Мегрэ и Клошар

- Жаклин права. Он, несомненно, изменился, но я тоже готова поклясться, что это Франсуа.

Она подняла голову.

- Верно ли, что он проживал всего в нескольких метрах отсюда?

- Под мостом Мари.

- А я-то прохожу по нему несколько раз в неделю, поскольку как раз по другую сторону Сены живет моя подруга. Ее зовут мадам Ламбуа. Фамилия должна быть вам знакома. Муж...

Мегрэ не стал дожидаться сведений о том, какое высокое положение занимает супруг мадам Ламбуа.

- С тех пор, ка кон уехал из Мюлуза, вы с мужем больше не встречались?

- Ни разу.

- Он вам не писал и не звонил?

- За исключением упомянутых двух открыток, никаких известий от него я не получала. Во всяком случае непосредственно.

- А косвенно?

- Как-то довелось у друзей повстречать бывшего губернатора Габона Периньона, который интересовался, не родственница ли я доктора Келлера?

- И что вы ему ответили?

- Правду. Он почувствовал себя вроде бы неловко. И мне пришлось все у него выведывать. Тогда-то он и признался, что Франсуа не нашел там того, что искал.

- А что именно?

- Понимаете, он был идеалистом. Не создан для нынешней жизни. После разочарования, испытанного в Мюлузе...

Мегрэ, казалось, удивился.

- Разве дочь не говорила вам об этом? Конечно, она тогда была совсем ещё юной и так мало видела своего отца! Вместо того, чтобы обзавестись клиентами, которых он заслуживал... Не хотите чашечку?.. Нет? Извините тогда, но я выпью, ибо настал час, когда я всегда это делаю.

Она позвонила.

- Мой чай, Берта.

- На одного человека?

- Да. Что бы вам предложить, комиссар? Может, виски?.. Ничего? Ну, как хотите. Так о чем это я вела речь? Ах, да! Не помните, сдается мне, что кто-то написал роман, озаглавленный "Врач бедняков"? Или же "Сельский врач"? Так вот, мой муж и был такой разновидностью доктора, пользующего малосостоятельных людей, и если бы не завещание моей тетушки, по которому мне отошло крупное наследство, мы бы сделались такими же нищими, как и они. Заметьте, я не упрекаю его ни в чем. Такова уж у него натура. Его отец... Впрочем, это неважно. В каждой семье - свои проблемы.

Заверещал телефон.

- Позвольте?.. Алло!.. Да, это я... Алиса? Да, моя дорогая... Но я чуть-чуть опоздаю. Но нет!.. Напротив, все преотлично. Ты встречалась с Лаурой?.. Она будет там? Все, не могу дольше говорить, ко мне пришли... Конечно, расскажу. До скорого.

Она, улыбаясь, вернулась на свое место.

- Это жена министра внутренних дел. Вы знакомы с ней?

Мегрэ удовольствовался тем, что отрицательно покачал головой и машинально опять сунул трубку в карман. Попугайчики выводили его из себя. Раздражали и постоянные перерывы в беседе. Вот опять: служанка принесла чай.

- Он вбил себе в голову, что должен стать врачом в больнице, а не частным медиком и два года готовился, изводя себя, к конкурсу. Если бы вы знали Мюлуз, вам бы непременно сказали, что была допущена вопиющая несправедливость. Франсуа, спору нет, был наилучшей кандидатурой, наиболее подготовленным специалистом. И думаю, там, куда он стремился, наверняка оказался бы на своем месте. Так нет же, как всегда, взяли протеже одной крупной шишки... И все же это не причина, чтобы взять и все бросить.

- То есть в результате этого жестокого разочарования...

- Думаю, так и было. Но я нечасто видела его в ту пору! Когда он бывал дома, то запирался у себя в кабинете. Он всегда был диковат, но с этого момента, так сказать, сошел с рельсов. Не хочу говорить о нем плохо. Мне тогда не пришло в голову развестись, хотя в своем письме он предлагал такой вариант.

- Он пил?

- Дочь рассказывала об этом?

- Нет.

- Да, стал прикладываться к рюмке все чаще и чаще. Хочу подчеркнуть, что я никогда не в видела его пьяным. Однако у себя в кабинете Франсуа всегда держал наготове бутылочку, и частенько стали замечать, что он выходит из забегаловок, которые людям его положения не положено посещать.

- Вы упомянули о Габоне...

- Мне представляется, что он захотел стать кем-то вроде доктора Швейцера*. Понимаете? Его захватила идея уехать в джунгли, лечить там негров, основать больницу, видеть, как можно реже, белых людей и лиц своего круга.

___

* Альбер Швейцер (1875-1965 гг.) - известнейший французский гуманист, пастор, теолог, органист, музыковед и врач. Движимый человеколюбием, отправился в Габон и много лет лечил там местных жителей в основанном им госпитале. Лауреат Нобелевской премии мира за 1952 г.

- И он разочаровался?

- Судя по тому, что очень нехотя поведал мне губернатор, он сумел восстановить против себя колониальную администрацию, а также крупные компании. Вероятно, из-за мерзкого климата он стал все больше и больше выпивать. Не думайте, что я говорю вам это потому, что ревную. Никогда не знала этого чувства. Там он жил в туземной хижине с какой-то негритянкой и даже, вроде бы, имел от неё детей.

Мегрэ взглянул на попугайчиков, порхавших по клетке, которую в этот момент пронзил солнечный луч.

- Ему дали понять, что он был не на своем месте.

- Вы хотите сказать, что его выслали из Габона?

- Более или менее. Не знаю точно, как происходят подобные вещи, и правительство не очень-то на этот счет распространялось. Но факт налицо: он убыл оттуда.

- Как давно один из ваших друзей встретил его на бульваре Сен-Мишель?

- Об этом, очевидно, вам рассказала Жаклин? Кстати, у меня нет полной уверенности, что это был он. Человек, который таскал на спине панно-рекламу одного из ресторанов квартала, был похож на Франсуа и, будто бы, вздрогнул, когда его окликнули по имени.

- Он с ним не разговаривал?

- Франсуа на него посмотрел так, как если бы перед ним стоял совершенно незнакомый ему месье. Это все, что я знаю об этом случае.

- Как я уже сообщил вашей дочери, сейчас я не могу попросить вас подойти в больницу, чтобы опознать его из-за повязок, полностью закрывающих ему лицо. Но как только пострадавшему станет лучше...

- А вы не думаете, что это будет тягостно?

- Для кого?

- Я его имею в виду.

- Но нам необходимо точно установить его личность.

- Я уверена почти на сто процентов. Хотя бы из-за этого шрама. Произошло это в воскресенье, в августе месяце...

- Мне рассказали.

- В таком случае не вижу, что ещё могла бы вам сообщить.

Комиссар поднялся, ему не терпелось очутиться на свежем воздухе и не слышать больше трескотню этих попугайчиков.

- Полагаю, что пресса...

- Обещаю, что в газетах появится лишь минимум информации об этом происшествии.

- Я беспокоюсь не столько за себя, сколько за зятя. В деловом мире всегда неприятно, когда... Заметьте, он в курсе всего и отнесся с большим пониманием. Вы и правда не хотите что-нибудь выпить?

- Благодарю вас.

Уже на тротуаре он заметил Торрансу:

- Где тут поблизости какое-нибудь тихое бистро? Так мучит жажда...

Какое же удовольствие - осушить бокал очень свежего пива с пышно шапкой пены!

Они недолго искали тихую, в густой тени, отвечающую их пожеланиям кафеюшку, но пиво там, увы, оказалось тепловатым и безвкусным.

Глава четвертая

- Список у вас на столе, - сказал Люка, поработавший, как всегда, старательно и тщательно.

Впрочем, таковых там оказалось даже несколько, все они были отпечатаны на машинке. Сначала шел перечень различных предметов, - специалист из Службы криминалистического учета поместил их под рубрикой "отбросы", составлявших размещавшееся под мостом Мари движимое и недвижимое имущество Тубиба. Старые ящики, детская коляска, дырявые покрывала, газеты, сковородка, котелок, "Надгробные речи" Боссюэ и остальное - все это валялось теперь наверху, в углу лаборатории.

Во втором фигурировали предметы одежды клошара, изъятые Торрансом в Отель Дьё, в третьем под номерами значились вещи, обнаруженные в карманах Келлера.