Ночные снайперы

Из-за дверей доносились бодрые и властные учительские голоса, слышался стук мела о доску, где-то тоненький голосок спрягал английские глаголы. Никакого постороннего шума, смеха, скрипа стульев. Мелешко вспомнил, как года два назад он посещал школу, где учился его сын Руська. Там такой чистоты, красоты и такого благоговейного порядка не наблюдалось. «Прямо пажеский корпус какой-то», — майору вдруг стало неуютно и он почувствовал себя двоечником, которого вызвали к директору за то, что он пришел в школу без сменной обуви. Он даже замедлил шаг и сделал вид, что его привлек рисунок, изображавший нечто философское — землю, звезды и летящего между ними человека, весьма смахивавшего на врубелевского Демона. В кулаке у Демона был зажат странный предмет, который Андрей, как ни старался, идентифицировать не мог. Подпись под рисунком гласила, что его создатель — Новиков Матвей из седьмого «А» класса — назвал свое творение «Сердце Вселенной». «Может быть, Демон держит в руке сердце, которое украл у Вселенной?» — предположил Мелешко.

— Талантливый мальчик, — пробасила «эсэсовка-гренадер» за спиной у Андрея. — Его картины регулярно в международных выставках участвуют. Только вот усидчивости на уроках ему не хватает. В одном слове может три ошибки допустить. Подпись под рисунком четыре раза переделывал.

«Можно было бы и больше», — подумал Мелешко, мысленно поковеркав такие сложные для современного школьника слова.

— Он у вас не один такой талантливый, — сказал Андрей, еще раз окинув взором стены.

— Да, — в тоне дежурной учительницы послышалась гордость. — Мы стараемся культивировать в детях природные склонности. И заметьте — никакого специального отбора не проводим. У нас обычная школа. Масса детей из неблагополучных семей. И тем не менее третий год подряд выходим на первое место в районе. Благодаря Илоне Олеговне, конечно. Уму непостижимо, что среди учащихся могли найтись какие-то неблагодарные мерзавцы. Ведь она из кожи вон лезет, чтобы они выучились и стали достойными людьми.

— Вы полагаете, к тому, что произошло, причастны ваши учащиеся? — Мелешко внимательно снизу вверх посмотрел на «гренадершу» и заметил, что тень сомнения промелькнула в ее лице.

— Мы почти уверены в этом, — сказала она, но в голосе ее уверенности как раз и не было. — У нас уже есть четкая версия, которую сейчас проверяют. Впрочем, Илона Олеговна вам сама, наверное, об этом расскажет. Вы ведь тоже пришли по этому делу?

Мелешко кивнул, а сердце зачастило, словно его сжал Демон, потому что они приблизились, наконец, к кабинету директора. Его провожатая резким движением рванула дверь на себя, и они оказались в шикарном секретарском предбаннике с современной офисной мебелью, огромным сейфом, кондиционером, телевизором, видеомагнитофоном, компьютером и… маленьким, худощавым молодым человеком, едва выглядывавшим из-за монитора. При появлении вошедших он вскочил, поправил очки на носу и вытянулся в струнку.

— Андрей Евгеньевич? — пытаясь изобразить доброжелательность, не то спросил, не то констатировал он. — Илона Олеговна ждет вас. Спасибо, Марина Ивановна.

— Спасибо, Марина Ивановна, — послушно повторил за ним Мелешко, облегченно переводя дух оттого, что не все сотрудники здесь выше его.

Вслед за этим маленький секретарь проворно выскочил из-за стола, распахнул перед майором дверь и тот шагнул в клетку с тигром…

Да, тигр или, вернее, тигрица было подходящее сравнение для Илоны Олеговны Майской. Мелешко понял это, едва она бросила на него мимолетный, насмешливый взгляд своих желтых, чуть раскосых глаз, а затем плавным кошачьим поворотом головы пригласила сесть. На вид ей было не больше сорока, идеальный макияж, ухоженные руки и отлично сидевший костюм на довольно-таки стройной фигуре говорили о том, что она не из тех директоров, которые в школьных заботах и хлопотах совершенно забывают о себе. Андрей машинально взглянул на ее прическу. Ничто не напоминало о том, что недавно она была безнадежно испорчена.

— Пытаетесь отыскать следы преступления, — перехватив его взгляд, слегка усмехнулась она. — Напрасно. У меня хороший парикмахер. И тот, кто думал своей гнусной выходкой вывести меня из равновесия надолго, весьма просчитался. Я не из тех, кто паникует в критических ситуациях. Тем более перед лицом каких-то хулиганов.

— Это делает вам честь, — галантно отозвался Андрей. — Вы, наверное, удивлены моему визиту?

— Если вы пришли сюда, то наверняка у вас есть причины, — уклонилась от ответа Майская. — Со своей стороны, я сделаю все от меня зависящее, чтобы решить ваши проблемы. Насколько я понимаю, вы отчего-то не хотите контактировать с оперативниками нашего района, которые занимаются этими хулиганами? Я могу вас понять. Они ребята молодые, неопытные, и пожалуй, не очень усердные… Но я заставлю их довести дело до конца.

— Я в этом не сомневаюсь, — улыбнулся Мелешко, отмечая склонность Майской в разговоре брать инициативу в свои руки и решать за собеседника, что он хотел или хочет сказать. Ну что ж, это довольно-таки распространенная привычка среди таких руководителей, как она. — Я не уклоняюсь от контактов с оперативниками вашего района, — он улыбнулся еще шире. — Мне просто хотелось для начала поговорить с вами. Я слышал, что первые оперативно-следственные мероприятия провели вы сами. Поэтому разговор с вами более ценен для меня, чем беседа с сотрудниками милиции, которые включились в работу позже. Да, забыл сказать — я веду дело о подобном случае, только в нашем районе.

— Я в курсе, — кивнула Майская. — Я в курсе, что в вашем районе произошло подобное. И не только в вашем. Поскольку, как вы верно выразились, я занимаюсь оперативно-следственными мероприятиями, я просто не могла не выяснить обстановку в городе.

— Вы бесценный в нашем деле кадр… — слегка растерявшись, пробормотал Мелешко. — Пойди вы по юридической стезе, давно стали бы генералом…

— Я и так генерал, — усмехнулась Илона Олеговна. — В своем деле, которое мне нравится. А чужим делом приходится заниматься потому, что не все любят свою работу. И не все стремятся стать генералами. Иногда это повергает меня в отчаяние.

Андрей внутренне скукожился. Потому что он был как раз из тех, кто не стремится быть генералом.

— И насколько вы продвинулись в расследовании, госпожа генерал? — осторожно спросил он.

— Я почти уверена, что знаю имена тех, кто совершил эту пакость, — сказала Майская, нахмурившись. — К сожалению, имеются препятствия, не позволяющие предать преступников суду тотчас же.

— Если вы правы, мы устраним любые препятствия, — заверил ее Мелешко. — Кто же они — эти злодеи? И что мешает отдать их в руки правосудия?

— Несознательность отдельных граждан и ложное понятие о чести мундира, — в голосе Майской послышалась плохо сдерживаемая ярость. — Преступники — единственные в нашей школе пейнтболисты. Братья Обрезковы. Юрий, Михаил и Алексей. Точнее, двое из них учатся в нашей школе, а один — три года назад ее покинул. С большим, надо сказать, скандалом.

«Все так просто?» — недоверчиво подумал Андрей, а вслух пробормотал:

— Целая банда… Три снайпера на одну цель — не чересчур?

— В первой части вы правы, — Илона Олеговна прищурила свои кошачьи глаза. — А о том, что стреляли сразу трое, я, кажется, не говорила. Как и полагается в банде, роли были распределены. Один стрелял, другой был на подхвате, «на стреме», как говорят в их кругу, а третий… Третий все, собственно, и организовал. Только он мог подбить их на такое. Такая дрянь был этот мальчишка!

Странно было слышать эти слова из уст холеной, уверенной в себе тигрицы. Андрей изобразил на лице сочувствие и был вознагражден рассказом о «банде Обрезковых». Старший брат, Юрий, покинул школу три года назад, поступив в Суворовское училище. Но до этого успел попортить нервы всем педагогам, не говоря уже о директоре. Не проходило ни одного дня без того, чтобы старший Обрезков не придумал какую-нибудь новую каверзу на потеху одноклассникам и на горе учителям. Хорошо разбираясь в точных и естественных науках, он использовал свои знания на полную катушку. Например, благодаря его техническому гению и простейшему электромоторчику из детского конструктора, скелеты в кабинете биологии оживали и впечатляюще трясли костями, настолько впечатляюще, что учительницу биологии однажды прямо с урока пришлось отправить в больницу с глубоким нервным расстройством. Указки в руках учителей в самое неподходящее время взрывались, предметы на учительских столах проявляли свойства телекинеза, чучела животных, служившие наглядными пособиями, рычали и шипели, когда к ним подходили, а однажды на большой перемене скульптурное изображение молодого Ломоносова, стоявшее в главной рекреации школы, вдруг зашевелилось, откашлялось, отбросило книжку, которую до этого читало, почесало лаптем о лапоть, соскочило со своего постамента и отправилось в туалет для мальчиков, где и исчезло бесследно. Самое страшное началось тогда, когда Юрий Обрезков стал посещать секцию пейнтбола, открывшуюся в новом военно-патриотическом клубе при районном обществе «Ветеран». Несмотря на строгий запрет директора он, а вслед за ним и многие мальчишки протаскивали в школу маркеры различных моделей — от пистолетов до автоматов — и устраивали нешуточные баталии на переменах. Во что превращались после этого стены и окружающая публика, не успевшая разбежаться по укрытиям, говорить излишне.