Близнецы-соперники

ли цепи, туго натянутые стропы, связанные над верхней крышкой.

Савароне Фонтини-Кристи проверил прочность пут и остался доволен. Потом отступил назад и фонариком осветил стенку ящика, на котором темнел символ монашеского братства.

— Итак, после пятнадцати веков заточения клад извлечен из-под земли на свет Божий. Чтобы вновь отправиться под землю, — тихо сказал Фонтини-Кристи. — Земля, огонь, море. Мне бы следовало выбрать две последние стихии, мой юный святой отец. Огонь или море.

— Но не такова воля Господа.

— Я рад, что вы сообщаетесь напрямую. Вы, священники, не перестаете поражать меня своей исключительной способностью познавать смысл абсолютного. — Фонтини-Кристи обратился к Аннаксасу по-гречески: — Подайте немного вперед, чтобы я смог очистить рельсы. На том конце леса есть тупичок. Мы вернемся до рассвета.

Аннаксас кивнул. В присутствии такого важного человека, как Фонтини-Кристи, ему было немного не по себе.

— Да, ваша светлость.

— Вовсе я не светлость. А вы отличный машинист.

— Спасибо. — Смущенный Аннаксас пошел к паровозу.

— Это ваш брат? — мягко спросил Фонтини-Кристи.

—Да.

— Он не знает?

Молодой священник покачал головой.

— Тогда вам не обойтись без вашего Бога. — Итальянец быстро повернулся и занял место за рулем. — Садитесь, святой отец. Нам предстоит большая работа. Эта машина специально сконструирована для преодоления снежных завалов. Она доставит ваш груз в такое место, куда его не смог бы перенести ни один человек.

Петрид забрался в кабину. Фонтини-Кристи запустил мощный двигатель и уверенно взялся за рукоятку. Платформа опустилась чуть ниже, — так, чтобы не загораживать переднее стекло. Машина рванулась вперед, перевалила через железнодорожное полотно и углубилась в альпийский лес.

Ксенопский священник откинулся на спинку сиденья и, закрыв глаза, погрузился в молитву. Фонтини-Кристи вел могучий вездеход сквозь лес к горным высям, в окрестностях Шамполюка.

— У меня два сына старше вас, — сказал Фонтини-Кристи после недолгого молчания. И добавил: — Я везу вас к еврейской могиле. Думаю, это уместно.

Они вернулись к вырубке, когда чёрное небо медленно начинало сереть. Фонтини-Кристи смотрел, как Петрид вылезает из кабины.

— Ну, теперь вы знаете, где я живу. Отныне мой дом — ваш дом.

— Все мы живем в доме Господа, синьор.

— До свидания, мой юный друг.

— До свидания. Да пребудет с вами Бог.

— Если Он того пожелает.

Итальянец дернул рычаг переключения скоростей, и странная машина помчалась в направлении едва виднеющейся вдали дороги. Теперь Фонтини-Кристи нельзя терять ни минуты. Каждый час его отсутствия в имении мог породить вопросы, на которые надо будет отвечать.

В Италии немало таких, кто считает семейство Фонтини-Кристи врагами нации.

За ними велось наблюдение. За каждым из них. Молодой священник побежал по свежему снегу к паровозу. К брату.

Над водами Лаго-Маджоре занялась заря. Они стояли на пароме: двадцать шестая бумажка из кошелька служила им пропуском.