в седле, и я скакал следом за ней по отмелям и преодолевал каменные стены, решив ни за что не показывать ей своего страха. На лошади она выглядела так величественно, что казалась мифической героиней.

Все случилось после нашего возвращения с одной из таких прогулок теплым июньским вечером. Я в одиночестве направлялся к своему жилищу, когда кто-то выстрелил в меня наугад из густых кустов, обрамляющих аллею.

Мне показалось, что выстрел прогремел прямо над ухом: звук был таким громким, что походил на взрыв. Я никогда не оказывался прежде под ружейным огнем, поэтому на несколько мгновений остолбенел. Моя высокая твидовая шляпа с большими полями валялась в пыли. Ошеломленный случившимся, я наклонился, чтобы поднять ее, и услышал удаляющиеся шаги. На тулье шляпы обнаружилось два пулевых отверстия. Заросли рядом со мной были очень густыми, и я не смог бы продраться сквозь них, преследуя нападавшего, даже если бы у меня достало храбрости. Моей злости хватило только на немедленное возвращение в дом Лисонов.

Фларри сидел наедине с рыбацкими принадлежностями и стаканом виски. Постучав в окошко, я ворвался внутрь.

– Какой дьявол гонится за тобой, Доминик? Ты весь белый, как простыня, – пробормотал он невнятно и слегка раздраженно.

– В меня только что стреляли! – воскликнул я нервно. – Из кустов. Посмотрите на шляпу!

Фларри с трудом сфокусировал взгляд на дырах от пуль.

– Боже мой! Вы правы, – заплетающим языком произнес он. – А вы заметили стрелка?

– Нет, – коротко информировал я.

Лисон налил мне полстакана чистого виски.

– Выпейте. Это поможет. Бога ради, кому это понадобилось вас подстрелить?

– Откуда мне знать! – гневно ответил я.

– Может, он стрелял в кролика? – неуверенно предположил хозяин дома.

– Тогда этот кролик летает!

– Да, в этом что-то есть, – нехотя согласился Лисон-старший. – Но негодник с ружьем должен был болтаться поблизости. Спросим у Шеймуса, не видал ли он кого-нибудь.

Управляющий чистил упряжь в своей комнатушке под конюшней. Нет, он никого не видел в усадьбе, но последние полчаса он ухаживал за лошадьми. Этот исполнительный адъютант задал мне кучу вопросов, прежде чем глубокомысленно сообщить:

– Знаете, что я думаю, мистер Эйр?

– И что же? – заинтересовался я.

– Если этот парень действительно засел так близко, то у него была прекрасная возможность снести вам голову.

– Но он был близко! Я чуть не оглох от выстрела! – возмущенно возразил я.

– Значит, он намеренно целился выше. Весь заряд прошел у вас над головой, кроме двух пуль. – Казалось, О'Донован не слишком взволнован случившимся.

– Но зачем кому-то понадобилось стрелять поверх его головы? – заинтересованно осведомился Фларри.

Я почувствовал себя предметом академического обсуждения и не замедлил высказаться:

– Зачем кому-то вообще понадобилось стрелять в меня?

Шеймус взирал на меня вежливо и равнодушно.

– Об этом можете знать только вы, мистер Эйр.

– Уверен, Доминик – смирный парень. Настоящих врагов он тут не нажил, – с готовностью поддержал меня Фларри.

Я едва его слышал. Неужели управляющий на что-то намекает? Невольно я обозрел комнату. Ружья нигде не было видно, и вряд ли мне удастся обыскать пристройки и усадьбу, если Шеймус спрятал его.

– Вы не боитесь, мистер Эйр? – произнес О'Донован. – Я мог бы проводить вас домой.

– У меня от страха душа ушла в пятки. Завтра отправлюсь в полицию и потребую охрану, – саркастически ответил я.

Мне показалось, что во взгляде Шеймуса промелькнуло уважение.

– Вот это парень! – закричал Фларри в пьяном восхищении. – Да пусть они все идут к черту! Пошли перекусим немного. Гарри, должно быть, уже вылезла из ванны. Не понимаю, почему это женщины в наши дни так любят мыться?

Я вежливо отклонил его приглашение.

На следующее утро я направился в полицию Шарлоттестауна, где долго беседовал с недоверчивым сержантом.

– Ну, не прострелил же я лично две дыры в своей шляпе! – воскликнул я через некоторое время, раздраженный безрезультатностью разговора.

– Конечно нет! – успокоил меня сержант. – Мы обязательно этим займемся.

– Заметьте, дырка у меня в шляпе, а не в голове! – язвительно продолжал я.

Полицейский счел мое замечание отличной шуткой.

– Тонко подмечено! Я должен рассказать об этом происшествии инспектору. Вы здесь надолго? Вам наши места нравятся?

– Очень. Но только если меня не принимают за фазана. – Боюсь, я был не слишком любезен.

– В самую точку, мистер Эйр! – добродушно произнес сержант. – Ребята в наших местах часто браконьерствуют. Парень наверняка целился в птицу.

– Будем надеяться, – скептически заметил я. – Но поблизости не было никаких птиц!

– Неужели не было? Откуда вы знаете? – в притворном изумлении воскликнул полицейский.

– У меня есть глаза! – резко бросил я.

– А к ним, как я слышал, прилагается неплохой полевой бинокль, – невинно продолжил собеседник.