Путь Черной молнии (СИ)

- Что, мразь, кумовьям продался! Ты стуканул, что в начке (потайное место) были деньги?- просил Сашка.

- Да вы что, братва, вы совсем охрен... он не успел договорить до конца, крепкая пятерня Томского обхватив его глотку, приперла к шероховатой стене. Кулага задыхался.

- Говори сука, или останешься здесь навеки,- угрожающе прохрипел Трактор.

- Кроме нас четверых, никто не знал, что в тайник положены деньги,- сказал Сашка и ударил Кулагу под дых.

- Короче, Томский, души его, что с ним базарить,- припугнул Трактор.

Лицо Кулаги побагровело, и он захрипел, Томский приослабил хватку руки.

- Я последний раз тебя спрашиваю, стучишь куму? Если хочешь жить, говори, или я...- рука Томского опять сжала горло Кулагина, он закивал головой и, четко сознавая, что с ним не шутят, сказал:

- Пацаны, я все вам расскажу, только не опускайте меня, дайте мне уйти из хаты.

- Не позже, чем ты нам все расскажешь,- сказал Санек,- да не трясись ты так, пока тебя никто не тронет.

Они ускорили шаг и догнали в переходе всех сокамерников. Сашка сдержал свое слово, Кулагу в бане никто пальцем не тронул, когда они помылись и сидели в боксе, дожидаясь своих вещей из прожарки, тихушник поведал им свою историю, как опер подцепил его на крючок.

- Ах ты козлище! - возмутился Сашка,- так ты за изнасилование и убийство сидишь.

Воробьева затрясло от возмущения. Он еще долго распинался: почему в следственной камере, где сидел этот гад, никто не передал по тюрьме, что он собой представляет, но когда вспомнил, что насильника прикрывала оперчасть, плюнул ему в рожу и отошел от греха подальше.

После признания Кулагина, вечером после ужина братва размышляла, как поступить с кумовским стукачом, но вопрос разрешился сам собой: на вечерней поверке Кулагин выскочил в коридор, обосновывая свои действия, что не ужился с мужиками. Но этим дело не закончилось.

Брагин уже сменился, и пришедший ему на смену капитан Ермолов, решил по-своему наказать всех в камере за притеснение Кулагина. Ближе к ночи, когда в изоляторе все спали, дверь распахнулась и двадцать семь человек вывели в коридор. Под ударами дубинок всех погнали на первый этаж. Открыли дверь двухместного бокса и стали "утрамбовывать". Колотили дубинками, а так как после бунта тюремщики имели особые полномочия, то били с цинизмом. Последнего заталкивали с помощью немецкой овчарки.

Прошел час, с тел заключенных градом струился пот. Кто-то стал задыхаться и просить о помощи, мужики закричали и забарабанили в дверь. Всех вывели, и отправили назад в камеру, но одного с сердечным приступом унесли в больничный блок. Пока вели заключенных в камеру, Сашка от "всей души" наговорил капитану Ермолову колкостей, за что он невзлюбил его, а когда узнал, что Воробьев пришел в СИЗО из бунтарской зоны, пообещал Сашке "счастливую" жизнь.

Прибыв на работу, Сергей Брагин удивился, услышав, что его агент был раскрыт, и загадочно улыбнувшись, приказал привести его в кабинет.

- Ну, что Кулагин, рассекретил ты себя.

- Черт их знает, гражданин начальник, я не пойму, как они меня вычислили. Если бы Томский меня не душил, я ни за чтобы не признался, что работаю на кума. Вы прессаните его, гражданин начальник, как никак одно дело делаем.

- Что?! - Брагин прищурился, - одно дело говоришь. Быстро ты мразь забыл, за что сюда попал.

Кулагин заегозил:

- Так я свое получил, начальник - тринадцать лет считай, не за что впаяли.

- Изнасиловать и убить девочку - это ты считаешь ни за что?!

- Я же говорил, что ничего не помню, я и на суде стоял на своем.

- Экспертиза доказала, чего тебе еще нужно. Ладно, Кулагин, переведу тебя в другой корпус, подальше от неприятностей, будешь продолжать докладывать мне обо всем, что услышишь.

Пересадили тихушника в другую камеру, но как только за ним захлопнулась дверь, его встретили настороженные взгляды заключенных. Им только что была заброшена малява, в которой говорилось, что Кулагин - насильник и убийца малолетней девочки, и к тому же, он "пашет на кума". Ему выделили место на втором ярусе. Никто не трогал насильника, опасаясь, что за него оперчасть "замордует" всю камеру, и потому ждали удобного момента, чтобы поквитаться с тихушником. Кулагин, уверовав в свою безнаказанность, несколько дней прибывал в спокойствии.

"Тюремная почта" доложила, что в одну из ночей, Кулагин неловко повернулся на верхней шконке и, слетев вниз, сильно ударился о бетонный пол головой.

Оперативники долго допрашивали сокамерников, добиваясь признания о применении насильственных действий, послуживших причиной смерти, но кому нужно брать на себя 102 статью за убийство. Все молча терпели. Не получив признания от заключенных, следователи отстали, и прокуратура списала труп на несчастный случай.

Сергей и Анатолий Брагины снова порадовались, так удачно исполненному приговору в отношении насильника.

Сергей взял очередной отпуск и, воспользовавшись им, проводил свою любовницу Анжелу к ее родителям, ее недавно освободили условно-досрочно.

Глава 48

Тюремные приключения Сашки

Капитан Ермолов, затаив злость на Воробьева, тем временем перевел его в другую камеру, в которой находился беспредельщик, - Акула. Ермолов прекрасно знал, куда направляет спесивого парня. Слухи о беспределе Акулы в камере выплеснулись за пределы этажа, и многие заключенные грезили, как бы его случайно встретить в общем боксе или в автозаке. Акула нагло держал камеру в "черном теле", забирая самые лучшие пайки хлеба. Передачки с воли проходили только через его руки, отсортировав продукты и вещи, он бросал бедолагам остатки, а себе отщипывал все самое "центровое".

Акула был главным, "старшим по камере", его назначила администрация СИЗО. Вместе с ним правили в хате два отмороженных типа. "Старенький", которого выбрали сами арестанты и "первый по хате" - оба крепкие мужики. Акула мог сказать: "фас", и послушные шестерки чинили все, что он пожелает.

Сашка, пробыв день в камере, осмотрелся и понял, куда он попал. Видимо опер Ермолов не зря его сюда посадил: за участие в бунте, Воробьева ждали дальнейшие неприятности.

Акула, узнав, что Сашка сидит под следствием за бунт, однозначно расценил эту новость, и принялся нападать на него словесно:

- Вы, что там намострячили? Мужиков запретесняли, из-за вас теперь кругом идет духота ментовская,- распалялся он, - вы, что там себе надумали на общаке? Подняли бузу, под палками мужиков заставляли бунт поддерживать, суки!

Сашка, наблюдая, как Акула его провоцирует, больше не стал терпеть нелепые обвинения.

- Сам ты сука недорезанная, тебе ли шавке судить о пацанах, которые за такую падаль, как ты, отдали свои жизни

Обстановка накалилась до предела, трое обступили Воробьева со всех сторон.

- На парашу его пацаны, голову воткнуть вместо затычки! - издал боевой клич Акула.

Но разве эти отморозки знали, на что способен Воробьев. Удар "бычком" в нос "первому по хате", и вот он уже отлетает к той же параше. Затем молниеносно с левой, припечатал кулаком "старенькому" в область виска. Третий повис у Сашки на шее за спиной. В следующий момент Воробьев захватил его левую руку и, резко наклонившись вперед, со всей силы бросил противника через себя. Падение пришлось левым боком о стол, заключенный завыл от боли и откатился в сторону. Никто из мужиков даже не пошевелился, чтобы помочь отморозкам. Воробьев бросился к худому Акуле, и подмяв его под себя, сгреб в охапку. Не обращая внимания на вопли, Сашка понес его к унитазу, но он успел ухватиться рукой за железный уголок шконки и протащил ее за собой до середины камеры. Еще не успели опомниться побитые шестерки, как Сашка сунул голову Акулы в дырку толчка и, придавив ее коленом, дернул ручку сливного бачка. Безумный визг разнесся по камере, никто их мужиков и парней даже не бросился заступаться за беспредельщика Акулу.