Большой заговор

Разложились в тенечке, быстро скинули одежду и…

Клавдия не любила банальных сравнений, но сейчас она ничего лучше придумать не могла — заново на свет народилась.

И словно все тайны, подлости, мрачность и грязь тоже смылись этой прохладной водой.

Она заплыла на середину озера и запела.

Вообще-то Клавдия свои чувства проявляла очень скупо. Но тут как не запеть?

Почему-то в голову пришла старая песенка, слов которой она не помнила твердо, знала только кусочек, но получилось:

Клавдия допела и расхохоталась — «на том же месте»! Вот почему эта песенка пришла в голову.

Потом она лежала на солнце, раскинув руки, и загорала, загорала, загорала. Прямо чувствовала, как она покрывается бронзой, как это будет красиво и здорово.

— У вас так хорошо получается с ним говорить, — сказала Инна.

— Ничего, и у вас получится, — открыла глаза Клавдия.

— Да вот, не выходит.

— Инна, вы не обижайтесь. Я сама не очень примерная мать, все работа, работа… Но, знаете, никогда мы не оправдаемся ни перед людьми, ни перед Богом за то, что мало были с нашими детьми.

Инна опустила голову.

— Знаете, почему у Виталика не было припадков? Это вы были с ним все время.

— Ой, Клавдия Васильевна, я и сама это прекрасно понимаю. Но что делать?

— Да вы и сами знаете, что делать, — улыбнулась Клавдия.

Второе купание было еще лучше. Горячее тело аж зашипело в воде. Клавдия взяла у Макса ласты и маску. Она любила плавать, опустив голову в воду. Это как полет. Земля отступает, отступает, и видишь ее уже далеко, а там, внизу, растет трава, шустрят рыбки, мигают блики. Можно плавать так часами.

Клавдия и плавала почти час, а когда вышла…

— Здравствуйте, Клавдия Васильевна!

Патищева. Это какой-то рок!

— Плаваете? — спросила профорг.

— Нет, летаю, — честно ответила Клавдия. — А вы что же не на экскурсии?

— А я три раза была.

Клавдия попрыгала, вытряхивая из уха воду, и свалилась на одеяло рядом с Максом.

Макс был уже черный. Вот есть люди, к которым загар пристает моментально. Клавдия таким завидовала.

— Ma, ты ей скажи — не надо, — тихо сказал сын.

— Что не надо?

— Да не надо никаких джинсов. Они дорогие, двести долларов. Откуда у нее такие деньги.

Клавдия не стала рассказывать Максу, что Инна только в банке получает двенадцать тысяч, да еще ее, так сказать, «приработок». Она вообще ничего им про Инну не рассказывала, да они и не спрашивали тактично. А что им говорила сама Инна, Клавдия не знала.

— Ладно, — кивнула она.

— А-а-а!!! — вдруг дико закричал Федор.

Клавдия вскочила на ноги, готовая к самому худшему.

— Сорвалась! Вот такая сорвалась!!!

И это была единственная рыба, которая позарилась на крючок Федора.

Виталик бегал голым и очень этим гордился. Ему это было полезно.

Вечером поужинали и решили снова развести костер.

Клавдия с Инной сели на лавочку, пока мужчины с Виталиком и Ленкой таскали хворост.

— Я скоро уеду, большое вам спасибо, — сказала Инна.

— Я бы на вашем месте не торопилась.

— Но ведь все кончилось.

— Все? — сказала Клавдия и посмотрела на Инну.

Инна пожала плечами.

— Вы сами сказали.

— Боюсь, я была не права. Впрочем, вы ведь это знаете лучше меня.

Инна хлопнула ладонью по плечу, видно, убила комара.

— Ma, Инна, идите, будем зажигать.

— Вы ведь знали, Инна, да? — снова спросила Клавдия.

— Что я знала?

— Список ваш. Вы ведь мне не всех написали.

Инна снова хлопнула по плечу.

— Вы мне не верите? Вы мне до сих пор не верите? — вздохнула Клавдия.

— Я боюсь, Клавдия Васильевна, — тихо сказала Инна. — Я так боюсь.

— Ну а он пусть за вами охотится? Если не вы его, так он вас.

— Он страшный человек, Клавдия Васильевна, страшный.

— Нет человека страшнее закона, — сказала Клавдия. — Такой еще не уродился.

— Знаете, ему всегда было мало одной. Ему приводили трех или четырех. Один раз даже пять было. А он же маленький, лысый, толстый, кривоногий. Вот знаете, до отвращения. Нет, он никакой не половой гигант. Ему нравилось нас унижать. Вот есть такие люди — они обожают унижать. Платил всегда щедро, каждой по тысяче, полторы отваливал. А если одной, так и все три. Но что уж он вытворял! Он частым гостем был. У него же квартира рядом. Вот придет среди ночи и давай…

— Мне неинтересно, — сказала Клавдия.

— Простите.

— И вы думаете, что ребенок этого не чувствовал, что вас унижают? — больно ударила Клавдия.

Инна промолчала.

— Ma, ну где вы?! Идите, уже горит!

— Сейчас, Лен, вы без нас!

— Лена, пусть тетя Клава и мама поговорят. Они давно не виделись, — сказал рассудительный Виталик.

— О чем тут говорить?! — весело кричала Ленка. Ее возбуждал огонь, как и всех людей, начиная с первобытных.

— У женщин свои секреты.

Клавдия улыбнулась. Вот так и воспитываются дети — на рекламе.

— Он не страшный человек, Инна, он пакостник. Крупный, сильный, но всего лишь пакостник.

— Вы не знаете, вы ничего не знаете…

— Вот потому и спрашиваю.

— Я вам расскажу. Вам — я расскажу, — наконец решилась Инна. — Это он все затеял. И бордель этот, и все. А как припекло, он стал концы рубить.

— Почему вы так решили?

— Я не решила, он сам сказал. Он тогда пьяный был. Вот после всего… и разоткровенничался. Да у меня это на пленке есть. Очень хорошо и слышно, и видно.

— Ну, мало ли кто чем грозит? — мягко провоцировала Клавдия.

— Он не грозил, он план излагал, понимаете разницу? Он называл фамилии, кто что будет делать. Он даже вас называл.

— Как это?

— А вот так!

Теперь Клавдии стало страшно.

— Но это еще не все. Это еще только цветочки, — продолжала Инна. — Там самое главное — в нашем банке.

Клавдия замерла. Только бы Ленка снова не позвала.

Именно позвала. И не просто. Подлетела раскрасневшаяся.

— Ma, Инна, ну че вы, как не свои, сейчас через костер прыгать будем!

— Иди, Лена, дай нам поговорить, — строго сказала Клавдия.

Ленка минуту стояла, глядя ошалевшими глазами на мать и на гостью. Может быть, только сейчас она стала догадываться, почему Инна живет у них на даче, почему мать ничего про нее не рассказывает, а сама Инна только отшучивается на все вопросы о себе. Видно, все очень-очень серьезно.

И Ленка ушла.

— Тут же, понимаете, как получилось. Он же думал, что сам собирает компромат, а получилось, что Севастьянов и на него собирал.

— Зачем ему компромат?

— Так в этом все и дело! Подставная фирма, куда мэрия вкачивает деньги. С какой, вы думаете, радости? Да с той радости, что они все у него в сейфе лежат.

— Все?

— Ну почти все. Там же миллионы долларов.

Клавдия вспомнила, как Игорь сказал про эти деньги: «Для нас с вами, Клавдия Васильевна, это море, а для них — лужа».

Ничего себе «лужа».

— Вы думаете, зачем он меня ищет? Пленки само собой, но про эту фирму он мне тоже рассказывал. Правда, этого на пленке нет. Но я-то знаю. Я единственная в банке знаю, куда шли деньги.

Вот теперь все становилось на свои места.

— Значит так, Инна, в воскресенье поедешь со мной в Москву. Дашь показания и…

— Нет, — перебила Инна. — Вы только не обижайтесь, Клавдия Васильевна, я никаких показаний давать не буду. Я вам за все благодарна, но об этом даже не просите. Не могу.

— Мы его посадим, Инна.

— Нет, вы его не посадите. Он уйдет. И он будет мстить! Ох, как он будет мстить! Да что я вам рассказываю, вы сами все знаете, это страшный человек.

Макс посадил на плечи Виталика и перепрыгнул с ним через костер.

— Максим! — закричала Клавдия. — Ты что?