Валютная могила

В ночь с шестого на седьмое мая он этот вагон вскрыл. Залез в него и, как он сам говорил потом Гришке-пройдохе, а Гришка – нашему Климу, охренел. Вагон был под завязку забит пачками евро. Лежали они большими блоками почти в рост человека на пластиковых поддонах, упакованные в толстую непромокаемую пленку. Сэр не сразу даже определил, что это деньги, так как под толстой пленкой их было плохо видно. А вот когда определил, тогда и охренел по-настоящему… Придя в себя, он взрезал ножом одну из упаковок и стал набивать свои карманы пачками евро. Деньги были совсем новенькие, будто только что вышли из-под печатного станка. Сэр усомнился в подлинности евро и решил наутро их опробовать. Говорить о своей находке он никому пока не стал, кроме Виталика, с которым был в кентах. Виталик вначале не поверил Сэру, но когда тот вынул и кармана пачку евро и помахал перед носом кореша, Виталик загорелся…

На рассвете они уже вместе пошли к этому вагону. У Сэра имелась нычка [9], куда он сложил взятые ночью пачки евро, поэтому к вагону он пошел пустой, прихватив с собой большую дерматиновую сумку, в которой хранил свое личное барахло. У Виталика же всегда при себе имелся вместительный пакет, в который он складывал бутылки и банки.

Когда они открыли дверь в вагон и поднялись в него, пришла очередь охреневать Виталику (более сильного зрелища он не видел за всю свою бродяжью жизнь). Пару минут он стоял, открыв рот, пока Сэр складывал евро в свою дерматиновую сумку, а потом, словно спохватившись, принялся набивать пачками евро свой пакет. Нагрузившись под завязку, они сели покурить. Сквозь неплотно раскрытую дверь вагона просачивался утренний свет. И через нее же выходил дымок дешевых сигарет.

– Слушай, я в натуре [10] не догоняю… [11] А почему такой вагон никем не охраняется? – неожиданно спросил Виталик. – Взвод солдат его должен сторожить, не меньше.

– А мне почем знать, – ответил Сэр. – Только я так кумекаю: такие башли [12], если б они были от казны, охранялись бы конкретно. Выходит, эти бабки левые, так что сам бог велел нам от них малость отстегнуть…

– По ходу, ты прав, – согласился Виталик. – А головняка [13] у нас потом крупного не будет?

– Если и будет, то за такие бабки можно и рискнуть, – ответил Сэр. – Потом ксивы [14] себе справим, хату снимем, заживем по-людски. Не бзди, кореш, все будет тики-пуки. Ох, и привалило нам счастье.

– А старшаку [15] расскажем про лаве? [16]

– Гришке-то? – Сэр почесал в затылке. – Придется…

– Слушай, – немного подумав, сказал Виталик. – А что в остальных трех вагонах, пристегнутых к нашему?

– А какая нам, на хрен, в том нужда, чтобы это знать?

– А может, там тоже евро лежат? – предположил Виталик.

Сэр посмотрел на него, немного помолчал и ответил:

– Не думай об этом. Нам все равно всего не упереть… И даже не потратить!

– Э-э, мальчики, закурить дайте… – раздалось из-за двери.

– Твою мать… – выругался Сэр. – Раскурились мы тут с тобой, мля, вместо того чтобы валить отсюда подальше. Глянь-ка, кто там?

– Это Любка из Краснодара, – заглянув в щель, прошептал Виталик.

– Ни слова ей про башли, – предупредил Сэр. На что Виталик лишь молча кивнул…

Они откатили вагонную дверь, соскочили на землю и плотно закрыли ее. Сэр даже как-то укрепил пломбу, чтоб было на первый взгляд похоже, что вагон не тронут.

– Доброе утро, мальчики! – Любка из Краснодара была уже опохмелившаяся, а потому находилась в прекрасном расположении духа. – Так как насчет закурить, мальчики?

– Для тебя, мадемуазель, что хошь, ничего не жалко, – осклабился Сэр, протягивая Любке сигарету.

– Я не мадемуазель, – поправила она его. – Я мадам. Ведь я женщина замужняя…

Все, ну, или почти все, кто знал Любку, знали и ее историю. А началась она с того, что у нее пропал муж по имени Василий. Был-был, и потом вдруг пропал. Муж у нее выпивал, и, чтобы он не искал компаний на стороне и чтоб ему поменьше досталось, Любка стала выпивать вместе с ним. Потихоньку пристрастилась. Все было, как в старой русской присказке: «Слава богу, понемногу стал к винишку привыкать. Полбутылки стало мало, стал бутылку выпивать».

Вдвоем им было весело. Ведь двое – уже компания, а в компании выпивать всегда веселее. Потом, как это почти всегда случается, купленного загодя стало не хватать, и либо Вася, либо Любка бежали в магазин за добавкой. Позже вино сменилось водкой, и ее тоже стало не хватать на двоих. Вот и четыре года назад, когда они опустошили одну бутылку, Любкин муж побежал за второй. И не вернулся…

Не пришел Вася и утром.

Любка пошла в милицию, правдиво объяснила ситуацию, но ей сказали, что заявление ее пока не примут, дескать, загулял ваш муженек или у дамочки какой-нибудь «кости кинул», что тоже, мол, часто случается.

Когда прошло три дня, Любка снова пошла в отделение и подала заявление на розыски мужа. Искали его (или не искали) целый год. С натянутых все время нервов и горя Любка стала попивать и в одиночку. А однажды позвонила ее подруга Катька и рассказала, как ездила с двумя бабами в Москву и видела ее Василия, преспокойно торгующего капустой, огурцами и помидорами на Коптевском рынке.

– Точно он? – спросила Любка.

– Точно, – ответила Катька.

Любка собралась и поехала в Москву. За мужем.

Приехала. Сразу на рынок. Обошла его вдоль и поперек – нет мужа. Пошла в дирекцию. Спрашивала о нем всех, кто попадался ей на глаза. Нет, никто такого не знал.

Целый день ходила по рынку в надежде увидеть Васю. Измаялась, ног под собой не чуяла. Уже к вечеру зашла в кафе. Взяла картошки с мясом, соточку водки. Выпила. Разговорилась с какой-то бабешкой, что тоже была родом с Кубани. Любка, расчувствовавшись, рассказала, что привело ее в Москву. Бабешка, а представилась она Оксаной, оказалась аферисткой. Пригласила Любку к себе, а это на самом деле был какой-то бордель в худшем смысле этого слова, а иными словами, притон. Любка там напилась, ее поимели двое мужиков, а проснувшись поутру, она не обнаружила в притоне ни Оксаны, ни своей одежды, ни документов и, кое-как отбившись от пьяных мужиков, в чем была, выскочила на улицу. В отделении милиции, куда она обратилась, слушать ее не стали. Подержав для острастки в «обезьяннике», через пару часов отпустили. Вместе с какой-то бомжихой, которая и привела ее на Белорусский вокзал…

Вот так и началась ее кочевая жизнь.

– Как спалось, мадам Любаня? – спросил Виталик, с трудом пряча за спину большой полный пакет евро.

– Плохо, – ответила Любка из Краснодара, прикурив от спички Сэра и глубоко затянувшись.

– Это почему так?

– Да потому что тебя рядом не было! – Она хрипло расхохоталась, показывая отсутствие двух передних зубов, которые были когда-то кем-то выбиты.

– Ну, это не проблема, – усмехнулся Сэр. – Жди сегодня. Приду. Ты дама видная, сочту за честь!

– Водки только принеси, – предупредила Любка. – А то без водяры тоскливо.

– Заметано, – кивнул Сэр.

– Ну, что, пошли? – нетерпеливо проговорил Виталик.

– А куда вы намылились? – спросила Любка.

– Дела у нас, – ответил Сэр.

– А там что? – указала она подбородком на вагон.

– Ничо, ночевали мы там.

– Ну, я ж видела, что вагон не пустой, – осклабилась Любка и снова глубоко затянулась.

– А-а, – протянул Сэр, – так это бумажки. Бланки какие-то.

– Какие бланки? – Интерес Любки из Краснодара к содержимому вагона не убавлялся.

– Бухгалтерские бланки, – сухо бросил Сэр, не желавший продолжать разговор.