Кровавый отпуск

От пожара я все-таки отказалась. Единственная причина — то, что в нем погибли бы два нетранспортабельных брата-демократа. А так далеко я заходить не хотела. Одно дело — оскопить зарвавшегося маньяка, другое дело — отправить на тот свет сразу двоих. И я ограничилась тем, что проковыряла в опечатанном пакете с наркотиком дырку и на прощание обильно удобрила кабинет, приемную и полудохлых Са-мохиных беленьким порошком. Может, от этого они скорее придут в себя.

Потом я подогнала по своим размерам трот фейную кобуру и надела ее под спортивную курточку. Проверила пистолет, сдвинула собачку предохранителя, дослала в патронник патрон и, неслышно ступая, пошла по темному коридору третьего этажа по направлению к лестнице. По направлению к дежурке, в которой сейчас дремали два прапорщика и капитан.

Я очень надеялась, что сейчас там только они, что не добавился к ним кто-то еще. Хотя кому это нужно — проявлять излишнюю ночную активность в этой Богом забытой провинции? В проклятой глуши, из которой мне надо скорее делать ноги. А для этого сначала миновать дежурку…

Легко! Какие проблемы? У меня ведь есть пистолет. Которым я очень даже неплохо умею пользоваться…

Эй, мусора! Кто там сегодня пинал меня ногами?

Когда я объявилась в дежурке, они беззаботно играли в нарды. Точнее, в нарды играли два прапора, а капитан стоял рядом; увлеченно чесал у себя в паху и зубоскалил над тем, какие же дураки его подчиненные. Ни хрена не умеют. Даже в какие-то сраные нарды…

Он осекся на полуслове, первым заметив меня. И мой пистолет, направленный точнехонько ему в лоб.

— Не понял, — просипел он и сделал два робких шага в моем направлении.

— Я умею стрелять, — промурлыкала я и слегка качнула «пээмом», но капитан не поверил.

Зря не поверил. Он сделал еще пару шагов и не оставил мне выбора: Уже через секунду он мог броситься на меня, завалить на пол, подмять под себя. А в греко-римской борьбе я была полнейшим профаном. И поэтому решила не доводить до греха, опустила ствол пистолета и нажала на спусковой крючок. ПМ громко хлопнул. А капитан охромел.

— Бля-а-а!!! — заверещал он и осел на пол.

А ПМ уже хлопнул еще разок, посылая пулю в задницу прапора, который попытался добраться до автомата, прислоненного к стулу шагах в трех от него. Прапорщика скрючило от боли, но я, не откладывая, сразу всадила еще одну пулю ему в коленную чашечку. Чтобы наверняка быть уверенной в том, что этот герой сейчас покорно хлопнется на пол и на время забудет о «калаше».

— Вста-а-ать!!! — сиреной взвизгнула я, и со стула испуганно подскочил третий мент.

Та сволочь, которая валяла меня по полу и пинала ногами. Разговор с ним будет особым. А пока…

— Ле-е-ечь!!! Руки в стороны…

Капитан подозрительно зашебуршился и попытался извлечь из-за пазухи пистолет. Камикадзе, он все еще не хотел сдаваться. Он очень хотел умереть. Он ждал еще одной пули. Перебьется! Я просто пнула его ногой. В висок. Так, чтобы он отключился и больше не рыпался…

— На бабе своей так будешь вылиться! — Я снова переключила внимание на прапора, того, что пока отделался легче всех. Того, которого только что уложила на пол. — Шире ноги!!! — Я наклонилась и отстегнула у него с пояса наручники. — Руки за спину!!!

Отлично. «Браслеты» защелкнулись на запястьях. Теперь хорошо бы сковать и остальных. А можно и плюнуть на них. Им сейчас не до войны. Капитан молча лежал на спине совсем без движения, а прапорщик с пробитой коленной чашечкой и израненной задницей громко стонал и скреб ногтями линолеум.

Все же я нацепила «браслеты» и на него. При этом он даже и не подумал сопротивляться.

Я быстро обшарила его карманы. Потом обыскала безжизненного капитана. Пусто. Вся добыча равнялась нескольким медякам и мятой десятке. Да что они, в этих Пялицах? Перешли на натуральный обмен?

— Где ключ от сейфа? — Я присела на корточки перед прапором, которого оставила на потом.

— Да пошла ты!.. — прошипел он и попытался плюнуть в меня.

Не получилось, слюна повисла на подбородке. Этот урод, должно быть, вообразил, что мы играем в гестапо и партизан. Просто понарошку играем! Эх, иллюзии, иллюзии… Я поднялась, не спеша обошла его, двумя пинками пошире раздвинула ему ноги и…

Беднягу аж изогнуло, когда я влепила ему в промежность! Он пронзительно взвыл! А я добавила еще раз и принялась проверять его карманы. Еще одна жеваная десятка, пачка «Норд Стара», дешевая зажигалка…

— Твою мать! Да чего ж вы такие нищие? — Я пнула его в третий раз. — Где ключ от сейфа?!! Где мои документы?!!

— Не зна-а-аю…

Возможно, что он был прав. Насколько мне помнилось, Подпалый передал дежурному капитану только акт, протокол и пакет с героином. Ни своего паспорта, ни своих прав я не видела с того момента, когда их возле моей машины забрал участковый. Интересно, и где же они? Где же, где же они, мои документики? Которые, в принципе, мне сейчас не нужны. Которые могут мне лишь навредить. Ведь еще не успеет встать солнце, как меня объявят по области в розыск. Данные мои у ментов есть, а значит, показывать кому-нибудь паспорт чревато. Нет, лучше без документов. Плохо, что к тому же без денег. И без машины.

— Мне нужна тачка. — Я снова присела на корточки перед прапором.

— Не-е-ету…

— Я сказала, мне нужна тачка. Где мой «мерсюк»?

— Не зна-а-аю…

— Где ваши мусорские корыта? Хоть одно. Хоть какое-нибудь.

— Не-е-ету… В ремонте…

— То, на котором меня сюда привезли. Ну! — Я взяла прапора за макушку и легонько потыкала его носом в линолеум. Это немного привело его в чувство.

— Колька один «уазик» забрал. А на другом пэпээсники патрулируют.

«Где-нибудь на живописном берегу озера. С местными шкурами», — подумала я и, выдернув у прапора из штанов ремень, крепко стянула ему лодыжки. Потом переместилась к лежащему на спине капитану, пощупала у него пульс. Жив-живехонек! Правда, в глубокой прострации, из которой выйдет еще не скоро. И ему обеспечено тяжелое сотрясение мозга. После которого очень легко стать дураком. Но жить будет! А мне вот пора отсюда валить. Я и так задержалась здесь слишком долго. А еще надо успеть дозвониться до Питера. До диспетчера. Поставить Организацию в известность, что влипла в историю. Чтобы мне дали адресок регионального представителя, у которого я смогу отсидеться, пока местным ментам не накрутят хвосты, и все проблемы не утрясутся.

Но выйти на межгород я не смогла. Набирала «восьмерку», напарывалась на короткие гудки… И снова набирала… И снова напарывалась… И так десять минут. При всем при том, что в любой момент в РУВД мог заявиться кто-нибудь из нежелательных мне гостей. Я не выдержала и снова обратилась к тому из прапоров, который был в состоянии разговаривать.

— Как отсюда позвонить в другой город?

— Не зна-а-аю…

Я потыкала его носом в линолеум.

— А теперь знаешь?

— Не дозвонишься ночью отсюда. Жди утра, сучка. — Кровь, перемешавшись с соплями, стекала на пол и собиралась в алую лужицу напротив разбитой рожи.

— Черт с тобой. — У меня больше не было времени на него. Шестое чувство все настойчивее подсказывало, что если задержусь здесь еще хоть ненадолго, то вляпаюсь в неприятности. — Не скучай. И не пей. Лечи яйца. А я пошла.

— Звездец тебе, — напророчил мне напоследок прапор, и я, осторожно выглядывая на улицу, подумала: «Дай Бог, чтобы ты оказался не прав. Хотя шансов не ошибиться у тебя хоть отбавляй».

Я быстро пересекла участок, освещенный тусклой лампочкой у входа в ментовку и сразу с размаху влетела в глубокую лужу. Чуть не упала, промочила ноги почти до колен и поплелась по узенькой темной улочке, даже примерно не представляя, куда я иду, и что меня ждет впереди; в какой стороне находится Сельхоз-улица, и когда за мной начнется погоня. Четко определив для себя лишь узенький список первоочередных задач: первая — постараться поскорее убраться из области; вторая — постараться найти телефон и отзвониться диспетчеру. А еще неплохо бы где-нибудь захватить машину. А еще неплохо бы чего-нибудь скушать. И поспать. Я на ногах уже сутки. И за эти сутки успела… О Господи, сколько же я успела! График, как у Хрущева в день начала Карибского кризиса.