По следам призрака

— Простите, — сказала она с простодушной улыбкой, — но я знаю об ответственности… училась когда-то на юрфаке. Давайте, я распишусь.

Председательствующий лишь многозначительно поджал губы и, выждав время, приступил к допросу:

— Рассматривается уголовное дело Нагимова, вы уже знаете, наверное… Что вы можете рассказать суду по этому делу?

Свидетельница понимающе кивнула.

— Что? Это случилось семнадцатого июня, — начала она непринужденно, словно бы разговаривала с близкими знакомыми. — Я отнесла ребенка к матери и возвращалась домой. Утром мы с мужем должны были ехать в дом отдыха, поэтому я спешила. Надо было собраться в дорогу… Я проходила Летний сад, когда вдруг услышала: «Помогите, помогите!» Кричали из-за кустов, негромко, и тут же еще что-то, похожее на рыданье. Я пробралась сквозь кусты к площадке и увидела мужчину, он сидел на земле и прикрывал руками голову…

— Не этого? — показал председательствующий на Крылова.

Макарова пожала плечами.

— Не знаю. Может, и он. Я не разглядела хорошенько… Возле него стояли четверо. Вот эти самые ребята. — Она кивнула на потерпевших… — Я узнала их сразу. Особенно вот этого, высокого… Он стоял ближе к мужчине и что-то делал с ним: то ли толкал, то ли снимал одежду. А потом взял да и ударил его. Мужчина начал плакать. И тут с другой стороны площадки, из-за кустов, вышел… — Она несколько раз взглянула на подсудимого — мельком, но с нескрываемым женским любопытством, — вышел вот этот молодой человек в кожаной куртке и начал о чем-то разговаривать с ребятами. Те сначала улыбались, отмахивались, как бы не обращали внимание, а потом вдруг кто-то из них, кто именно, я не могу точно сказать, подскочил к этому парню и ударил его. В ответ — глухой удар и крик, потом я увидела: тот, кто ударял, сам повалился на землю. Мужчина в это время вскочил и бросился в кусты. Высокий и два его товарища сразу же набросились на молодого человека, и они начали драться… Я побежала к телефонной будке, позвонила в милицию. Дожидаться никого не стала, пошла домой…

Подсудимый сидел, как бы не веря своим ушам, с удивлением поглядывая на свидетельницу. Адвокат молча записывал ее показания и ничем не выдавал своего волнения.

Председательствующий, тоже что-то записывающий, положил ручку и поднял взгляд на свидетельницу:

— Вы оказались невольным свидетелем происшествия… Скажите, как вы сами оценивали в тот момент обстановку и действия подсудимого, его поступок?

— Мне казалось, что эти четверо замышляют недоброе… Мужчина уже был в их руках. А молодой человек просто вовремя пришел на помощь. И я уверена, что никакого намерения драться у него не было. Ведь он пришел один. А его поступок… Это был поступок настоящего мужчины!

— Ее собственный муж, очевидно, не способен на это… — негромко, но так, чтобы было слышно и свидетельнице, и судьям, произнесла Хорькова и застыла с презрительным выражением на лице.

— Ошибаетесь! — даже не повернулась назад Макарова, будто ее совсем не интересовало, кому принадлежала реплика. — Мой муж, если хотите знать, мастер спорта по боксу, и нарвались бы на него ваши «герои», он тоже взгрел бы их как следует! А то привыкли вдесятером на одного… Смотреть противно.

Председательствующий сделал вид, что не расслышал последних слов свидетельницы, и, молча опять полистав дело, спросил, не поднимая головы:

— Есть к свидетельнице вопросы?

— Скажите, пожалуйста, — обратился к Макаровой помощник прокурора, — вы не были ранее знакомы с подсудимым или потерпевшими?

— Нет, я никогда раньше не знала их, — уверенно ответила она.

— Почему вы до сего времени не сообщали ничего в следственные органы?

— Видите ли… — в первый раз за все время засмущалась она, как-то неловко кусая губы. — Я хотела сделать это, но утром мы с мужем уехали. О драке в саду я рассказала ему уже в дороге… Мы договорились, что по возвращении я обязательно пойду в милицию или к прокурору. Муж после отдыха сразу же уехал за границу, а я, вернувшись домой, тянула все, думала обойдется. А потом зашла к соседке, и она рассказала, что собираются судить какого-то студента за драку в саду, за избиение подростков. Догадалась сразу, что к чему, пошла в милицию. А там сказали, что дело уже передано в суд и велели обратиться к адвокату. Я пришла к нему…

Хромов кивком головы подтвердил слова свидетельницы, но от вопросов воздержался.

Подумав немного, помощник прокурора попросил сделать перерыв.

Он сразу же направился к райпрокурору.

Прокурор неторопливо рассматривал только что полученную почтовую корреспонденцию. Поседевший, сутуловатый, он уже перешел за шестьдесят, но состарили его не только годы. Тяжелая юность, война, ранения, преждевременная смерть жены… Правда, старик не сдавался, любил шутить и рассказывать всякие истории. Но в последнее время был все более угрюм, неуравновешен и капризен.

Выслушав Давлетшина, он нахмурился и с недоумением уставился на стол.

— Вы что ж, уж не оправдать ли хотите этого костолома? За здорово живешь изувечил пацанов, а вы в химеру сразу. Чушь какая-то…

— Видите ли, Роман Михайлович, — с добросердечностью стал убеждать его помощник, — здесь не чья-то прихоть. Трещит по швам все обвинение. И не наша здесь вина. Следствие до конца не вникло… Пока допрашивали Крылова, все, как говорится, было в норме, а как вызвали по ходатайству Хромова эту женщину…

— Да что женщина! — вдруг вспылил прокурор. — Где гарантия, что она просто не поет под дудку адвоката?

— Вряд ли… — возразил помощник. — Женщина порядочная, на подтасовку фактов не пойдет. И потом… потом, кажется, следователь Тагиров говорил мне о какой-то свидетельнице, которую им не удалось разыскать. Наверное, это была она…

— Следователь Тагиров? — переспросил прокурор и тут же, подняв трубку, набрал номер. — Добрый день, дорогой! Ты дело Нагимова помнишь? Так вот, не скажешь ли, кто первый сообщил о преступлении в милицию. Да, да. Неизвестная женщина? Не установили? Ну, хорошо. Бывай здоров!

Он положил трубку и впал в задумчивость.

— Гм… Вот тебе, бабушка, и юрьев день! На пенсию собрался, понимаете ли. Заслуженного юриста не сегодня, завтра должны дать. А тут оправдание, необоснованное привлечение к уголовной ответственности… Хорош подарочек на старости лет!

— Суд не кончился. Может, еще перестроится все… — сказал Давлетшин, проникнувшись искренним сочувствием к своему шефу.

— Перестроится… Где уж там! Ты, я вижу, вон и речь уже соответствующую заготовил…

Он некоторое время сидел молча и вдруг, словно осененный, сказал решительно, отрубив ладонью:

— Вот что! Проси на доследование дело, в случае чего. Основания для этого есть! Проси, а там разберемся, кто прав, кто виноват…

Давлетшин лишь неопределенно пожал плечами.

Судебное заседание возобновилось повторным допросом свидетеля Крылова.

— Итак, Крылов, вы слышали показания Макаровой, которая была очевидицей происшествия… — теперь уже требовательным тоном говорил председательствующий. — У суда нет оснований не доверять ей, тем более рассказанное ею почти полностью совпадает с вашими первоначальными показаниями, данными во время предварительного следствия… Поясните, что заставило вас изменить свои прежние показания, с какой целью вы это сделали?

Крылов стоял ни жив ни мертв. Был он бледен, то и дело вытирал рукавом появляющуюся на лбу испарину.

— Я не знаю, как получилось… — бормотал он, пряча глаза. — Ведь говорил уже… С похмелья был. Не обдумал все сначала, вот и сказал, что на ум пришло… Но теперь-то я ведь правду говорю. Святую правду, ей-богу. А если Макарова, что видела, то пусть докажет. Били, мол! Как бы били, то у меня на лице следы остались. А где они?

— Вы, видимо, невнимательно читали дело… Вот тут, в акте судебно-медицинского освидетельствования, указано: на скуле у вас имелась ссадина…

— А-а, это я, видать, когда в канаву падал, зашибся…