Путь Черной молнии (СИ)

Сашку продержали в одиночном боксе два часа, прежде чем дверь открылась, и его повели по замысловатым, тюремным, подземным переходам и этажам.

Снова посадили в бокс, но теперь он вполне мог предположить, что это был следственный коридор, и по всей вероятности его сейчас будут допрашивать.

Так и случилось, через десять минут его забрали из бокса и завели в комнату для допросов, в ней находились трое в военной форме: капитан и два лейтенанта, раньше Сашке их не доводилось встречать. Наручники снимать не стали и посадили на привинченный к полу табурет.

- Отвечать быстро и четко. Фамилия, имя, отчество,- первым начал допрос темноволосый лейтенант.

- Воробьев Александр Николаевич.

- Статья, срок?

- Сто восьмая часть первая, пять лет общего режима.

- За что был осужден?

- За участие в коллективной драке, избил неприятеля, защищая своего друга.

- Как познакомился с осужденным Дроновым? - вопрос задал капитан. Сашка, в какой - то миг подумал, что дознаватели попытаются деморализовать его дух, и в какой-то мере спутать мысли.

- Обыкновенно, мы в зоне все друг друга знаем,- ответил он.

- Кто помогал Дронову составлять список требований к администрации?

- Он грамотный и составлял список сам.

- Тебя не спрашивают тупой он или образованный, кто еще помогал ему составлять список? Ты присутствовал при этом?

- Да.

- А кто еще был из других осужденных?

- Нас было очень много.

- Это они как на картине Репина "Запорожцы пишут письмо турецкому султану",- иронизировал темноволосый лейтенант.

- Кто первым кинул самодельную бомбу за забор?- спросил капитан.

- Не видел, народу было много.

- Ты состоял в блаткомитете во время бунта?

- Да, состоял.

- Какая роль отводилась тебе?

- На тот момент я был главным среди пацанов в своем отряде, и автоматически входил в блаткомитет зоны.

- То есть, ты управлял блатными в отряде?- продолжал допрос уже другой светловолосый лейтенант.

- Можно и так,- ответил Сашка, и в голову ему пришла мысль, он где-то уже слышал о перекрестном допросе. Ничего хорошего это ему не сулило, Воробьева могли спокойно запутать.

- Ирощенко Сергей, тебе был знаком?

- Да, мы оставались до самого конца вместе, пока нас не арестовали.

- Какую роль блатные отводили ему в бунте?

- Мы все там играли одну роль, отстаивали свои права.

После произнесенной фразы, резкий удар в правый бок опрокинул его с табурета. Сашке было не очень удобно вставать с пола со скованными сзади руками, два лейтенанта, подхватив его под руки, посадили на место. Боль отпустила. Сашка собрал все свое мужество в кулак, и как можно спокойно сказал:

- Хоть убейте меня, но говорить я буду только то, что думаю, а не то, что вам выгодно.

Удар по шее снова опрокинул его с табуретки, теперь ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

- Что, раз я бунтарь, у вас очко играет, снять с меня наручники,- он произнес слова с улыбкой на губах и даже с частичкой иронии. Лейтенант снова замахнулся для очередного удара, но спокойный голос капитана остановил его:

- Перестань Лацис, снимите с него наручники.

Лейтенанты с недоумением уставились на капитана.

- Да- да, я сказал, раскуйте его.

Они подчинились приказу.

Сашка с наслаждение потирал затекшие запястья рук. Успокоившись, он сел ровно на табурете и положил руки на колени.

- Итак, продолжим,- сказал капитан,- кто из заключенных метал в солдат бомбы? Кто их изготавливал? Ирощенко или погибший Семченко?

- Капитан, вот здесь, я и вправду ничего не знаю, каждый вложил свой вклад в восстание...

Удар по позвоночнику между лопаток не дал Сашке докончить фразу.

- Да ты что, революционер хренов! - взбеленился светловолосый лейтенант, какое на хрен восстание? Вы твари столько народу побили там.

По всему было видно, что лейтенант выходил из себя. "Наверно я не первый попал на допрос,- подумал Сашка,- раз у этого костолома не хватает нервов".

- Послушайте, командиры, кто вы? Вы что, дознаватели? Из какого вы ведомства? - спросил Воробьев.

- А ты не догадываешься? - ответил капитан,- вы там такого натворили, что поначалу комитет будет разбираться в вашей смуте, а потом уже и следователи из прокуратуры и МВД.

- Не имел чести ранее встречаться с вашей организацией, если у вас такие методы допроса, тогда я лучше буду молчать, а вы продолжайте выколачивать из меня, но еще раз предупреждаю, говорить я не буду.

- Ладно, Воробьев, не ерепенься. Ты еще молодой парень, зачем тебе гнаться за главными бунтовщиками. Ты же не глупый, - капитан смягчился, - и должен понимать под какую статью попадают твои действия. Ты сейчас ломаешь из себя героя - революционера, а не можешь понять, что на данный момент являешься бандитом, организовавшим бунт в зоне.

- О - да! Валите все на "Серого".

- Александр, я не шучу и не пугаю тебя,- еще больше смягчился капитан,- твои действия попадают под статью семьдесят седьмую часть первую и вторую. Ты прекрасно знаешь, что лица, отбывающие наказание и совершившие следующие преступления: дезорганизация осужденных, формирование вооруженных групп, нападение на администрацию, а так же - умышленные действия, совершенные в составе незаконных вооруженных формирований и повлекшие за ними гибель людей, наказываются лишением свободы сроком от восьми до пятнадцати с конфискацией имущества или смертной казнью. Тебе лично конфискация не грозит, а вот все остальное ты заработал сполна, участвуя в бунте заключенных. Что на это скажешь?

Сашка внимательно выслушал капитана и спокойно ответил:

- Что я могу сказать? Кроме ваших обвинений, есть еще факты и обстоятельства, повлекшие за собой этот бунт, следствие разберется.

- Я тоже констатирую тебе факты: трое военнослужащих убито, восемь человек получили серьезные ранения, много обгоревших и побитых, это я говорю не об осужденных, а если их взять в счет, то даже одними расстрелами вам не отделаться.

- А что бывает страшнее расстрелов?

- Вот останешься живой, потом узнаешь. Бога будешь молить, чтобы забрал твою жизнь поскорее! - капитан привстал и повысил голос,- наденьте на него наручники, и уведите в камеру. Давайте следующего,- приказал он своим подчиненным.

Видимо так продолжалось до тех пор, пока не допросили последнего из заключенных, прибывших вместе с Сашкой Воробьевым.

Картина была удручающая: после возбужденного состояния, переставшего оказывать влияние на сознание, появилось натуральное чувство страха, пожалуй, - это естественное ощущение, особенно когда обвиняемые оказались в безвыходной ситуации.

Об этом и думал Сашка в автозаке, когда их везли по городу. Собраться духом, и ни в коем случае не поддаваться панике и ментовским уговорам. В данном случае кое-кого из них можно подкупить жалостью или посулами снизить меру вины и смягчить наказание.

Перед тем, как всех виновных в бунте распределили по коридорам и камерам, в последний раз перед началом следствия им суждено было собраться в одном большом боксе. Впереди ждали баня и трехдневный карантин.

Сашка встретил многих пацанов и мужиков, но среди них не было Лехи Сибирского и Сергея Ирощенко. Первые допросы прошли и, как выразились заключенные: выколачивали первые показания со знание дела, где кнутом, а где и пряником.

В боксе развернулась дискуссия по состоявшемуся бунту и его последствиях.

- Пацаны,- обратился ко всем Кротов,- давайте трезво оценим ситуацию. Не знаю, как вам, но мне после первого допроса становится страшновато за наши дальнейшие судьбы. Я тут слушал разговор троих мужиков, так они считают, что были невольно втянуты в события. Но мы все хорошо помним, что Дрон дал каждому право на выбор, но менты так не считают и будут гнуть свою линию.

- А интересно, Крот, если бы мы догадывались о последствиях: что будет покалечена жизнь, а кто-то вообще с ней распрощается, мы подняли бы бунт? - задал кто-то смелый вопрос.