Тень королевы, или Слеза богини

— Да нет.

— То-то он все выспрашивал, кто ты, да что ты, да в какой квартире ты проживаешь...

— Сказали? — спросила я безнадежным голосом.

Тетя Нина нахмурилась.

— Вот еще! Мало ли кто тут ходит, выспрашивает!

— А почему он про меня выспрашивал?

Тетя Нина пожала плечами.

— В метро, говорит, увидел. Понравилась, говорит, девушка. Познакомиться, говорит, хочу!

— А вы что?

— А я сказала, что в его возрасте люди умнее бывают! — отрезала тетя Нина. — Мужику явно за сорок перевалило, а он все за девочками бегает!

Тут она подавилась и с тревогой спросила:

— А может, зря я его отшила? Может, ты познакомиться хотела?

— Боже сохрани!

— А, ну ладно тогда!

Дворничиха оттаяла.

— Незачем тебе! Лешка — парень хороший, а от добра добра не ищут.

— Вот именно, — подтвердила я и поблагодарила:

— Спасибо.

— Не за что.

И тетя Нина потащила тележку к мусорке. А я пошла дальше.

Вот, значит, как. Понравилась я тому типусу так, что он меня до дома сопроводил. А проще говоря, выследил.

Так что он теперь точно знает, что живу я в одном доме с покойным Казицким. И не знать о его смерти никак не могу.

Ну и черт с ним! С высоким типом, имею в виду!

Пускай только сунется еще раз!

Я вошла в подъезд и позвонила в дверь Светкиной квартиры. Мне открыла Светкина мама.

— Здравствуйте, Светлана Георгиевна!

— Здравствуй, Ирочка.

Мою одноклассницу назвали в честь ее матери. Может, потому что Светка похожа на нее внешне. А может, все хотели, чтобы она была похожа на нее не только внешне.

Светлана Георгиевна — очаровательная женщина. Умная, красивая, с обаятельной манерой общения. Лично я считаю, что Светке до нее еще далеко. Хотя, какие ее годы?

— Входи, детка...

И она удалилась вглубь квартиры.

Я вошла в коридор и застыла на пороге.

Светлана Георгиевна вернулась назад довольно быстро. В руках у нее была стопка толстеньких справочников. Забыла сказать, что перед выходом из дома я созвонилась со Светкой и попросила оставить для меня нужную литературу.

— Извини, Света тебя не дождалась. У нее занятия, скоро экзамены.

— Ничего страшного. Трудно ей учиться? — спросила я.

Светлана Георгиевна пожала плечами.

— Как всем... Куда поступать собираешься?

— Не решила еще, — ответила я дипломатично. — Дорого все очень.

— И не говори. Бедные вы, бедные...

Светлана Георгиевна покачала головой.

— В мое время образование бесплатным было.

— Как сыр в мышеловке, — договорила я машинально.

— Это только для бездарных, — не согласилась со мной Светкина мама. — А для способных людей — действительно бесплатное.

— Так не бывает.

Минуту Светлана Георгиевна смотрела на меня грустными глазами.

— Какие же выросли...

— Какие? — не поняла я.

— Циничные, — ответила она сразу.

— Жизнь такая.

— Она такая, — согласилась Светлана Георгиевна и спросила без всякого перехода:

— Чаю выпьем?

— Спасибо, не могу, — отказалась я. — Папа один не любит надолго оставаться.

— Как он?

— Ничего.

Светкина мать немного помялась.

— Ирочка... только не обижайся... может...

Она неловко отвела глаза в сторону.

— В общем...

И выдохнула:

— Деньги у тебя есть?

Мне стало смешно. Нашла, чего стесняться!

— Спасибо, есть. И деньги есть, и все есть...

— Ну, умница, — ответила мать моей одноклассницы. — Если что-то понадобится, звони мне. Поняла?

— Поняла. Спасибо.

— Не за что, — повторила Светлана Георгиевна.

Я вышла на лестничную клетку, повернулась и сказала:

— До свидания. Светке привет.

— Передам, — ответила Светлана Георгиевна.

Я, не вызывая лифт, побежала вниз по лестнице. И только пробежав два лестничных пролета, услышала, как щелкнул замок закрытой двери.

Светлане Георгиевне меня жалко. Интересно почему?

Мало ли на свете людей, находящихся в гораздо более худшем положении, чем я? Бездомные, например! Почему бы людям не собраться, и не попытаться как-то им помочь? Я-то со своими проблемами и сама справляюсь.

Я выскочила на улицу и машинально огляделась.

Как говорят разведчики, «чисто». Никаких высоких мужчин.

— Это называется невроз, — сказала я вслух. Проходившая мимо молодая женщина удивленно оглянулась на меня.

Нужно поменьше думать о неприятном. Тогда и нервничать буду меньше. А чтобы не забивать голову грустными мыслями, займусь-ка я подготовкой к экзаменам.

Дома меня ждал еще один сюрприз.

— Тебе звонили, — сообщил папочка.

— Кто? — спросила я и положила справочники на телефонную тумбочку. — Машка?

— Нет, — ответил папочка. — Не Машка. Незнакомая женщина.

— Незнакомая? Мне? — удивилась я.

Круг наших знакомств очерчен с предельной ясностью и, я бы сказала, лаконичностью.

— Я записал.

Папочка удалился в гостиную за бумажкой. Неудивительно, что ему пришлось записывать. Говорю же, незнакомые женщины мне не звонят. Как, впрочем, и незнакомые мужчины.

— Юля! — довел папочка до моего сведения, возвращаясь.

— Какая Юля? — снова удивилась я.

Папочка еще раз внимательно осмотрел бумажку. Но дополнительной информации она не содержала.

— Не знаю.

Я пожала плечами, собрала свои талмуды и двинулась в свою комнату.

— Ошиблась, наверное, — предположила я.

— А-а-а...

В комнате я разложила справочники на диване и в задумчивости оглядела их. Так, какой посимпатичней? С какого начать?

Телефон зазвонил с неприятной настойчивостью. И тут мне почему-то вспомнилась вчерашняя женщина, одетая в легкомысленную маечку с эмблемой министерства чрезвычайных ситуаций.

Неужели?!.

Я вышла в коридор и застыла возле аппарата.

Аппарат надрывался.

— Ну? — спросил папочка, появляясь на пороге гостиной. — Почему ты трубку не берешь?

И мне не осталось ничего другого, как ответить.

— Да...

— Ира? — спросила трубка робким женским голосом.

Отпираться было бесполезно.

— Я слушаю.

— Ира, это Юля.

Внезапно я все вспомнила. С души свалился огромнейший валун.

— Юля! Как хорошо, что это ты!

— Правда?

Она немного ожила.

— А я думала, что тебе не до меня.

— Почему?

— Ну, не знаю. Ты же про себя ничего не рассказала. Ты, наверное, учишься?

— Нет. Пока нет, — поправилась я. — Хочу поступать.

— Куда?

— Пока не определилась.

— Пора определяться. Экзамены скоро.

— Да.

Она еще немного помолчала, потом неуверенно спросила:

— Я у тебя дома ничего не натворила?

— В каком смысле?

— В смысле, меня не тошнило?

— Нет.

— Слава богу!

Она вздохнула и покаялась:

— Не умею я пить. Ты прости, если что не так.

— Перестань!

— Перестала.

Мы еще немного помолчали, потом она предложила:

— Приходи в гости.

— С удовольствием, — ответила я, стараясь не смотреть в открытую дверь своей комнаты. Справочники лежали на диване, как материальное воплощение укоров совести.

— Прямо сейчас! — еще больше обрадовалась Юля.

— С удовольствием!

— Здорово! Адрес пиши.

Я вооружилась ручкой, листком бумаги и записала ее координаты. Честно говоря, сидеть дома и листать справочники не было никакого желания.

— Скоро приеду, — пообещала я. — Купить что-нибудь?

— Не нужно, — отказалась Юля. — Все есть.

— Выезжаю.

Я положила трубку и немного постояла возле телефона. Почему мне кажется, что мой покойный сосед чего-то упорно от меня добивается?

— Чего ты хочешь? — спросила я вслух.

Ответа, разумеется, не дождалась. Только вспомнила мучительное выражение, застывшее в мертвых глазах, и вздрогнула.

Да что же это такое?! Не отпускает — и все!

Говорят, что души убитых людей не могут успокоиться до тех пор, пока убийца не будет найден. Наверное, это правда. Не понимаю только одного: почему Казицкий добивается справедливости через меня, когда для поиска убийц существуют компетентные органы? Им бы и являлся!