Нечисть, или Тайна старинной шкатулки

— Иж ты, не ндравится ему, — покачал головой первый. — Ты, милок, потерпи. Чай не я, а ты сам себе наказание, тьфу ты, работу над ошибками выбирал.

Второй затрясся, поскрипывая, что, видимо, изображало смех.

«Какую работу? Над какими ошибками? Когда выбирал?» — хотел спросить Герман, но не успел.

Человечки растянули перед его глазами легкую дымчатую ткань, и все исчезло.

Глава 5

Есия

Мать Елены Крайневой, Галина Аркадьевна, приехала после телефонного звонка очень быстро. Она даже опередила «скорую помощь» минут на пять и, неумело пытаясь помочь дочери, причитала, и стонала. Когда наконец приехали врачи и засуетились вокруг Елены, Есия отвела Галину Аркадьевну в сторону.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. Позволите?

— Да, конечно, — подавленно откликнулась женщина.

— Я расследую дело о гибели Олега Крайнева, мужа Елены. Сегодня приехала сюда поговорить с Леной и застала ее без сознания. У вас есть предположения, кто мог это сделать?

— Нет, абсолютно.

— Тогда посмотрите, пожалуйста, не пропало ли в квартире чего-то ценного?

Женщина рассеянно оглянулась по сторонам и покачала головой:

— Нет, ничего не вижу. Хотя… Знаете, вот здесь у Лены статуэтка стояла. Имитация голливудского «Оскара». Леночка раньше мечтала актрисой стать, но только чтоб обязательно очень известной. Ну, вы знаете, как мы все мечтаем в детстве. И один из ее молодых друзей, Павлик, подарил ей статуэтку «Оскара» на день рождения. Как символ ее будущих мировых побед. Я еще тогда посмеялась: «Ты же, — говорю, — русской актрисой стать хочешь. Зачем тебе “Оскар”?» А она мне ответила, что я ничего не понимаю. Лена потом всюду таскала эту статуэтку с собой, где только ни жила. Уж не знаю, в память ли о Павлике или о своей несбывшейся мечте… Мальчик тот погиб во время службы в Ингушетии. Автомобиль, в котором Павлик ехал из Назрани в Беслан, подорвался на мине. — Галина Аркадьевна подошла к высокому обувному шкафчику в прихожей и положила на него ладонь. — Вот тут статуэтка стояла. Я сначала от страха и не заметила, что ее нет.

— Понятно. Из чего статуэтка сделана была?

— Бронза.

— Тяжелая?

— Да.

— Хорошо, давайте тогда пройдемся по остальным комнатам, может быть, увидите какие-нибудь перемены.

Галина Аркадьевна послушно кивнула и прошла вперед. Оглядевшись, она наморщила мучительно лоб:

— Вроде бы все на месте. Хотя… — Она помедлила, словно колеблясь, говорить или нет, и процедила сквозь зубы: — Кольца с рубином не вижу. А должно быть.

— Кольцо?

— Я перед смертью Олега заходила к Лене, Дениске в подарок детский конструктор принесла. И вот здесь, — она показала на книжную полку над столом, — стояла красная бархатная коробочка. Такая изящная, что я невольно взяла ее в руки полюбоваться. Открыла — а в ней кольцо с рубином. Мне даже показалось, что оно старинное. Но я не эксперт, могу ошибаться.

— Возможно, подделка под старину?

— Может быть.

— А могла Елена переставить куда-нибудь коробочку? Допустим, спрятать? Все-таки драгоценностям не место на книжной полке.

— Ах, боже мой, вы просто не знаете мою дочь! Она безалаберная и совершенно равнодушно относится к вещам. Даже к дорогим. Не знаю, может, я виновата, что вовремя не привила Лене любовь к порядку. А может, она сама такая народилась. Но я так и не сумела ей объяснить, почему вещи не должны лежать на виду, особенно дорогие.

— Понятно. Значит, кольцо исчезло. А откуда оно у Елены, знаете?

— Нет, — быстро сказала Галина Аркадьевна и, увидев удивленно поднятую бровь Есии, торопливо добавила: — Нет, правда, я не знаю! Лена такая скрытная! Если не захочет говорить — ни за что не расскажет. Я ее, разумеется, спросила, откуда такое дорогое кольцо. А она только губы поджала. Тогда я ее в упор спрашиваю: «Олег подарил?» Процедила сквозь зубы «нет» и разговор на другую тему перевела.

— Как полагаете, у вашей дочери был другой мужчина?

— Да что вы! — всплеснула руками Галина Аркадьевна. — Как вы только могли такое о моей девочке подумать?! Она любила Олега и ни за что бы не стала изменять ему.

— А как вы относились к Олегу?

Галина Аркадьевна вздернула подбородок и сжала в куриную гузку губы. Несколько секунд стояла молча, глядя невидящим взглядом в пространство, потом вздрогнула и в упор посмотрела на Есию.

— Да, я не любила его, — с вызовом отозвалась она. — А за что мне было его любить?! За то, что как только женился на молодой девушке, так сразу ее в домашнее хозяйство по самые уши запряг? За то, что вечно метался — то одним делом займется, то другим и никогда ничего до конца не довел?

— Он был намного старше Елены?

— На семь лет. Мужику тридцать семь, скоро тридцать восемь должно было исполниться, а ему все хиханьки-хаханьки. Все в бирюльки играл. Да и фактурой не оброс, точно подросток выглядел: капюшон на голову, руки в карманы — и вперед! Ну что это такое?! Разве так одеваться в тридцать семь лет солидно?!

К вечеру, когда Есия освободилась, желание идти на встречу с бывшим мужем испарилось совершенно. Несколько раз она хваталась за телефон, чтобы позвонить Игорю и отменить встречу, но каждый раз трусливо нажимала на «отбой».

«Что же ты? — мысленно подбадривала она себя. — Да скажи ты ему, что устала и никуда уже не хочешь идти».

Ох, это привитое с детства чувство долга! Это омерзительное чувство вины, из-за которого Есия постоянно ощущала себя несвободной. Она вечно что-то кому-то была должна, и ей категорически не хватало смелости отстаивать свои интересы.

— Ты лапша, — как-то раз безапелляционно заявила ей Софья, выслушав Есины жалобы на загруженность. — Знаешь такую поговорку: «Кто везет, того и погоняют»? Так вот ты та самая лошадь в упряжке и есть. Сбрасывай с себя лишнего седока.

— Я не умею, — жалобно протянула Есия.

— Так учись!

Есия после этого честно пыталась научиться, но от ее неуклюжих попыток становилось только хуже. Прежде всего ей самой.

Когда стрелка приблизилась к критической отметке 18.00, Есия сорвалась с места и понеслась к месту встречи.

И «Печки-лавочки» и «Эсквайр» находились практически рядом, на одной стороне улицы и всего в ста метрах друг от друга. Есии оставалось пройти еще примерно треть расстояния, как вдруг сзади раздались быстрые шаги и на ее плечо легла чья-то рука.

— Еся! — радостно осклабился Игорь, когда она повернулась. — А я тебя давно уже здесь поджидаю. — В «Эсквайре» столько народу — не протолкнуться, все столики заняты. Так что я сменил место дислокации, будем праздновать в «Печках-лавочках».

— Что праздновать?

— Ну как же?! Наше примирение. Мы же теперь будем вместе, не правда ли? — и он заискивающе улыбнулся.

С трудом подавляя нарастающее раздражение, Есия пошла за ним к «Печкам-лавочкам». Подойдя к столику, где уже по-хозяйски расселся Игорь, она поставила сумку на стул и расстегнула пальто. Игорь все это время сидел и, умильно улыбаясь, наблюдал за ней. Только когда она уже сняла пальто, он вдруг спохватился и помог повесить его.

— Что будешь? — спросил он.

— Игорь, давай расставим все точки над «i». Я, наверное, испорчу сейчас тебе настроение, но никаких «мы» давно нет. И больше не будет.

— Не торопись с ответом. Давай я сейчас принесу что-нибудь поесть, мы выпьем легкого вина, расслабимся и обо всем поговорим. На голодный желудок решения не принимают.

— Боюсь, мой желудок тебе не союзник. Мне совершенно расхотелось есть.

— А помнишь, как у нас все начиналось? Ты шла мне навстречу, вся такая красивая в лучах утреннего света, и я не мог оторвать от тебя глаз. Ты была такая необыкновенная — тоненькая, стройная. Твои волосы светились золотистым ореолом, и ты была одета в голубое платье.

— Не фантазируй, Игорь. Не в голубое, а в зеленое, и это было вечером, а не утром.