Живой товар

А не уважать себя нельзя — отсутствие любви к себе сразу на внешности сказывается, а внешность для меня — не просто ценность сама по себе, а орудие производства… Или, может, уже только орудие производства?.. Стоп-стоп-стоп, Аська! Нечего сопли распускать. Еще не вечер. И вообще,

Себя надо любить и уважать, но ни в коем случае не жалеть!

А потому ровно в десять я недрогнувшей рукой накрутила будильник. Опустила голову на подушку — и уснула, как провалилась.

Глава 9

А ЕСЛИ ЭТО НЕ СЛУЧАЙ?

Меня разбудил телефонный звонок. Какому-то идиоту без четверти час понадобилась Люда. Пока я сообразила, что это не будильник, пока поговорила с идиотом, пока сходила в холодильник холодненького пивнуть, оказалось, что уже час ночи. Или еще час ночи, спать бы и спать, но сон как рукой сняло.

Осталось одно лекарство — книжку читать. Если уж сон пропал, лучше всего учебники читать. Мы так с Юлькой язык учили. А то дуры дурами: ну в самом деле, менеджеры в международном клубе, а двух слов по-английски ни в зуб ногой! Ничего, выучились чему-то. Теперь уже в зуб. Хорошо бы сейчас хоть немножко немецкого нахвататься, а после — испанского и французского, только лень…

Теперь я по ночам, если вдруг не спится, фантастику читаю. Ее нынче навалом, не столько, конечно, как слюнявых романчиков про любовь, но хватает. Переводы, правда, такие, будто переводчик язык учил по моему методу и до моего уровня. Оба языка — и английский, и русский. Но все же лучше, чем ничего.

Только на этот раз и читать не получалось. Все лезли в голову дурацкие мысли. А также лица и картины. Мамаша эта, что мне сегодня столько крови попортила, — не сегодня, уже вчера…

Потом дочка ее — эта без лица, но картинок хватало. Как там она сейчас?.. А что сейчас, сейчас уже ничего, в посольстве ее не достанут. Нет, ну правда, ну что я себе мозги сушу, уже не на улице она, не дадут в обиду…

Хотя черт их знает, что там за дипломаты, они же все новоиспеченные, независимые и суверенные… Ничего, зато к тому же они все — шпионы и должны соображать, как укрыть человека и вывезти. Лишь бы захотели возиться с какой-то, прости господи… А то еще перепугаются, что, мол, провокация местных властей или там каких-то служб, дескать, посольство ворует местных граждан — или подданных, кем они в этом Махдене считаются?..

Нет, надо отвлечься. Ночные мысли — дурацкие, без тормозов, с заумью и перепугом, утром вспоминаешь — ну и бред, все не так, все ясней и проще…

Проще…

Был один такой, все изрекал с апломбом: «Анхен, будь проще». Вон девчонки на работе — простой народ, им интересно узнать, как там в борделе дочечке платили — сдельно или повременно, и была ли премия за перевыполнение плана и отсутствие записей в книге жалоб. А что, тоже проблема, и душа от нее не болит…

Я валялась, книжку отложила, пялилась в потолок. Голова с недосыпу была тяжелая, картинки в глазах плавали смазанные, двоились и троились, и три мамашки Гончаровы разевали на меня три оскаленные пасти, и три дочечки в прозрачных гаремных шальварах рыдали невидимыми глазами на трех безликих лицах. Господи, ну почему трех, и одной хватает…

И тут я слетела с постели и застыла, вцепившись в простыню и стараясь прикрыться ею от всего враждебного мира.

Не-ет, не такие уж дурацкие мысли возникают ночью в расторможенных мозгах!

А ЧТО, ЕСЛИ ОНА НЕ ОДНА ТАКАЯ?

Что, если в эту минуту еще какие-то наши клиентки маются в азиатских публичных домах, что, если еще кто-то из наивных девчонок, мечтающих об экзотическом счастье и богатстве, пакует сейчас чемоданчики, собираясь в тот же Махден или Йемен, Сирию или Аравию, Боливию или Гондурас?

Запросто может такое быть. Мы же о тех, что уехали, почти никогда ничего не знаем. Они нам не сообщают, мы не интересуемся. Молчат — значит, все в порядке. Это плохие вести не лежат на месте, как любит нас поучать шеф, когда объясняет все три известных ему закона рекламы…

Нет, в самом деле, — этой хватило соображения или везения, она сумела вырваться, добраться, сообщить — а другой просто не повезло, не смогла сбежать и сообщить, проливает там слезы и только на чудо надеется… Как надеялась на чудо, когда туда собиралась…

Я как дура смотрела в черноту за окном, и мысли у меня были такие же черные и беспросветные.

Мерзкий звонок «Янтаря» выдернул меня из какого-то жуткого сна с погонями и чудовищами. В первую секунду я удивилась, почему горит свет и что вообще происходит, и только потом вспомнила все свои ночные мысли.

До ванной добралась на автопилоте, и только под душем начала приходить в себя. Мне даже показалось, что вместе с водой с меня стекает этот черный ночной страх.

Кофе вернул мыслям стройность, а летнее солнышко за окном привело в порядок настроение. Упаковала я вместе с бутербродами остатки своего вчерашнего пиршества и в более-менее спокойном настроении отправилась на работу.

В метро еще корила себя за ужасы, что пригрезились ночью. И вообще, самый лучший способ успокоиться — это все проверить. Так и решила: как только приеду на работу, сразу все проверю. Спокойно и без психозов. Тем более что сегодня среда.

Для нас среда — день переломный. По средам выходит газета с нашей рекламой. Вот человек утром газетку купит, днем позвонит к нам. Значит, четверг и пятница загружены теми, кто в среду вечером к нам не попал. В понедельник принимаем последних, а во вторник отдыхаем и в бумагах разбираемся…

Отдыхаем. Вот как вчера, например. Ничего, проверю документы и успокоюсь… Ничего…

Но с утра именно ничего с этим и не вышло — пришел мой вчерашний посетитель Вадим Андреевич, он же Дима. С самого утра, как и обещал. Человек слова.

Сначала мы по делу поговорили. Собственно, не поговорили, а так, я солировала, а он только кивал. Из такого общения удалось мне все-таки вычислить, что вечера встреч его не сильно интересуют. Не умеет он продать себя повыгоднее. Я тогда предложила ему доступ к нашим каталогам, он, слава Богу, согласился. Договорились, что приходить за информацией он будет раз в неделю, по вторникам.

Я бы его, честно говоря, Юльке переправила, но она еще не появилась — видно, с сыном что-то серьезное. Придется мне этого красавца сероглазого вести самой.

Закончили по делу общаться, и пошел у нас вольный треп. Он как-то на работу не особенно торопится, и у меня пока никого нет, можно и расслабиться.

— Ну что, Анна Георгиевна, какие у вас планы на лето? — спрашивает.

— Да честно говоря, никаких…

— Почему? В отпуск не пускают?

— Можно и так сказать. Дела разные…

— Что, даже на недельку вырваться не сможете?

— Вряд ли…

К чему это он об отпуске заговорил?

— Жаль, — Вадим вытащил из пачки сигарету. — Вы позволите?

— Погодите, я только кондишен включу — не люблю запах табака в помещении…

— Ну тогда я курить не буду… Жаль, говорю, что выбраться не сможете. Я бы вас по таким местам повозил!

— А какая у вас машина?

— Да никакой пока…

— А говорите «повозил», — я позволила себе легкую обиду в голосе.

— Конечно. На байдарке по речке. Тут недалеко — километров сорок — есть заказник и лесничество. Вот где красота! Речка… Камыши… Рыбка ловится.

— Ну, это не для меня… — И слава Богу.

— А вы больше по отелям привыкли?.. Бассейны, массажи, корты… Да?..

Ну и пусть он так считает… На самом-то деле мой отпуск — это родительская дача. Знаменитые шесть соток. Правда, у нас их больше. Мой массаж — это огурцы и помидоры, мой бассейн — летний душ, который из шланга набирать надо. А мой отель… Ничего, зато всю зиму — овощи. Я их сама консервирую. И варенье делаю, и желе. Причем на всех наших — в промышленных количествах. В прошлом году яблоки парша погубила, так я закрыла сорок банок груш… Вот такой у меня отпуск обычно.