Я - убийца

Зойка требовала какого-то элементарного порядка, уговаривала соседа раскошелиться и все-таки купить себе для жизни и работы другую, более достойную и подходящую квартиру, даже грозила Борисом, которого представила как чрезвычайно страшного «следователя по особо важным делам».

В пьяном виде сосед реагировал адекватно, соглашался на все условия, пугался, где надо, и с готовностью клялся больше никогда и никого не пускать на постой. Но, протрезвев, менялся до неузнаваемости, становился хищным, подозрительным, жадным. Покупать себе другую квартиру объявлял пижонством, так как государство ему обязано и так выдать, бесплатно! Прогонять приезжих родственников запретил. Ибо это, по его словам, разрушает устои российской семьи. А на припугивания следователем заявил, что, пока он ведет дела честно, налоги платит, до поры до времени даже уголовного дела на него не заведено! И ему некого бояться. А даже наоборот. При его рискованном бизнесе близость государственных органов, а тем более такого важного следователя, охраняет его. От происков жестоких рэкетиров и конкурентов!

Зойка от всей этой мерзости запиралась в своей комнате. Плакала от бессилия. Ее совершенно вымотала постоянная борьба с грязью, шумом, толкотней. Из-за постоянных проблем с туалетом ей пришлось завести ведро с крышкой.

Это эмалированное ведро, которое Зойка стыдливо прятала под письменным столом, и вывело окончательно Бориса из терпения. Настало время решительных действий!

Пару раз он говорил с соседом-бизнесменом, но оба раза вхолостую, так как тот был пьян по служебной надобности, лез целоваться и божился:

– Борис! Я тебя уважаю! Только для тебя! Как я тебя понимаю! Тут такой вокзал, а тебе хочется побыть с девушкой. Все! Завтра уезжаю! Ты подбери мне хорошую квартирку. Я тебе заплачу, сколько захочешь. За посредничество. Не хочу я связываться с большими конторами. Много дерут. А ты... Вовка! Я тебе клянусь честью моей сестры! Во-ва! Вот тебе моя рука!

Потом он исчезал на пару недель. Приезжал злым и трезвым. Начинал свой бизнес с нуля. Опять дегустировал продукт, клялся и божился...

Оставался единственный выход из этого тупика – разменяться путем продажи. И Борис предложил соседу купить у Зои ее злосчастную комнату. Тот сначала обрадовался, стал решать, кого бы туда поселить из родственников? Или сделать кабинет?

Но, в очередной раз разорившись и протрезвев...

Вот и сейчас – сосед был в деловой командировке, зарабатывал, как обещал, на Зойкину комнату.

Борис купил у уличной торговки букетик каких-то пушистых золотистых цветочков, бутылку шампанского и недорогую коробку конфет.

«Может, из жратвы чего-нибудь прихватить? – заботливо подумал он. – Поганые соседские оглоеды опять, наверное, обобрали ее подчистую?»

Но не решился на такой подвиг. Исключительно по причине сходства поступка с опостылевшей семейной жизнью. А не из жадности. Если покупать все необходимое и нужное по хозяйству, как домой, то исчезнет желанная романтичность, загадочность и непредсказуемость свидания. Просто получится – две семьи. И все. Двойная тоска и двойная мерзость быта.

У Зойки соседских гостей не оказалось. Она сама открыла – заспанная, измученная.

– Ну ты мне и устроил! – зло прошипела она. – Я как в аду. Уже ничего не соображаю. Вчера на симпозиум филинологов опоздала. Ни причесаться, ни постирать, ни погладить! Я уже не говорю про питание. Поставила картошку жариться, а они сожрали прямо со сковородки. Извините, говорят, а мы думали, что вы – его жена. А на симпозиум кошатников как ведьма прискакала... Мне говорить надо, а я про соседа думаю. Он меня убьет. Или я укокошу кого-нибудь из его гостей. Чтоб другим неповадно было жрать чужое.

– Я с ним еще поговорю! – Борис, хорошо зная, что тот в командировке, решительно направился к соседской двери. – Что ты себе позволяешь? Ведь я же предупреждал тебя! Все, больше никаких церемоний!

– Сейчас он в командировке. Отправился с дружеским визитом в братскую Чувашию. А я отсыпаюсь. Пока никого нет. Спать, спать, спать...

– Я тебе помогу, – Борис снял пиджак и туфли. – Мне сегодня не надо рано уходить.

Зойка села на диван, раскрыла коробку конфет.

– Ты бы лучше водки принес, – сказала она, сонно разглядывая этикетку на бутылке шампанского. – Знаешь ведь, что я шипучее не люблю.

– Да, – вздохнул Борис, понимая, что веселья, увы, и здесь не получится. – А ты это попробуй. Тебе понравится.

Он, громко выстрелив, откупорил бутылку и налил с бурной пеной в две чайные чашки.

– Ты просто волшебник! – Немножко отпив, Зойка без чувств повалилась на подушки. – Укрой меня пледом, – тихо попросила она. – А уходить будешь, не захлопывай дверь. И закрой своим ключом... И проверь. Покрепче. Чтоб его родственнички не налезли. Надо бы дустом все засыпать. Чтоб не приползали...

– Спи, моя милая. Спи, – разочарованно сутулится Борис, укрывая хозяйку. – Все у нас будет хорошо. Это временная ерунда. Все можно изменить. Все изменится к лучшему. Вот увидишь.

Он на цыпочках отошел к окну и, усевшись на подоконнике спиной к догорающему закату, снова углубился в свой потрепанный квартирный блокнот, разыскивая среди подчеркнутых, перечеркнутых, помеченных цветными фломастерами адресов, номеров телефонов, фамилий, имен, дат и названий риэлторских фирм счастливые, заветные варианты лучшей жизни – для всех!

Глава 8

На следующее утро Юрий Гордеев пораньше отправился на киностудию. Ехать было недалеко, но он выехал за час, учитывая возможные пробки и трудности с парковкой, о которых заботливо предупредил Вадим Викторович.

Вчерашний вечерний разговор с Локтевым по телефону, как и ожидалось, был простым и легким. Вадим Викторович, узнав о предложении инвесторов, кажется, даже обрадовался, что у него появились такие влиятельные и мощные союзники.

С видимой стороны ситуация предельно упростилась: съемочный период закончен, кинокартина отснята, осталось смонтировать и озвучить, близится, а кое для кого уже и прошел заветный час расплаты... Пройдошная Татьяна Федоровна рассчитывает свести к минимуму возможные выплаты. И исключить совладельцев. По максимуму.

Но по некоторым вскользь брошенным замечаниям Вадима Викторовича можно предположить, что невидимая часть проблемы таит в себе опасные неожиданности. Работать без законного документального оформления отношений одинаково опасно для обеих сторон. Что там она наворочала? Что придумал ее юрист? У нее положение явно провальное. Ужасающее! Но она же занимается этим, что-то делает! И какими деньжищами ворочает! Что-то ее держит. Или кто-то. Надо с людьми встретиться, потолковать. И незаметно определиться, с кем имеем дело? Кто стоит за ней? Если получится...

В любом случае бумажной работы предстоит много. И хотя сумма гонорара от увеличения количества клиентов значительно не умножилась... Зато уверенность в ее получении – упрочилась. Многократно. Эти парни шутить не будут.

– А сумма, – вслух закончил свои рассуждения Гордеев, выруливая к студии, – вовсе не так уж... А очень даже! Симпатична!

На проходной ему по паспорту выдали разовый пропуск и объяснили, как пройти в административный корпус.

Немного поблуждав по огромной территории, Юрий все-таки нашел «главную площадь» и здание «с термометром».

На третьем этаже стены коридора увешаны красивыми фотографиями. Знакомые лица любимых актеров в любимых и знакомых фильмах.

По обе стороны коридора за полураскрытыми дверями видны современные офисы, везде полно народа – все спорят о чем-то, доказывают, ругаются. Мерцают мониторы компьютеров, строчат принтеры, факсы.

Совершенно неожиданно навстречу Юрию вышел высокий молодой эсэсовец в парадном мундире, увешанном Железными крестами. Кивнув изумленному Гордееву, как знакомому, он зычно крикнул за спину:

– Изыди, окаянный! Не мешай текст учить.

Затем двое причудливых, иностранных наверное, студентов проволокли носилки с помятыми и в некоторых местах насквозь пробитыми картонными арбузами.