Смерть по вызову

и каких-то людей по дороге, на лестнице или у подъезда?

– Кажется, у подъезда стояли две женщины, разговаривали. За сутки у меня бывает до сорока вызовов, я не в состоянии запомнить все детали, кого встретил и где.

– Но этот вызов вы описываете подробно, и все детали вспоминаете. Даже мелкие детали, незначительные. Значит, именно этот вызов чем-то выделялся из общей массы?

– Конечно, выделялся, – кивнул Ирошников. – Ни каждый день моих пациентов находят мертвыми. Это противоестественно, протыкать человека лыжной палкой, – Ирошников смешался, поняв, что сморозил редкую глупость. – То есть, я хотел сказать…

Владыкин поднял голову от протокола и впервые посмотрел на Ирошникова внимательно, с неподдельным интересом.

– Я вас понимаю, – сказал он – Смерть вообще противоестественна, насильственная смерть. А людская кровь не водица. Ведь именно это вы хотели сказать?

Владыкин хихикнул.

Ирошников не удивился внезапному этому смешку, а только подумал, что следователь за свою многолетнюю практику навидался таких видов, что давно очерствел сердцем к чужой беде, до дна вычерпал колодец сострадания. Возможно, Владыкин сам того не заметив, превратился в законченного циника, избрав именно цинизм противоядием от жестокости мира.

– Затем вы отправились обедать? – многозначительно поднял брови Владыкин. – В столовую троллейбусного парка, если не ошибаюсь?

– Точно, в столовую. Обедали вместе с водителем. А сразу после обеда выехали на очередной вызов. Вот и все, больше мне нечего добавить.

– И ладненько, – Владыкин поправил очки. – Меньше ваших слов, меньше казенных чернил тратить. Как давно вы работаете в «скорой помощи»?

– Одиннадцать лет.

– Это много. У вас ведь первая категория, так? Тогда почему же вы до сих пор в простой линейной бригаде? С вашим опытом, квалификацией? Специалисту необходим профессиональный рост. Я бы на вашем месте давно перешел в специализированную бригаду. Кардиологическую, например, реанимационную или невралгическую. Во-первых, специализация это уже интересно. Во-вторых, престижно. В-третьих, куда меньше ежедневной рутины. Этих больных старух и прочих подобных пациентов. А значит, и неприятностей меньше.

Владыкин весело глянул на Ирошникова.

– Я одно время думал перейти в специализированную бригаду, – ответил Ирошников, удивляясь осведомленности и эрудиции старшего следователя. – Но все откладывал, привык здесь.

– Специалисты утверждают, что более семи лет на одном месте сидеть, точнее, работать нельзя. Закисаешь, утрачиваешь прежние способности. Нет, вам надо расти.

– Конечно, – согласился Ирошников, черт знает, что у этого следователя на уме. К допросу он неплохо подготовился, когда только успел?

– Я тут навел справки в бухгалтерии вашей головной организации в Каптельском переулке, рядом со Склифасофским. Сообщают такую интересную вещь. Оказывается, два года назад вы работали на труповозке. В общей сложности возили трупы около года, одиннадцать месяцев, если быть точным. Честно, я поразился: