Суд Линча

– Ваня, ну где ты ходишь? – Виноградов шагнул вперед и обнял Леднева за плечи. – Наконец-то, – он кивнул на большую сумку у стены. – А я пивка купил. Дай, думаю, тебя побалую.

Леднев кисло улыбнулся и стал открывать замок.

– Молодец, что зашел, – сказал он без всякого энтузиазма и пропустил вперед Виноградова с тяжелой сумкой. – Только в следующий раз звони.

…Уже через четверть часа Виноградов, удобно расположившийся в мягком кресле, со вкусом посасывал из бутылочного горлышка пиво.

– Это раньше творческую интеллигенцию возили за государственный счет во всякие поездки, бывало, очень интересные. Да я в стольких творческих командировках побывал, то есть на полном пансионе, со счета сбился, – Виноградов мечтательно уставился куда-то за окно. – Вот в город невест ездил, в Иванове то есть. Есть что вспомнить…

– Слушай, об этом ты мне уже сто раз рассказывал, – вставил Леднев. – Все свои скабрезные истории. Как на комбинате свет вырубили, а на вас в темноте бабы набросились. Тебя в цехе якобы изнасиловали невесты эти. Ну, повезло раз в жизни. Не разглядели ткачихи тебя впотьмах, иначе и близко бы не подошли.

Леднев с грустью подумал, что гость не уйдет, пока не выпустит весь пар. Две недели Виноградов провел у родственников в деревне, судя по всему, достойного себя собеседника в этой глухомани не нашел, и вот теперь, сразу по приезде в Москву, пришел отвести душу.

– Зря ты со мной в деревню не поехал, – сказал Виноградов, хотя Леднева с собой не приглашал и даже не сообщал ему, что уезжает из города. – Зря. Теперь уже жалеешь, небось, да поздно. Встанешь, бывало с утра, с сеновала – красота вокруг, солнце из-за дальнего леса поднимается. А сам лес ещё сумеречный, черный стоит, таинственный. Птицы заливаются, встречают новый день. Как жахнешь целую крынку парного молока прямо из-под коровы. Так оттягивает, как будто и не пил ничего накануне. Вот это я понимаю: отдых полноценный.

Виноградов не прерывая речи, распечатал следующую бутылку.

– А люди… Бери там любого конюха, снимай о нем кино, только достоверно снимай, правдиво, жизненно – это шедевр получится. И вези на любой фестиваль, без приза не вернешься. Целый пласт народных характеров. Целина нетронутая. Вот у меня руки дойдут – возьмусь. За этих людей даже диалоги придумывать не надо, бери все, как есть, срисовывай. Не надо мучиться, сидеть из пальца все высасывать.

– Ты бы и срисовал, – посоветовал Леднев. – Чего две недели без дела сидел? Взял и срисовал. Я думал, ты с готовым сценарием вернешься, – пошутил Леднев.

– Все здесь, в душе, – Виноградов похлопал себя ладонью по груди. – Слушай сюда, познакомился там с одним мужичком. Он по профессии быковод. Знаешь, кто такие быководы? Это люди самой опасной, самой отчаянной профессии на земле. Нос у быка самое болезненное, самое чуткое место. Этот нос ему насквозь протыкают ещё во младенчестве стальным кольцом. Быковод цепляет это кольцо такой палочкой с крючочком и ведет себе быка, куда требуется. В случае чего, сорвись