Муж за алиби (Любить нельзя помиловать)

И тут зазвонил телефон. От этого голоса Никиту последнее время бросало в дрожь.

— Владимир Иосифович беспокоит. У тебя что-то изменилось?

— Да.

— И что?

— Все готово. Помещение арендовал, документы оформил, — соврал он. — Компьютеры тоже завезли и теперь тянем сеть. Я покажу вам все в ближайшее время.

— Хотелось бы на днях.

— Хорошо.

— Мне звонила Вера.

— И? — он замер.

— Она хочет устроить нашу встречу. А предварительно со мной поговорить. Наедине. Я так понял, что о тебе. Но я уже догадался, что Вера тобой увлеклась. Запомни, мальчик: я не дам тебе никаких поблажек. Даже если она меня попросит.

— Почему?

— Есть причина. Так что не рассчитывай. Мое терпение кончилось, я хочу вернуть свои деньги. И с процентами. Это будет наш последний разговор. И то исключительно из уважения к ней. Потом я включаю счетчик. Ты знаешь, как это делается.

— Да, — упавшим голосом сказал он.

— Это хорошо, что не надо тебе объяснять. Хороший мальчик, умный. А Веру тебе лучше оставить в покое.

«Да это она никак не может оставить меня в покое! Она!» — чуть не закричал Никита. Но его собеседник уже повесил трубку. Вот это был удар! Он почувствовал, что петля уже затянулась на шее. Одним толчком из-под ног могут выбить опору и отправить на тот свет. По тону, каким говорил с ним кредитор, Никита понял, что он не шутит. Но должен же быть из этой ситуации какой-то выход? Должен!

А если бы этот человек вдруг умер? Вот так: взял, да умер. Но дело в том, что он еще не стар и ко всему прочему здоров как бык. Здесь может помочь только несчастный случай. Кирпич на голову упал или поскользнулся и попал под трамвай. Но где взять такой случай? Разве что найти кирпич и повесить его в нужном месте, а потом дернуть за веревочку. Пойти на убийство. Но если сейчас этот человек умрет, то подумают в первую очередь на кого? Правильно. На того, кто больше всех был ему должен. На Никиту. Это дело тонкое. Рисковать надо с умом. А с другой стороны, ему разве оставили выбор?

Бедная Вера, она еще надеется договориться с его кредитором! А может быть, у нее получится? Но он же только что услышал: никаких шансов! Позвонить Вере? Нет, не стоит. Пусть все идет как идет.

Он разнервничался и подумал, что надо каким-то образом успокоиться. В аптеке напротив сидела его приятельница, хорошенькая толстушка-хохотушка. Она окончила фармацевтический факультет медвуза и была просто помешана на составлении различного рода лекарственных препаратов. К тому же работала теперь провизором в рецептурном отделе, что позволяло ей с увлечением предаваться любимому делу. Звали девушку Ниночкой, и Никита познакомился с ней, заказывая как-то раз мазь от ушибов. Катаясь на лыжах, решил покрасоваться перед приятелями и неудачно упал, съезжая с трамплина. Историю эту, рассказанную с юмором, Ниночка выслушала, прикрывая ладошкой рот, чтобы не смеяться слишком уж громко. Слово за слово, и вечером того же дня хорошенькая толстушка оказалась у него в гостях. Ушибленное колено, на которое Ниночка наложила тугую повязку, не помешало ему развлекать девушку до трех часов утра.

С тех пор они изредка встречались, но встречи эти носили случайный характер. Ниночка не питала никаких иллюзий на его счет, она просто пользовалась моментом. Красивый парень позвал в гости, почему бы нет? Не позвонил на следующий день, тоже не беда. Ниночка никогда и не пыталась привязать его к себе, тем не менее Никита прекрасно знал, что всегда может на девушку рассчитывать.

«Снотворное, что ли, у нее попросить? Или позвать Ниночку в гости? Нет, не стоит. Я сегодня не в настроении заниматься всю ночь любовью», — раздумывал он, спускаясь на лифте вниз. В аптеке напротив посетителей было немного, а в рецептурном отделе вообще никого.

— Привет, — попытался он улыбнуться, подойдя к окошечку, за которым сидела Ниночка. Но улыбка получилась вымученной.

— Случилось что-нибудь? — охнула хорошенькая толстушка.

— С чего ты взяла?

— Да на тебе лица нет!

— Слушай, у тебя не найдется хорошего снотворного? Боюсь, не смогу сегодня заснуть.

Ниночка взглянула на часы:

— Погоди, у меня через десять минут рабочий день заканчивается. Проводишь? Или тебе только снотворное нужно?

— Пойдем ко мне, — неожиданно для себя сказал он. В голове мелькнула мысль, которая показалась занятной.

— Хорошо, я маме позвоню.

Двадцатипятилетняя толстушка была не замужем и по-прежнему отчитывалась маме во всех своих поступках. Никита давно уже принимал это как должное. Маме так маме.

Через десять минут они с Ниночкой вышли из аптеки.

— Надо в магазин зайти, — сказала она. — Хочу тебя как следует покормить.

— У меня в холодильнике полно продуктов. Остались с моего дня рождения.

— Откуда? — удивилась Ниночка. Она прекрасно знала, что день рождения у Никиты зимой.

— Так, импровизация. Хотел угодить одной хорошей знакомой.

— И как? Угодил?

— Сам еще не понял. Кстати, у меня даже шампанское осталось.

— Как давно я не пила шампанское! — весело засмеялась Ниночка.

Ему всегда было легко с этой девушкой. Никаких претензий с ее стороны и никаких обязательств с его. Встретились, хорошо провели время и мило расстались. Не уточняя никогда, до новой встречи или на этот раз навсегда. Он ни разу не поинтересовался, встречается ли Ниночка с кем-нибудь еще, она никогда не спрашивала про его знакомых девушек, знала только, что они есть. Вернее, догадывалась.

Этот вечер они тоже провели легко и приятно. Ему всегда нравилось смотреть на стройных, красивых женщин, но в постели он любил трогать мягкое и пышное женское тело, такое, например, как у этой толстушки-хохотушки. Да еще и резвушки. Плохое настроение как рукой сняло. «Выкручусь как-нибудь», — подумал он. Идея, которая в аптеке показалась занятной, посетила его вновь.

В половине одиннадцатого Ниночка, зевнув, спросила:

— Ну что, выпьешь снотворное или так уснешь?

— Теперь уже усну. Но все равно: спасибо за лекарство. Пригодится.

— Всегда можешь на меня рассчитывать.

— Слушай, а почему ты еще не замужем?

— Не знаю. До двадцати не спешила, а после, похоже, что опоздала. Подружки все замуж повыскакивали да родили детей. У них уже вторая волна романов пошла, а меня и первая все никак до берега не донесет. Скорей бы уж куда-нибудь прибиться.

— Скажи, любовь есть?

— Что-что?

— Одна моя знакомая, которая старше на девять лет, хочет выйти за меня замуж. Я хочу услышать мнение женщины: любовь есть?

— Есть. Спи.

И Ниночка, зевнув, отвернулась к стене. Он легонько потряс ее за плечо:

— Эй! Еще так рано!

— Не забывай, что я весь день работала. Устала.

— Ладно, спи.

Кажется, Ниночка слегка обиделась. Интересно на что? Но думать сейчас надо не о ней, а о Вере Алмазовой. С Ниночкой все разрешится само собой, а вот с Верой… Он задумался, и тут Ниночка вновь развернулась к нему лицом:

— А, ладно! Мне ж завтра только через дорогу перейти! Не в битком набитой электричке трястись. Иди, что ли.

Он потянулся было к ней, но тут зазвонил телефон. Кто бы это мог быть? Никита невольно напрягся.

— Не бери трубку, — посоветовала Ниночка.

— Это ничего не изменит. Достанут все равно. — Он подумал вдруг о Владимире Иосифовиче. Этот сегодня уже звонил, но чем черт не шутит? Вдруг что-то изменилось, и вопрос о том, что стоит предпринять дальше, решится сам собой…

Вера знала еще с того самого момента, когда придумала свой коварный план. Хорошо, что расписала все заранее, потому что теперь чувствовала легкое смятение. Ей и раньше приходилось нарушать закон, занимаясь бухгалтерией в магазине, и, принимая деньги от клиентов мимо кассы, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что Вера собиралась сделать сейчас.

С тех пор как она получила должность директора магазина, ночи ее стали беспокойными. Проснувшись где-нибудь в три или в четыре часа, Вера зачастую не могла уснуть до самого утра, причем мысли, которые при этом лезли в голову, никак нельзя было назвать приятными.