Импортный свидетель (сборник)

Полчаса назад появилась тут полуторка. Кто в ней, неизвестно, да и не они здесь стояли, другой наряд. В полуторке сидели двое. Не сбавляя скорости, посигналили возле самого шлагбаума. Ну солдаты, понятное дело, сперва пропуск потребовали, так один из машины очередью полоснул автоматной. Пока два других пограничника стреляли, полуторка сбила шлагбаум и понеслась…

— Где раненый? — спросил Хотимый.

— Да увезли его, товарищ майор, машину немедленно вызвали. Здесь же еще не зона, обычная «скорая помощь» приехала.

— Продолжайте службу.

— Есть, товарищ майор.

Хотимый выехал на заставу, вспоминая в пути мельчайшие подробности скупого, короткого телефонного разговора. Ему сказали, что преступники обезврежены, один из них пойман. Майор с удивительной ясностью осознал: на границе только что был бой, все не так просто, как кажется.

Золотая скала… В лучах заходящего солнца она действительно казалась золотой. Во время землетрясения задела ее падавшая сверху каменная глыба. Достаточно было дождя, чтобы Золотая скала вновь засияла и стала еще краше, ибо ее выступы были сбиты падавшими камнями и ничто не мешало теперь солнцу преломляться на ее почти ровной поверхности. Пограничникам необходимо было обследовать подножие скалы. Узенькая тропочка с нее очень удобно вела за кордон. Тысячелетия, ветры, снега и солнце прямо под скалой образовали пещеру, где возможный нарушитель легко мог укрыться. Конечно, скалу давно можно было бы взорвать, чтобы не возникало соблазна для лазутчиков. Но взрывать скалу несподручно. На той стороне могли неверно истолковать взрыв на советской территории, вот и висела она, ожидая своего часа. Сеневич с геологами исследовал скалу и заявил, что скоро она обвалится. Пограничное командование запретило отправлять дозор на скалу, а тем более под нее, распорядилось установить на противоположном холме прожектора под углом, чтобы лучи попадали в пещеру. Таким образом, за скалой было установлено фронтальное наблюдение.

Для подкрепления своих доводов Сеневич даже сказал:

— Вот если вы меня спросите, товарищи, почему она еще висит, отвечу — не знаю. Она же ни на чем не держится, кроме как на корнях деревьев, вросших в отвесную скалу. Может, дождь пойдет — и она свалится.

Никто ему не возразил.

Бармаев в очередной раз проигрывал свой возможный разговор с Хотимым, как вдруг «заговорил» пост. Через считанные секунды застава поднялась в ружье.

Полуторка на большой скорости неслась по дороге. Машина хорошо просматривалась в бинокль, и по темному пятну в кабине было видно, что там один человек — водитель. Как потом оказалось, второй просто прятался под приборным щитком. Лейтенант-замполит наблюдал за машиной, и нервы его напрягались все сильнее и сильнее, ему казалось, что такая маленькая безобидная машина не может причинить никакого вреда.

..Лейтенант повоевать не успел, мал был, зато хорошо помнил, как однажды ночью (дело было в блокадном Ленинграде) на крышу их дома попала зажигательная бомба. Тогда было похожее ощущение — неужели такая маленькая штучка может зажечь целое здание?..

По приказу Бармаева один из солдат в рупор громко передал, чтобы полуторка остановилась, но водитель и не думал этого делать. Вот машина передним бампером сбила заставский шлагбаум, вот она уже почти пронеслась мимо…

— Огонь! (Клацанье пуль по обшивке машины). Огонь! (Звон стекла и автоматная очередь из машины). Не высовываться из укрытия! — Лейтенант бросил гранату, прогремел взрыв.

Из открытой, сбитой взрывной волной дверцы выскочил преступник и, веером посылая автоматные очереди, опрометью бросился к границе. Четверо солдат — бегом ему наперерез. Но он сумел перепрыгнуть через учебный окопчик, не слыша за собой выстрелов (приказано брать живым), и, едва добежав до кустарника, круто изменил направление — кинулся в ущелье. Второго преступника, полуживого от страха, взяли тут же, у догорающих обломков машины. Он и не думал сопротивляться.

— Есть выступить на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик! — отчеканил старший наряда сержант Ниязов и скомандовал: — Шагом марш!

Наряд скрылся за кустарником.

— Хорошо жить на свете, — щурясь от яркого солнца, заговорил было молодой солдат Семнецов.

— Подходяще, — согласился с ним его товарищ Егоров.

— Разговорчики! Не к теще на блины идем.

На подходе к ущелью жара стала чуть слабее — давал себя знать горный ветерок. Каждый думал о своем: Семнецов о том, как это здорово и романтично служить на границе! Вот вернется к себе в деревню и будет всем окрестным девчонкам рассказывать, как он что ни день, то ловил диверсантов. Нет, в это, пожалуй, никто не поверит. Надо рассказать об одном каком-то случае, но о каком? Случаев-то пока не было, и кто его знает, будут ли. Это не двадцатые годы, когда немало было лазутчиков.

Егоров служил уже второй год, потому о нарушителях не думал. Он вспоминал, как позавчера помогал рабочим строить дорогу в город. Многие просились, но капитан направил его. Работа ответственная, и если доверили, значит, он на хорошем счету. На вечерней поверке получил поощрение от капитана Бармаева. А кто служил когда-нибудь под началом этого офицера, тот знает, как непросто заработать у него поощрение.

Старший наряда сержант Ниязов на границе уже третий год. После службы мечтает стать учителем и уже теперь каждую свободную минуту готовится в педагогический. Дома Ниязова ждет жена. Как там она, не скучает ли? Наверняка скучает. По радио недавно передавали сводки о землетрясении, их район не задело…

Каждый, шагая, думал о своем. Неожиданные выстрелы заставили всех троих насторожиться.

— Из автоматов — огонь! — скомандовал Егоров. Он считал себя опытным пограничником.

Ниязов не успел ничего сказать. Из-за гребня скалы показался человек с автоматом. Он бежал прямо на них, ничего не видя, изредка оборачиваясь и давая короткие очереди. Вдруг, заметив пограничников, круто повернулся и прыгнул в неглубокую пропасть.

«Кто-то из местных, — подумал Ниязов, — здесь единственное место, где можно прыгать вот так: неглубоко, выступ скалы и вход в пещеру, что под Золотой скалой. Верно, знает это место…

— Семнецов, быстро на заставу, Егоров, за мной. — И Ниязов спрыгнул вслед за преступником.

Автомат дал очередь и вдруг смолк. Послышалось клацанье затвора. Видно, патроны кончились. Преступник попытался скрыться в пещере, чтобы перезарядить магазин автомата, но Ниязов не дал ему этого сделать. Преступник вытащил нож и резко метнул его в голову сержанта.

…Семнецов бежал, задыхаясь, сквозь кусты, перепрыгивая овраги. Окрик офицера остановил его.

— Товарищ лейтенант, там наши, преступник… автомат…

— Отдышитесь.

Через полминуты лейтенант уже отдавал приказания, а через несколько минут две группы пограничников остановились у оврага, что под Золотой скалой. Издали слышались звуки борьбы.

Преступнику удалось все-таки прорваться в пещеру, но уже без оружия. Егоров вырвал у него автомат и отбросил в сторону. В ту же секунду солдат почувствовал удар по голове и повалился на песок…

Из-под скалы сыпалась земля, летели камни… Скала опустилась прямо на пограничников.

— Ниязов подхватил раненого, но понял, что назад, на пригорок, вскарабкаться не успеет, и бросился в пещеру.

Почти в то же мгновение к этому месту подбежали пограничники во главе с лейтенантом.

Никита Глинин, тот самый, которого ранили на посту, был по характеру абсолютный Том Сойер. Ему почти два часа делали сложную операцию, вынимали засевшую в теле пулю, а он, переносивший все это мужественно и стойко, просил только об одном — не выбрасывать пулю, оставить ему на память.

Никита лежал в большой светлой комнате, где стояло несколько кроватей. На некоторых лежали больные…

Со шприцем в руках вошла медсестра.

— А, новенькая, — обрадовался, увидев ее, Никита. — Скажите, а как вас звать?

— Фауса.

— Красивое имя, а меня зовут Никита.