Змея за пазухой

В доме пахло свежескошенным сеном, яблоками и парным молоком. Домна Никифоровна безо всяких церемоний усадила Никиту за стол, чтобы угостить чаем, очень вкусными ватрушками и вареньем.

— Ты Полинку видел? — осторожно спросила старушка, когда Никита допил чай.

— Имел честь… случайно… — соврал Никита.

— Не обижайся на девочку, она всего лишь слабая женщина. Ошибиться может каждый. У Полинки сейчас горе, такое горе…

— Это ее проблемы, — жестко ответил Никита.

— А ты сильно изменился… — Домна Никифоровна осуждающе покачала головой. — Раньше был куда добрее.

— Раньше я был телком, который, кроме яслей с сеном, ничего не видел. Встреча с реалиями жизни быстро привела меня в чувство. Есть такое выражение — кому война, а кому мать родна. Пока я землю зубами грыз, защищая Отечество, кое-кто торговал им налево и направо, составив при этом целое состояние. Но по счетам все равно приходится платить. Рано или поздно. Вот Олег и заплатил.

— Нехорошо так говорить… царствие ему небесное… — Мамка перекрестилась на икону в красном углу горницы.

— А хорошо увести у меня любимую девушку?! Или похоронить раньше времени, как это сделала Полина?!

— Нужно уметь прощать…

— Бог простит. А мне они безразличны — что Олег, что Полина. Былое давно быльем поросло.

«Ой ли? — подумал Никита и спрятал глаза от испытующего взгляда Мамки. — Тогда какого хрена ты подписался на должность следака? Или заняться больше нечем? Ладно, пусть и впрямь ты страдаешь от безделья. Но ведь Алекс предупредил, что расследование может плохо закончиться. Или тебе, Измайлов, мало армейских приключений? А, что теперь об этом думать!»

— Как они жили? — спросил Никита то, ради чего приехал к Мамке.

— Плохо, — ответила Домна Никифоровна. — Особенно в последние годы. Олег даже поколачивал Полинку.

«О как! — встрепенулся Никита. — Оказывается, Полина мне лапшу на уши вешала насчет любовницы. Видимо, конфликты были именно на этой почве. И то верно: у молодого здорового мужика куча бабок, а значит, ему доступны любые женщины. Почему бы не воспользоваться ситуацией? Тем более что Олег всегда был бабником. Соврала Полина, как пить дать соврала… Зачем? Чтобы обелить покойника или… Поди знай».

— По какой причине? — спросил Никита.

— Ревновал.

— Ревновал?! К кому?

Домна Никифоровна подняла очки на лоб, почему-то тяжко вздохнула и ответила:

— К тебе. А к кому ж еще?

— Не понял…

— Что тут понимать? Семейные ссоры бывают в любой семье. Наверное, Полинка в гневе сравнила вас, и сравнение вышло не в пользу Олега. Вот его и понесло. И чем дальше, тем хуже. Стал пить, купил себе квартиру в центре, чтобы ему было где уединиться…

— И наверное, женщин туда водил…

— Вот чего не знаю, того не знаю. Полинка наотрез отказывалась говорить на эту тему.

«М-да… — Никита мысленно почесал в затылке. — А ведь у Полины был мотив отправить своего благоверного на тот свет… Был! Ведь от семейных ссор до развода путь короток. И с чем бы тогда она осталась? Зная мстительный характер Олега, можно с уверенностью предположить, что он постарался бы усложнить ей жизнь до крайности. И потом, кто так запросто откажется от больших денег? А уж Полина — тем более. По ее словам, ей могут грозить большие неприятности, вплоть до заказухи, но она упрямо твердит свое — надо решить проблемы с новым менеджментом. Конечно, терять мешок с золотом, образно говоря, Полине не в масть; она скорее улетит вместе с ним в пропасть, нежели выпустит его из своих рук. Уж чему-чему, а житейской цепкости детдом нас научил».

— Ты бы помог ей… — Мамка сказала это как-то виновато, будто извинялась за свои слова. — Полинке сейчас очень тяжело…

— Это как? Жениться на ней?

— Хотя бы поговори, посочувствуй… Ведь женщина, как кошка, любит доброту и ласку. И потом, ей просто не с кем пооткровенничать, открыть свою душу. После смерти Олега она прервала отношения со всеми нашими… даже со мной.

— Вы считаете, что я подхожу на роль исповедника? Там, откуда я вернулся, душещипательные беседы не в чести. Так что ваше обращение не по адресу.

— Ну, как знаешь…

Они еще немного поговорили о том о сем, и Никита начал прощаться. Но затем спохватился и сбегал к припаркованной у забора машине. Там лежал гостинец для Мамки: разные сладости — торт и шоколадные конфеты, а также большой кусок семги, три банки красной икры и две палки дорогой сырокопченой колбасы.

«Ну и что получается, друг сердешный? — думал Никита, влившись в поток машин, который двигался со скоростью черепахи. — У Полины были проблемы с Олегом? Были. Большие проблемы. Она соврала мне на предмет своей «безоблачной» семейной жизни. И если Олег и впрямь ее мутузил, то я ничуть не удивлюсь, что Полина наняла киллера для своего разлюбезного муженька. У нее жесткий, почти мужской характер. Тем более что она всю свою сознательную жизнь проходила в «принцессах», а тут — по сопатке… Для любой женщины это тяжелейшее оскорбление, не говоря уже про Полину».

— Куда прешь, козел?! — неожиданно раздался крик.

Никита повернул голову и увидел разъяренное лицо водителя «мерседеса», который двигался в соседнем ряду. Видимо, он вез какую-то важную шишку, которую, в отличие от Никиты, все в городе хорошо знали, а потому уступали дорогу. Никита с вызовом ухмыльнулся, показал ему большой палец и продолжил движение, нимало не озаботившись проблемами хамоватого водилы.

«Но если и впрямь Полина заказала Олега, то на кой ей нужна комедия с частным сыском? — продолжал размышлять Никита. — Хотя не исключено, что в этом есть тонкий расчет. Таким образом она напрочь отметает от своей персоны все подозрения в заказе, если вдруг они появятся у правоохранительных органов (или, что вернее, у тех, с кем он вел взаимовыгодный бизнес). Ежели это так, то тогда понятно, почему она не обратилась к профессионалам, — а в городе существует минимум пять или шесть детективных агентств, в которых работают бывшие менты и гэбэшники, — и наняла дилетанта…»

Его догнали на светофоре, когда загорелся красный свет. Из «мерседеса» выскочили двое и подбежали к машине Никиты. Один из них, судя по физиономии «бык»-отморозок, рванул дверку и вытащил его наружу; задумавшийся Никита даже опомниться не успел, так быстро все произошло.

— Ты чё, падла, рога мочишь?! — рявкнул «бычара», схватив Никиту за отвороты куртки. — Ты знаешь, с кем связался?!

— Э-э, мужик, потише! — Никита резким движением освободился от захвата. — Правил дорожного движения я не нарушал, так что извини, ты обратился не по адресу.

— Ща будет те по адресу… — «Бык» замахнулся.

И тут же, закатив глаза под лоб, упал. Никита не стал придумывать сложную комбинацию для защиты, а нанес самый простой, но эффектный удар, который тренеры по боевым искусствам обычно рекомендуют слабому полу для защиты от посягательств на их женские прелести, — в промежность. Наверное, «бык» даже предположить не мог, что кто-нибудь в городе осмелится дать ему сдачи, поэтому считал Никиту всего лишь жертвой.

— Ни хрена себе… — тупо сказал напарник «быка», глядя, как тот корчится у ног Никиты. — Ну ты, мудила, попал… — Он полез под куртку, чтобы достать ствол.

Но не успел. На этот раз Никита ударил не коленом, как «быка», а ногой — точно в челюсть бодигарда. Тот, несмотря на приличные габариты, упорхнул, словно ласточка, и приземлился на капот «мерседеса». Никита сделал ручкой тому, кто сидел за тонированными стеклами машины на заднем сиденье, забрался в салон «ауди» и, что называется, ударил по газам. Никите совсем не хотелось, чтобы оклемавшиеся телохранители открыли по нему огонь на поражение.

Дома он начал разбираться с бумагами, которые передал ему Алекс Кривицкий. Удивительно, но работа детектива оказалась весьма увлекательной. Впервые за то время, что он провел в городе, жизнь начала приобретать хоть какой-то смысл, окрасилась в те тона, к которым Никита привык, — дымно-багровые, как на войне. Это добавило в кровь изрядную порцию адреналина, и Никита почувствовал, что оживает, что его биологический аккумулятор уже подзарядился и он готов «к труду и обороне».