Гоморра

Никогда криминальный бизнес не играл столь важной роли в экономической жизни региона, как в последние десять лет в Кампании. В отличие от сицилийских преступных группировок, кланам каморры не нужны политики. Это политики жить не могут без Системы. В Кампании теперь действует новая стратегия, при которой политические структуры становятся более открытыми и доступными для СМИ, формально противостоят мафии и никак с ней не связаны. Однако в провинции — в местах, где кланам необходима силовая поддержка, прикрытие, более «прозрачные» экономические маневры, — союзы политиков с семьями каморры гораздо теснее. К власти кланы приходят через свои бизнес-империи. Этого достаточно, чтобы управлять всем остальным.

Инициаторами вовлечения периферии Секондильяно и Скампии в теневую экономику выступила семья Личчарди, чей мозговой центр находился на ферме Кардоне, в настоящей неприступной крепости. Дженнаро Личчарди, по прозвищу Обезьяна, был первым из главарей мафии, обозначивших путь преобразования Секондильяно. Внешне он действительно походил на гориллу или орангутана. В Секондильяно конца восьмидесятых Личчарди был наместником Луиджи Джулиано — босса Форчеллы, района в самом центре Неаполя. Периферия всегда считалась пропащим местом, где нет магазинов и торговых центров, где и не слышали ни о каком благосостоянии, где подобные пиявкам банды рэкетиров не могут выжить за счет процентов, выбиваемых ими из торговцев. Но Личчарди понял, что периферия может решить проблему сбыта товаров, а сама она способна стать порто-франко [10] и источником крайне дешевой рабочей силы. По его замыслу уже в ближайшем будущем здесь должны были возвести каркасы новых зданий, расширив город. Дженнаро Личчарди не удалось полностью осуществить свой план. Он умер в тридцать восемь лет в тюрьме от обыкновенной пупочной грыжи — не самая достойная смерть для мафиозо. Что еще более нелепо, в молодости он сидел в камере предварительного заключения суда Неаполя — оказался замешан в потасовке между членами «Новой организованной каморры» Кутоло и «Новым кланом», двумя крупными представителями каморры, и получил ни больше ни меньше шестнадцать ударов ножом. Тогда он выжил.

Семья Личчарди преобразовала обычный рынок рабочей силы в машину для наркоторговли, в международную преступную организацию. Тысячи людей были приняты в Систему, использованы и выброшены ею. Текстиль и наркотики. Инвестиции в коммерцию — прежде всего. После смерти Обезьяны Дженнаро, его братья Пьетро и Винченцо формально взяли в свои руки власть, но власть экономическая принадлежала Марии по прозвищу Малышка.

После падения Берлинской стены Пьетро Личчарди перевел большую часть своих капиталовложений — как легальных, так и нелегальных — в Прагу и Брно. Чешская Республика оказалась полностью подчинена кланам Секондильяно, которые, используя опыт производства на периферии, направили инвестиции на завоевание немецкого рынка. Пьетро Личчарди выполнял функции менеджера, и соратники-предприниматели называли его римским императором за деспотичность, твердость и полную уверенность в том, что мир является продолжением Секондильяно. Он открыл магазин одежды в Китае, начал для прикрытия дело на Тайване, дававшее ему доступ и на внутренний китайский рынок и позволившее нанимать не одних только чернорабочих. Пьетро Личчарди арестовали в Праге в июне 1999 года. Он отличался особой жестокостью; ему предъявили обвинение в том, что он отдал приказ заложить бомбу в автомобиль, припаркованный на Виа Кристаллини в районе Санита. Это случилось в 1998 году, во время столкновения кланов из исторического центра города с кланами окраин. Бомба должна была послужить наказанием не только для членов вражеского клана, но и для всех остальных жителей квартала. Когда машина взлетела на воздух, осколки стекла и железа просвистели как пули и ранили тринадцать человек. Но улик для вынесения приговора было недостаточно, и его оправдали. В Италии клан Личчарди разместил большую часть своих предприятий, занимающихся текстилем и торговлей, в Кастельнуово-дель-Гарда в Венето. Неподалеку, в Портогруаро, был арестован Винченцо Перниче, зять Пьетро Личчарди, и с ним несколько близких клану людей, среди которых оказался и Ренато Пелузо, проживающий в самом Кастельнуово-дель-Гарда. Связанные с кланом торговцы и предприниматели Венето прикрыли ударившегося в бега Пьетро Личчарди, но уже не в качестве помощи со стороны, а как полноправные участники преступной группировки. Кроме четкой коммерческой системы, у Личчарди в распоряжении была и силовая структура. После ареста Пьетро и Марии главой клана стал Винченцо, который скрывался от правосудия и одновременно координировал как экономическую, так и военную деятельность.

Клан всегда отличался особой мстительностью. Так, были жестоко наказаны виновники смерти Винченцо Эспозито, племянника Дженнаро Личчарди, убитого в 1991 году, когда ему шел двадцать первый год. Это случилось в районе Монтероза, принадлежащем семье Престьери, которая входит в альянс. Эспозито звали молодым принцем за родство с главарями Секондильяно. Он сел на мотоцикл и поехал выяснять отношения с обидчиками своих друзей. Ехал он в шлеме, и его убили, приняв за киллера. Личчарди обвинили в организации покушения Ди Лауро, с которыми Престьери были тесно связаны; по признанию сдавшегося полиции Луиджи Джулиано, приказ избавиться от молодого принца шел от самого Ди Лауро — юноша стал проявлять излишнюю самостоятельность в некоторых делах. Причина не имела значения: могущество Личчарди было столь велико, что им стоило лишь велеть нужным кланам расправиться со всеми, кто мог быть причастен к смерти Эспозито. Месть была страшна: буквально за пару дней расстались с жизнью четырнадцать человек, прямо или косвенно связанных с убийством юного наследника.

Системе удалось реорганизовать даже классический рэкет и ростовщичество. Дельцам были нужны наличные средства, банки становились все суровее и вмешивались в отношения между поставщиками и торговцами. Последние при покупке товара могут платить за него наличными или векселями. Если они расплачиваются наличными, то цена выходит ниже — половина или две трети от той суммы, которую они бы выплатили векселями. Естественно, при таком раскладе торговец предпочитает платить наличными, и это полностью совпадает с интересами фирмы-продавца. «Живые» деньги ему ссужает клан со средней ставкой в 10%. Тогда сразу сами собой устанавливаются фактически корпоративные отношения между закупщиком товара, продавцом и остающимся в тени источником средств, то есть кланом. Прибыль делится пятьдесят на пятьдесят, но бывает, что по причине задолженности процентная ставка клана растет, все больше денег уходит в его карман, в итоге торговцу остается только исполнять роль подставного лица за месячное жалованье. Кланы — это не банки, которые за долги отбирают все до последнего; они конфискуют имущество, но людей оставляют, предпочитая работать с опытными специалистами, лишившимися собственности. Если верить показаниям одного мафиозо, полученным во время расследования 2004 года, то половина магазинов одного только Неаполя подчиняются каморре.

Ежемесячный рэкет, как в фильме Нанни Лоя «Меня послал Пиконе», от двери к двери на Рождество, Пасху и Феррагосто [11] — это занятие для нищих кланов, которые пытаются удержаться на плаву, но начать собственный бизнес не могут. Все изменилось. Семья Нуволетта из Марано — района на северной окраине Неаполя — задействовала новый механизм, основанный на взаимной выгоде и налогах на поставки, более эффективный и организованный лучше, чем рэкет. Джузеппе Гала по кличке Шоумен стал одним из самых востребованных агентов по продаже продуктов питания. Он был агентом Bauli и Von Holten, а при помощи Vip Alimentari занял должность представителя Parmalat в Марано. В одном телефонном разговоре, перехваченном осенью 2003 года Окружным управлением Неаполя по борьбе с мафией, Гала хвастается своими профессиональными успехами: «Я их всех раздавил, теперь рынок наш».