Серая маска

Маргарет на островке не было. Чарлз наконец успокоился, уткнувшись в чью-то широкую синюю спину. Прямо перед ним стоял крепко скроенный мужчина. На нем было грубошерстное пальто, скорее даже тужурка, шея была обмотана длинным шарфом цвета хаки — из тех, в которые кутались тетки в военное время. Эта мысль мелькнула в голове Чарлза и резанула так, что он чуть не вскрикнул. Такое же сравнение ему приходило на ум совсем недавно, несколько дней назад, — оно относилось к точно такому шарфу! Он уже видел раньше эту синюю шерстяную спину и этот шарф! Он смотрел на них через дырку в мамином шкафу и видел это грузное плечо и эту бычью голову, когда они вылезли на свет божий в качестве Номера Сорок. Глухой швейцар, открывающий дверь посетителям Серой Маски!

В надежде увидеть лицо этого человека Чарлз толкнул его и автоматически произнес:

— Прошу прощения.

В тот же миг мужчина подхлестнул его интерес: чуть повернув голову, он сказал:

— Ничего страшного.

Чарлз увидел бритое квадратное обветренное лицо. Человек тут же отвернулся и вышел с островка на дорогу. Чарлз — за ним.

Номер Сорок — Чарлз хорошо помнил это — глух как пень. Этот же человек не был глухим, он услышал, что Чарлз сказал: «Прошу прощения», потому что тут же ответил: «Ничего страшного». Он мог бы обернуться потому, что его толкнули, но никто не говорит «ничего страшного», когда его толкают в спину. Нет, он слышал. Значит, он не Сороковой, потому что Сороковой глух как пень. Серая Маска сказал, что Сороковой — глухой.

Чарлз прикинул, что ему известно о Номере Сорок. Он швейцар у Серой Маски — иначе говоря, негодяй, которому доверяют другие негодяи. И Серая Маска сказал, что Номер Сорок глухой. Для Чарлза он был только бычья голова, синяя тужурка, широкие штаны и шарф цвета хаки.

Но Чарлз был склонен доверять своим ушам. Он последовал за шарфом, прошел за ним до угла и еще ярдов двадцать по улице. Потом следом за ним он влез в автобус, идущий на Хаммерсмит.

Глава 10

Автобус ехал скрипя и позвякивая. В нем было полно народу, пахло бензином, туманом и мокрыми зонтами. Чарлз сел напротив человека в шарфе и с любопытством рассматривал его. Квадратное обветренное лицо, голубые глаза. Он был похож на человека, который долго пробыл на море. Сороковой находился вместе с мистером Стандингом на яхте, но Сороковой глух, а этот нет.

Повинуясь внезапному импульсу, Чарлз наклонился к нему и сказал:

— Скверный туман, правда? Хорошо, что я сейчас не на море.

Человек взглянул на Чарлза добродушно и озадаченно и покачал головой:

— Извините, сэр, я глухой.

Чарлз повысил голос:

— Я говорю, скверный туман!

Тот опять покачал головой, с осуждающим видом улыбнулся и сказал:

— Бесполезно, сэр. Последнее, что я в жизни слышал: «Вперед, на высоту шестьдесят!»

Люди в автобусе стали с любопытством оглядываться на них. Толстуха в коричневом бархатном платье и ботинках с пухлыми шнурками сказала:

— Ну что пристал к человеку!

Чарлз откинулся назад и закрыл глаза. Серая Маска сказал, что Сороковой — глухой. Чарлз был в этом так же уверен, как в том, что он — Чарлз Морей; но Сороковой, когда к нему в тумане обратился с извинениями прохожий… нет, скажем проще: когда Сороковой ничего не подозревал, он ответил на извинения незнакомца. Но в освещенном, переполненном автобусе Сороковой не только сообщил, что он глухой, но и предоставил колоритное воспоминание. Что это значит?

Чарлз решил это выяснить, и когда человек сошел с автобуса, Чарлз тоже вышел.

— Наша безобразная погода хороша тем, что ты в тумане идешь за мужиком, а он тебя не замечает, — объяснял он Арчи после обеда. — Я шел за ним и довел его до логова. Он живет в доме номер пять на Глэдис-Виллас, Чисвик. Дом принадлежит какой-то старухе с дочерью. Они живут там лет сорок, я это выяснил в ближайшем магазине. Но на этом я и застрял. Фамилия старухи — Браун, она вдова морского капитана. Я мог бы узнать о ней очень многое, но как узнать о Сороковом?

— Найми профессионального сыщика, — твердо сказал Арчи. — Для того они и существуют. Могу подсказать, если хочешь.

— Хороший сыщик?

— Сыщица, — выразительно произнес Арчи. — Совершенно изумительная. Старик Шерлок Холмс может отдыхать.

Чарлз нахмурился.

— Женщина?

— Да. Сыщица. Правда, ее не назовешь аппетитной бабенкой.

— Имя?

— Мод Силвер.

— Миссис или мисс?

— Ну ты даешь!

— Да ладно тебе, говори.

— Одинока как астра, — сказал Арчи.

— Но кто она такая? И зачем нанимать сыщицу, когда полно хороших сыщиков?

— Значит, так, — сказал Арчи. — Ставлю на Мод. Я видел ее только раз, и от этого зрелища у меня не всколыхнулось сердце. Я пошел к ней, потому что моя кузина Эммелина Фостер оказалась в затруднительном положении. Она совершила глупость, на какую способны только женщины. Не представляю себе, о чем они только думают! Я не могу выложить тебе все зловещие подробности — важно только то, что она потеряла фамильные драгоценности. Она дрожала от страха, потому что не знала, что с ней будет, когда свекровь обнаружит пропажу. Так вот малютка Мод их нашла! Ни шума, ни скандала, ни семейной драмы — очень аккуратно сработала. Это только одна история, а я знаю еще пяток, потому что Эммелина раззвонила всем подругам, что за чудо эта Мод, и все подруги, у которых были затруднения, сразу бежали к Мод. Она их выручила, и они все рассказывали Эммелине, а она — мне.

Чарлз взял у него адрес мисс Мод Силвер. Если она специализируется на том, чтобы вызволять всяких дур из переделок, то ему подойдет. Он записал адрес в записную книжку и, когда поднял глаза, увидел Фредди Пельхама. Тот обедал вместе с художником Маситером и скучной респектабельной парой — эти были Чарлзу незнакомы. У Маситера был такой вид, будто он от скуки находится на грани комы. Фредди выглядел таким несчастным, что Чарлз почувствовал к нему острую жалость.

Когда они с Арчи уходили, то в дверях столкнулись с Фредди. Через мгновенье Фредди тряс ему руку.

— Мой дорогой друг! Ты вернулся — да, ты вернулся! Боже мой, ты вернулся!

— Как видишь, — сказал Чарлз.

Фредди отпустил его руку. Серые глазки осуждающе смотрели на молодого человека, отвергнутого его падчерицей, и без того высокий и жалобный голос стал еще жалобнее:

— Мой дорогой друг, ты вернулся! Рад тебя видеть, очень рад тебя видеть!

— А я рад, что вернулся, — бодро сказал Чарлз.

В другое время его бы позабавило смущение Фредди, но сейчас он обратился прямиком к причине этого смущения:

— Кстати, не дашь ли мне адрес Маргарет?

Фредди заморгал глазами.

— Адрес Маргарет… э-э… адрес Маргарет?

— Да.

Фредди опять моргнул.

— Ты уже слышал, что она от меня ушла? — сказал он. — Не понимаю, почему девушкам не сидится дома. Все разбегаются. Теперь вот Нора Кэнинг — подожди-ка, или это не Нора? Нора вышла замуж, а я подумал о Нэнси? Или это Нэнси вышла замуж? Черт, за кого же она вышла? Не за Монти Сомса, не за Рекса Фоситера. За кого же? Я знаю, я был на свадьбе, потому что помню, что там было из рук вон плохое шампанское… Эстер не могла пойти, и мы с Маргарет… — Он запнулся и опустил глаза, как стеснительный ребенок. — Ты слышал про Эстер?

Чарлзу было его ужасно жалко.

— Да, слышал. Не могу выразить, как я сожалею. Она… в ней было что-то особенное.

Фредди пожал ему руку.

— Я знаю, мой мальчик, уж я-то знаю… Других таких нет… Никогда не мог понять, что она во мне нашла. Ну что ж, я рад, очень рад, что ты вернулся, Чарлз. Ты всегда ей очень нравился. Мне грустно думать, что у тебя остались какие-то чувства, раз ты вернулся.

— О, не остались!

— Что было, то прошло, а? Ну и правильно! Глупо хранить такие вещи. Я всегда говорю, какой смысл хранить такие вещи? Я всегда это говорю. Помню, я сказал это двадцать лет назад Фенникеру… нет, если Фенникеру, то это было не двадцать лет назад, потому что Фенникер до четырнадцатого года был в Китае… я думаю о другом парне… еще их матери вышли замуж за кузенов, обе были чертовски хорошенькие, такие дивные плечики! Теперь у женщин не бывает таких плеч, а? Одни кости, вот что я скажу, кожа да кости, мой мальчик, и вовсе они не кажутся моложе из-за этого…