Шутник

— Бедняжка, — сказала девушка.

— Да.

— Но не странно ли это? Помните, я вам говорил о восемнадцати тысячах полицейских и о почтенных людях? Теперь они все волнуются, потому что мать миссис Гиббинс звалась Луизой. Это открытие — мне не следовало допрашивать вас, потому что я уже все знал, — установило два факта: во-первых, пятнадцать лет тому назад миссис Гиббинс совершила преступление, а во-вторых, она умерла второй раз!

Джим вдруг остановился и тихонько засмеялся.

— Не говорите, что я подражаю газетной статье, я и так это знаю. Но все это так сложно… Что же мы решили? Кофе или обед?

— Вы сказали — кофе, — напомнила Эйлин.

Ресторан был переполнен, и, выпив кофе, они поспешили уйти.

Они шли по Ковентри-стрит, когда мимо них проехал большой автомобиль. Им управлял человек в вечернем туалете, они заметили бриллиантовые запонки, огонек сигары.

— Никто на свете так не сияет, как Гарло Великолепный, — сказал Джим. — Что он делает в этой части света в такое время?

Автомобиль величественно повернул направо. Казалось, будто он участвует в какой-то пышной процессии. Эта мысль им обоим пришла в голову.

— Его должен был бы сопровождать оркестр!

— Я тоже это подумала, — засмеялась девушка. — Он ужасно напугал меня, когда пришел вечером на квартиру дяди. В ту минуту, когда я отворила дверь, он выглядел таким громадным, могущественным, неприступным, что моя душа содрогнулась.

Вдруг Эйлин почувствовала свою руку в руке Джима Карлтона. Он раскачивал ее взад и вперед, как делают дети, когда идут за ручку. Строгая половина Эйлин Риверс закрыла глаза и сделала вид, что ничего не замечает.

— У меня такое теплое чувство к вам, — тихо сказал Джим, — сам не знаю почему. И если вы опять заговорите о полицейском волоките, я никогда вам не прощу.

Три человека внезапно появились из боковой улицы. Они громко и грубо спорили между собой и медленно шли им навстречу. Джим осмотрелся; единственный человек на улице шел в противоположном направлении и разминулся с ними, может быть, минуту тому назад.

— Перейдем на ту сторону, — сказал он, взял Эйлин под руку и быстрым шагом перевел на противоположный тротуар.

Трое крикунов повернули назад, и Джим остановился.

— Бегите в конец улицы и приведите городового, — быстро сказал он. — Сделайте это для меня! Бегите!

Эйлин послушно побежала; тогда один из трех стал подступать к нему.

— Что за штучки? — громко завопил он. — Нам уже и поговорить нельзя, чтобы вы сейчас же не привязались?

— Стойте на месте, Донован, — сказал Джим. — Я вас знаю и знаю, чего вы добиваетесь.

— Хватай его, — сказал кто-то злобно, и Джим Карлтон ударил ближайшего к нему человека одиннадцатидюймовым резиновым бичом, который носил в кармане. Когда гибкая вещь коснулась цели, человек упал, как подстреленный. Двое других бросились на сыщика, и он знал, что дерется, если не за жизнь, то чтобы избежать увечья, которое на много месяцев сделало бы его ни к чему непригодным. Опять взвился резиновый бич, и еще один человек упал. На улице показался автомобиль с городовым на каждой ступеньке…

— Нет, не на Бау-стрит, — сказал Джим, — везите их на Кеннонро.

В такси сидела Эйлин, готовая расплакаться.

— Я догадался, чего им надо было, — говорил Джим, когда они поехали домой. — Эти уличные драки старая история.

— Но зачем? Это ваши давнишние враги? — с ужасом спросила девушка.

— Один из них, — сказал Джим, — Донован.

На первую часть вопроса он не ответил.

Присутствие мистера Гарло в его роскошном автомобиле не было случайностью. Джим понял, что за ним была слежка с момента, когда он вышел из своего клуба и до нападения.

О причинах слежки легко было бы догадаться, если допустить возможность хотя бы самой отдаленной связи с делом о смерти миссис Гиббинс. Но приходилось исключить эту возможность, если только не допускать мысли, что мистер Гарло обладает сверхъестественными силами.

Джим довез Эйлин до ее квартиры и вернулся в Скотленд-Ярд, где его ожидала телеграмма из сыскного отделения в Бирмингеме, гласившая:

«Ваша справка 793 — о миссис Луизе Гиббинс: умерла 18 февраля 1921 г. Письма, регулярно приходившие каждый квартал, которые потом переадресовывались, неизменно были со штемпелем Норвуда. Факт удостоверен жильцом миссис Гиббинс из этого города. Энни-Мод Гиббинс, настоящее ее имя Смит. Она вышла за Джемса Смита, укладчика рельсов на Мидлендской железной дороге, 3 марта 1910 г. Муж ее убит на войне 5 июля 1915 г. Гудж. Конец».

Большая часть сведений была известна Джиму. Но сообщение о Норвудском штемпеле было очень ценно, так как в этом предместье жил Элленбери.

В это время внимание Джима Карлтона привлекло странное поведение Артура Ингла, который вдруг сделался затворником, прекратил всякое общение с внешним миром, заперся в своей квартире и стал изучать кинематографию.

Глава 10

На следующей неделе Джим Карлтон был очень занят и только однажды нашел возможность повидаться с Эйлин, которая рассказала ему о маленькой неприятности в ее жизни. Новый жилец пансиона, атлетического вида юноша, поселившийся как раз под ее комнатой, так, по-видимому, увлекся ею, что каждое утро стал провожать ее на службу, но на почтительном расстоянии.

— Я бы не обращала на это внимания, но он поставил себе за правило быть всегда около конторы, когда я выхожу завтракать или вечером ухожу домой.

— Заговаривал он с вами?

— О, нет, он чрезвычайно корректен; он даже за столом не говорит со мною.

— Потерпите немного, — сказал Джим, — это испытание, ниспосылаемое свыше всем недурным собой дамам.

Он переговорил с новым поклонником.

— Вам следовало бы, Браун, так охранять ее, чтобы она этого не замечала, — выразил свое неудовольствие Джим.

— Виноват, сэр, — сказал сыщик, и с тех пор наблюдение его стало менее надоедливым.

Удивительно было, что никогда Джим Карлтон не встречал Артура Ингла, хотя он нарочно заходил в рестораны, которые тот когда-то посещал. Конечно, не стыд удерживал Ингла от свидания с друзьями, наоборот, он гордился своими поступками, считал себя благодетелем рода человеческого. Но никто из прежних друзей не видел его.

— Точно он перешел на сторону капиталистов, — сказал один из них.

— Я не видел, чтобы на Пикадилли развевались флаги, — ответил ему Джим.

Однажды ночью, проходя мимо Фозеринг-Меншен, он заметил яркий свет в одной из верхних комнат, очевидно, в помещении для дров. С ним был Элк, и Джим сказал ему о своем намерении.

— Он поднимет визг, что полиция преследует его, — заметил Элк. Но Джим все-таки вошел в лифт, хотя швейцар сразу же обескуражил его.

— Мистера Джексона, наверно, нет дома, — сказал он. — Какой-то господин заходил полчаса тому назад, стучался, но ему не открыли.

— Может быть, я постучу громче, — сказал Джим.

Но сколько он ни звонил и ни стучал, ответа не было. Когда же стал слушать через отверстие для писем, звонит ли звонок, то услышал за дверью крадущиеся шаги. Почему он скрывался?

Может быть, этот человек задумал какое-нибудь новое мошенничество?

На площадке никого не было, и он мог ждать, не возбуждая подозрений. Джим опять наклонился и прислушался, теперь он услышал шум, словно вертелись зубчатые колеса. Откуда идет звук, он не мог понять, но как будто звук проникал через закрытую дверь.

Лифт, поднявшись этажом выше, спустился до его площадки.

— Не достучались, сэр? — спросил швейцар. — Он теперь никого не принимает. Он даже не ходит ни обедать, ни завтракать.

— У него есть прислуга?

— Приходящая. Было две, но одна из них… — швейцар рассказал историю миссис Гиббинс. — А вторая приходит каждое утро не больше чем на час, делает кое-какие покупки и уходит. Я думаю, что мистер Джексон занимается там чем-то необыкновенным, — прибавил он.

— Что вы называете «необыкновенным»?

Человек почесал голову.