Свиток Мертвого моря

Ресторан, куда они пришли па ленч, находился не в Сидоне, а в нескольких километрах по дороге, на берегу моря. Это было типично деревенское здание с простыми деревянными столиками в лишенной каких-либо украшений комнате, но крышки столов были выскоблены добела, а из окон открывался великолепный вид на море. Три улыбающиеся официантки при виде туристов тотчас же принялись за работу — водитель сделал предварительный заказ по телефону из Сидона.

Все уселись по-семейному за длинный стол и с удовольствием принялись за свежепойманную рыбу и традиционное ливанское mezze — разнообразные закуски с ломтиками плоского арабского хлеба. Французский джентльмен настоял на том, что угостит всю группу вином — местное розовое вино показалось Дайне восхитительным, хотя француз морщился с видом знатока. К концу ленча все были настроены крайне дружелюбно. Угрюмый джентльмен в очках робко назвался мексиканцем, и они с Дайной обменялись рукопожатиями над тарелкой с mezze в качестве живущих па одном континенте.

После бессонной ночи обильная пища и вино повергли Дайну в сонное состояние. Но они не успели отъехать далеко, когда что-то ее разбудило. Автобус стоял, а водитель просил у пассажиров их паспорта. Хотя месье Дюпре не предупредил об этом Дайну, она всегда носила с собой паспорт и, протягивая его шоферу, осведомилась о причине.

— Это пограничная зона, мисс, — спокойно ответил водитель. — Паспорта вернут, когда мы будем возвращаться.

Весело насвистывая, он вручил паспорта поджидавшему снаружи солдату. Они обменялись несколькими словами — очевидно шутливыми, так как облаченный в хаки солдат разразился хохотом, погрозил водителю кулаком и скрылся в постовой будке. Автобус миновал ограду из колючей проволоки, и Дайну вновь охватило знакомое чувство подавленности. Так легко забыть — тем более, если не хочешь вспоминать, — что эта солнечная страна практически пребывает в состоянии войны. Ливан был очень маленьким — они находились всего километрах в девяноста от Бейрута, но уже оказались в пограничной зоне, в нескольких милях от Израиля.

Отбросить эти мысли Дайне помогло созерцание миссис Маркс, которая перестала бороться со сном и звучно храпела; ее пурпурная шляпа забавно съехала набок.

У Дайны осталось только два более или менее четких воспоминания о Тире. Одним из них были раскопки некрополя древнего города. Ее представление о раскопках формировалось по книгам, и она испытала настоящий шок. Кругом ревели грузовики и бульдозеры, десятники размахивали загорелыми руками и кричали на рабочих — это больше напоминало строящийся город, чем солидное научное предприятие. В желто-коричневой земле были вырыты канавы, в них там и сям виднелись, словно орехи в куске пирога, гробы и каменные саркофаги. Их оставляли нетронутыми, чтобы археологи могли узнать их сравнительное местоположение.

Второе воспоминание о Тире было менее связано с наукой.

Тирские базары были не так обширны, как си-донские. Пессимистический взгляд Дайны сразу же подметил признаки упадка — в результате арабо-израильских войн маленький процветающий городок попал в пограничную зону и был отрезан от торговых путей на юг.

Мимо прошел красивый смуглый мужчина в белой пижаме, неся на плече двадцатифутовую доску, уложенную от края до края круглыми и плоскими буханками хлеба. Дайна, затаив дыхание и боясь, что человек уронит свою ношу, наблюдала за ним, пока он той же небрежной походкой не скрылся в каменной арке. Обернувшись, она увидела, как торговец выложил на прилавок поднос с чем-то, напоминающим стеклянную мозаику, — прозрачными красными и желтыми кубиками, слегка посыпанными сахаром. Конфеты! Выглядели они весьма аппетитно. Поймав взгляд шофера, Дайна с надеждой указала на прилавок, но водитель усмехнулся и покачал головой. Он предупреждал, чтобы они не покупали пищу на базарах, кроме фруктов в кожуре. Все, что пробыло на открытом воздухе более минуты, удостаивалось посещений мух, о местах предыдущих визитов которых лучше было не думать.

Водитель оставил туристов делать покупки, а сам зашел в магазинчик и купил бутылку кока-колы. Хотя человеку Запада этот напиток мог показаться несоответствующим местному колориту, он быстро привился на Ближнем Востоке и стал таким же популярным, как традиционный кофе по-турецки.

Дайна огляделась в поисках миссис Маркс и увидела ее, выражаясь фигурально, в лапах торговца шелком. Миссис Маркс с беспокойством обернулась, но при виде Дайны ее лицо прояснилось, и она поманила ее к себе. Базар был очень шумным. Несколько групп туристов смешались с местными жителями, делавшими повседневные покупки.

Дайна собиралась подойти к пожилой женщине, когда деликатное прикосновение к плечу заставило ее повернуться. В лавке за ее спиной тоже продавали ткани, и она затаила дыхание при виде материи, которой улыбающийся торговец размахивал у нее перед носом. Эта была ткань цвета слоновой кости, расшитая причудливыми узорами в виде цветов, стеблей и листьев.

«Что я буду с этим делать?» — подумала Дайна, отлично зная, что этот вопрос задает себе большинство женщин, прежде чем купить то, чего им покупать не следует.

— Вам вовсе не обязательно это покупать, — успокоил ее хитрый торговец. — Только войдите и посмотрите. Я люблю американцев, мисс. Мой брат живет в Чикаго уже двадцать два года. Заходите, выпейте кофе и кока-колы, и мы с вами поговорим о Чикаго.

Дайна не могла объяснить, почему это произошло, но она подчинилась. После того как торговец преподнес ей бутылку кока-колы с таким изяществом, словно это было шампанское, она не могла отказаться от осмотра лавки.

Помещение не превышало по размерам обычную американскую ванную и было битком набито товарами. Ткани свисали с потолка, задевая головы высоких покупателей, спускались на пол с прилавков и полок. Торговец продавал также галантерею и ювелирные изделия, но ткани были основным его товаром. Дайне казалось, что она стоит в самом центре радуги. Тяжелая сверкающая парча и шелк, прозрачный, как стекло, переливались золотом и серебром, черными, желтыми, алыми, пурпурными красками. Тирский пурпур, подумала Дайна, поддавшись романтической обстановке, и напомнила себе, что прославленный царский пурпур, который носили римские императоры, в действительности был ярко-красным.

— Это для обычных туристов, — с явным пренебрежением произнес торговец, двигая в сторону кусок шелка цвета морской волны, попавшийся Дайне на глаза. — Для красивой леди из Чикаго у меня есть кое-что получше. Там, в задней комнате, куда обыкновенные туристы не заходят.

Дайна заколебалась и тут же устыдилась своих страхов. Отец предупреждал ее об опасностях Ближнего Востока, но говорил ей и о том, чего не следует бояться. В этой маленькой лавчонке она была в большей безопасности, чем на улицах любого американского города после наступления темноты. Нырнув под пестрый занавес, Дайна последовала за торговцем в заднюю комнату.

Дверь закрылась за ней. Она не задумалась о том, насколько редким феноменом являются двери в подобных заведениях, где их обычно заменяют занавески и драпировка, но и без того поняла, что угодила в ловушку. В маленькой каморке находился человек, и это не был торговец. Тот мгновенно исчез, выполнив работу, за которую ему заплатили.

Комнатушка была скудно меблирована — деревянный стол, несколько стульев и арабский календарь на стене. Окна отсутствовали. Единственным источником света служила лампочка без абажура. На потолке медленно вращался старомодный вентилятор.

За столом сидел Картрайт. При виде Дайны он поднялся — слишком быстро, потому что ему пришлось опереться рукой о стол. Второй рукав пиджака был пуст.

— Не бойтесь, мисс ван дер Лин, — заговорил Картрайт. — Все в порядке, уверяю вас. Вы здесь в большей безопасности, чем где бы то ни было во всем Ливане. Позвольте мне объяснить. Я прошу всего пять минут.

— Пять минут, — повторила Дайна. Ее голос прозвучал спокойнее, чем она ожидала.

— Садитесь, пожалуйста. — Он добавил со слабой улыбкой: — Если вы этого не сделаете, мне придется нарушить правила учтивости, которым меня учили на коленях матери. Мои колени еще не слишком надежны.