Дом с привидением

Сашка зачарованно выдохнула:

— И какой же был твой ответ?

— Я спросила себя: «Кто я?» И ответила: я женщина-совершенство, я искусствовед, я изысканная красавица, которой все восхищаются, сестра своего брата — Аркадия Мамонова.

— Ну? — Саша передернула плечами. — Это же правда.

Виктория легко отмахнулась, так нарочито небрежно, как только она умела это делать:

— В том-то и дело, что нет, девочка моя. Все, о чем я только что сказала, — есть иллюзия, которую создал твой папа, а мой братец. И только. А я? Получалось, что я — иллюзия?

— Меньше книжек по философии нужно было читать, — буркнула Сашка.

— Пока мы здесь, пока мы в империи Мамонова, мы все — его иллюзии. И не более. Можно такими и оставаться, но понять, кто ты на самом деле, можно только на свободе.

— И кто ты?

— Я? — тут Вика задумалась, покосилась на застывшего у стойки Рябого. Сашка знала, что это очередной трюк, чтобы продлить паузу. — Не знаю…

Ответ был предельно честным. Это она поняла по потемневшим глазам тетки.

Сашка перешла на шепот:

— Тогда в чем суть твоего бунта? Столько треволнений, чтобы сложить лавры и стать никем? А где смысл?

— Смысл в том, что теперь у меня есть будущее. Что мне было уготовлено в империи брата? Купаться в иллюзиях до конца жизни?

— А разве это плохо?

Виктория улыбнулась ей с ласковой снисходительностью, как дурочке:

— Для кого-то, может быть, и нормально, для меня неприемлемо.

— И не нужно на меня так смотреть, я не идиотка, — Сашка вдруг разозлилась, даже покраснела. — Я отлично понимаю, о чем ты говоришь. Бог даст, у меня тоже будет шанс распрощаться с иллюзиями. И не позже чем через два месяца.

— Думаешь, в Хьюстоне что-то изменится? Нет, измениться должно вот здесь, — тетка приложила руку к груди. И тут же снова превратилась из задумчиво-поучающей тетушки в озорную подружку. — Так ты не пробовала нарушить правила?

— Да как-то не приходилось… — Саша почувствовала, как кровь закипает, начиная почему-то от колен, медленно поднимаясь щекочущей волной выше и выше, пока мочки ушей не зачесались.

— А как насчет попробовать? — услыхала она уже ожидаемый вопрос. — Прямо сейчас, а? — Виктория покосилась на Рябого.

— Что ты имеешь в виду? — Саша потупилась, боясь, что телохранитель со свойственной ему собачьей интуицией уже заподозрил неладное.

— Сбежать от него не хочешь?

— Шутишь! Это невозможно. Я попытки забросила года три тому назад, — она даже фыркнула, чтобы недотепа-тетушка поняла всю абсурдность своего предложения.

— Значит, плохо пыталась. Давай я тебе помогу. Побродишь по Москве в одиночку, разве ты не этого хочешь больше всего на свете?

— Конечно, хочу, — Саша схватилась за ложку и сунула в рот подтаявшее мороженое. Проглотила его, так и не почувствовав ни вкуса, ни холода. — А когда?

— Сейчас.

Сашка едва удержалась, чтобы не подпрыгнуть на стуле.

— Да что ты дергаешься! — возмутилась Виктория. — Я его отвлеку. Ты пойдешь в туалет, смотри осторожно. Видишь, там рядом проход на кухню. Из кухни наверняка есть второй выход. Деньги есть?

— В смысле? — Сашка все еще не верила в реальность происходящего.

— Деньги — это такие разноцветные бумажки, на которые ты можешь все купить. Даже жетон на метро. Что такое метро, не нужно объяснять? — она лучезарно улыбнулась Рябому и снова повернулась к племяннице.

— Времени нет, — буркнула та. — Так я пошла?

— Встретимся через три часа. Где?

— В ГУМе у фонтана, — выпалила Сашка и порывисто встала со стула.

Иного места для встречи ей в голову не пришло.

Рябой, узрев динамику за столом своих подопечных, напрягся, сфокусировал вопросительный взгляд на Сашке. Виктория тоже поднялась. Тут он не вытерпел, шагнул к ним.

— Мы решили поехать в галерею «Арко», — предупредила Вика дальнейшие расспросы. — Кажется, там выставляется эта… ну, Лидкина муза… Дюралев. Она мне очень советовала. Сейчас Сашка вернется, и поедем.

Взгляд Рябого наполнился тоской. Перспектива хождения меж кошмарных полотен новомодного живописца порадовать его никак не могла. Наверное, в душе он уже проклял тот день, когда Аркадий Мамонов приписал его к своей ветреной дочери.

— Пепси, — упавшим голосом обратился он к бармену, краем глаза отслеживая траекторию Сашкиного движения, — и льда побольше. Целый стакан льда, мать вашу!

Бармен невозмутимо пожал плечами и сыпанул полный совочек льда в высокий стакан.

Ноги ее подкашивались, сердце стучало в груди, как помешавшийся маятник. Если бы было можно, наверное, она ухватилась бы руками за перила у стены, совершенно непонятного в этом узком коридоре назначения и постаралась восстановить дыхание. Но именно это она не могла себе позволить. Рябой все еще видел ее и готов был кинуться за ней в любую секунду, чтобы препроводить свою «отчего-то побледневшую подопечную» под локоток. И тогда все, конец мечтам о вожделенной трехчасовой свободе. Ей, как последней дуре, придется-таки тащиться в туалет, а потом весь остаток дня ловить на себе насмешливые взгляды Виктории. Ни за что! Сашка выпрямила спину, усмехнулась прошмыгнувшему мимо официанту и лихо завернула за угол. Перед ней открылся узкий коридор, показавшийся ей тоннелем, в конце которого сквозь арочный проем открытой настежь двери лился желтый свет, легкий аромат восточных пряностей, запах горелого масла. Сашка глубоко вздохнула, набираясь сил для решительного шага.

«Какого черта!» — неожиданно вспыхнувшая в голове фраза придала уверенности. Она передернула плечами и быстро пошла вперед.

На кухне народу было немного. Сосредоточенно глядя прямо перед собой, она быстро оказалась посередине помещения. Один из поваров, грузный дядька с красной от жары физиономией, покосился на нее как-то недоверчиво. Словно заранее ждал от нее всяческих пакостей.

— Где здесь выход? — громко спросила Сашка.

Повар что-то буркнул в усы, но рукой ткнул в сторону дальней стены.

— Понятно, — сурово произнесла она и стремительно направилась именно туда. И действительно узрела дверь.

«Как просто!» — усмехнулась она, но тут же испугалась собственной наивности. Рябой ведь тоже не дурак. Радоваться можно только на улице и лишь за два квартала отсюда.

Она надавила на дверь, ожидая натолкнуться на довольную улыбочку телохранителя, поэтому даже не удивилась, когда действительно на кого-то налетела. Она зажмурилась, чувствуя, что колени ее предательски подгибаются.

— Не может быть! Вот опять, — весело прозвучало у нее над головой. — Когда же я перестану путать эти дурацкие двери?!

Сашка подняла глаза и охнула. Перед ней стоял ангел. Не в том смысле, что существо с огромными крыльями за плечами и нимбом над головой, нет. Но если бы ей предложили описать ангела, она бы нарисовала именно этот образ. Это был молодой человек лет эдак двадцати, может, чуть больше, мало чем отличавшийся от своих сверстников. Разве что сложен он был более чем хорошо: фигура его выдавала скрытую силу, не приобретенную в тренажерных залах путем многочасовых упражнений с гантелями, а силу врожденную. Но телосложение не было главным, что так поразило Сашку. Парень являл собой воплощение красоты: светлые слегка волнистые волосы, похожие на ниточки нежного шелка, большие голубые глаза с длинными черными ресницами, белая кожа, нежно-розовый румянец на скулах. Но дело было даже не в красоте лица, а именно в образе: всем своим существом он излучал непорочность, добродушие и благие намерения, что, согласитесь, весьма несвойственно современным мужчинам. Сашка застыла, зачарованно любуясь этим странным незнакомцем, окончательно позабыв и о своем побеге, и о возможной погоне.

— Простите…

И только сейчас, спустя секунд тридцать с того момента, как они налетели друг на друга, она осознала, что он смотрит на нее с искренним интересом. Нет, не с интересом. Он тоже любовался ею. И не думал скрывать этого. Он был слишком честен. Его губы расплылись в широкой, открытой улыбке. Потом он вздохнул, как показалось Сашке, выпуская из легких излишнюю радость, переполняющую его организм до самой макушки. Чему он так радовался, она не знала. Может быть, тому, что встретил тут именно ее (и в это ей очень хотелось верить), а может, потому, что стояла чудесная солнечная погода, или еще чему-то…