Капкан для бабочки

Жанна. Черт возьми, она не могла убить, это ерунда полнейшая! Жанна, милая, рассеянная, иногда ироничная, иногда резкая, но всегда надежная подруга! Да ее ли б она кого-то и убила, то первым делом помчалась бы к Кики рассказывать об этом.

Да, у нее были ключи от Кикиной квартиры, но по своей всегдашней рассеянности она посеяла их, да так и не нашла. Этому Кики нисколько не удивлялась – в квартире соседки сам черт ногу сломит, и найти там что-то очень сложно! Иногда пропадали не только ключи, но и вполне крупные предметы: книги, папки с бумагами, сумки и тому подобное.

– Она могла соврать, что потеряла ключи, – повторила Лиза настойчиво. – Именно для того, чтобы отвести от себя подозрения.

– Но это смешно! Зачем бы ей врать, подумай сама! Зачем ей убивать какого-то неизвестного типа?

– Это для тебя он неизвестный. А кто может поручиться, что Жанна не была с ним знакома?

Прозвучало это очень веско. Кики умолкла и до конца обеда не проронила ни словечка. Стас меланхолично жевал, глядя в окно, и, казалось, мысленно был очень далеко от уютного зала ресторанчика. Настроение у всех было безнадежно испорчено, поэтому, быстро расправившись с едой, все засобирались по домам.

Глава 6

В машине оба не произнесли ни слова. Стас всю дорогу насвистывал себе под нос, и если бы Кики не была целиком поглощена своими проблемами, она обязательно обратила бы на это внимание. Когда Стас начинал свистеть, это означало, что он непрерывно думает о каких-то проблемах или просто чем-то очень обеспокоен.

Но сейчас ей было не до Стаса. Мысли о Жанне теснились в голове и не давали ей покоя.

Неужели это была именно она? Кики не хотела в это верить, но умом понимала, что некоторые слова Лизы были абсолютно верными. К примеру, история о потерянных ключах. Проверить это было невозможно, особенно зная вечную рассеянность Жанны. После того как соседка миллион раз теряла шарфы, кошельки и прочие вещи, пропажа ключей выглядела вполне обыденно. Поэтому можно было не бояться, что Кики заподозрит неладное.

Другой вопрос – была ли Жанна знакома с Матвеевым и почему убийство произошло именно в ее, Кикиной, квартире? Было бы намного безопаснее прикончить его, скажем, в подъезде или вообще в безлюдном месте…

Кики вдруг осознала, что на полном серьезе подозревает Жанну в убийстве, и содрогнулась. Принялась гнать прочь эти мысли, но не слишком в этом преуспела. Домой она приехала уставшая донельзя, словно не обедала в приятной компании, а грузила мешки с углем. Тело казалось чужим и странно тяжелым.

Стас потянулся к ней и чмокнул ее в щеку, не убирая руки с руля.

– Ты разве не поднимешься? – удивилась Кики.

– Нет, мне надо съездить по делам. Увидимся завтра.

Кики ответила на его поцелуй и краем глаза вдруг заметила, какие холодные и отстраненные у него глаза. Взгляд отсутствующий, словно он напряженно думает о чем-то… Или о ком-то?..

Что вообще происходит?

Задать этот вопрос вслух Кики не рискнула. Стас улыбнулся – Боже, какой натянутой и неловкой вышла эта улыбка! – и отстранился от Кики.

– Ладно, созвонимся, – сказала она растерянно.

Стоя в дверях подъезда, она следила взглядом за машиной, пока та не скрылась за поворотом дороги. Руки озябли, и Кики, ежась, вошла в дом. Поднимаясь по лестнице, она все еще думала о Жанне… И резко остановилась, когда увидела Раменского, который стоял на лестничной площадке и задумчиво разглядывал обивку ее двери.

– А, Кира Сергеевна, наконец-то. Где пропадали?

– Ездили… обедать, – ответила она не сразу.

– Ну и как пообедали?

– Неплохо, спасибо. Вы для этого пришли – обсудить меню?

– У меня к вам, Кира Сергеевна, есть небольшой разговор. Точнее, я еще утром хотел с вами поговорить, но…

Вид у майора был странный. Между бровями залегла суровая складка, уголки губ скорбно опущены, в глазах – вселенская печаль и уныние. Сейчас он еще больше походил на мешок с отрубями, горбил спину и нарочито шаркал.

Разговор не предвещал ничего хорошего. Она открыла дверь и пригласила Раменского войти.

– Кофе выпьете?

– Нет, спасибо. У меня мало времени. Я просто хотел вернуться к разговору, продолжить который нам помешал ваш… э-э-э… молодой человек.

– Ну что ж, я слушаю вас.

– Да тут, собственно говоря, такая странная история вышла… Мои коллеги пообщались с жильцами… И некоторые показания противоречат вашему алиби.

Кики ровным счетом ничего не понимала. Она смотрела на майора и молчала, не в силах произнести ни слова.

Раменский счел ее молчание знаком продолжать рассказ и тяжело вздохнул.

– Одна из соседок вчера видела в подъезде девушку, очень похожую на вас. Вернее, соседка сказала, что видела именно вас. Вы поднимались по лестнице, она шла за вами и даже поздоровалась.

Кто-то сошел с ума: или Раменский, или эта неведомая соседка, или сама Кики. Она могла бы поклясться, что никого вчера вечером не видела, ни с кем из жильцов дома не разговаривала.

– Вы уверены?

– В чем я должен быть уверен?

– Что соседка вчера видела меня на лестнице?

– Вам должно быть виднее, – усмехнулся Раменский.

– Так вот, это ерунда, вчера никакие соседки со мной на лестнице не разговаривали! А к чему вы завели этот разговор?

– К тому, что эта женщина видела вас и разговаривала с вами ровно в то время, когда вы, по показаниям нескольких свидетелей, находились на месте ДТП, в районе Каширского шоссе!.. – И майор умолк, давая возможность Кики оценить эту информацию.

Сначала Кики ровным счетом ничего не поняла, но спустя несколько секунд до нее дошел смысл этих слов. Она ошарашенно воззрилась на Раменского, словно пытаясь отыскать на нем какие-то неведомые символы, которые могут служить ключом к разгадке.

– Это черт знает что такое! – воскликнула она наконец. – Как она могла говорить со мной, если я находилась за десяток километров от дома?

– Хороший вопрос. Именно поэтому я и решил поговорить с вами, Кира Сергеевна. Это очень странно, это не лезет ни в какие ворота. Вашему алиби я, признаюсь, верю, тем более что оно подтверждается как минимум пятью людьми, из которых двое – мои коллеги.

– Хоть на этом спасибо, – буркнула она.

– Именно поэтому странные показания женщины меня заинтересовали…

– Может, она просто ошиблась?

– Описала она вас весьма точно.

– Она запомнила время? – спросила Кики, лихорадочно блестя глазами.

– Вас, Кира Сергеевна, не проведешь. Соседка возвращалась домой с работы и не хотела опоздать к любимому сериалу, который начинается в семь сорок пять. Поэтому она смотрела на часы. Ровно в половине восьмого она и встретила вас на лестнице.

– Как раз незадолго до убийства…

– Верно. Если бы не ваше алиби, я мог бы смело вас задержать. Но вы пока вне подозрений.

– Пока? Что ж, это утешает, – вздохнула она. – Вы можете объяснить мне, в чем тут дело? Как она могла меня видеть в доме, если я была на Каширском шоссе?

– А это уж, Кира Сергеевна, вы сами объясняйте. В мои обязанности это не входит. Я вам исключительно по доброте душевной даю информацию. А уж как вы ею распорядитесь – дело ваше.

– Честно сказать, я мало что понимаю, – призналась Кики. – В голове – сумбур полнейший…

– На вашем месте я обратил бы внимание на две вещи. Первое – простуженный хриплый голос. Второе – ваша прическа. Она весьма… э-э-э… художественная и очень броская.

Кики машинально подергала себя за рыжие вьющиеся прядки.

– Да, и еще один момент: сразу после убийства кто-то погасил свет на всех этажах в подъезде. Когда вы приехали, свет все еще не горел, не так ли?

– Верно.

– Вот и думайте. А мне пора. Соседей мы опросили, делать мне здесь больше нечего.

– Подождите! – Кики бросилась следом. – Я ничего не понимаю. Что происходит?

Раменский молчал, с угрюмой улыбкой глядя на нее. У него был вид уставшего человека, которому ничего уже не хочется, кроме как выпить бутылочку пива и уснуть перед телевизором.