Ответная месть

Но утро бывает так жестоко.

Страйкер припарковался за углом, на Делэни-авеню и запер дверцы машины. Они пешком дошли до конца улицы, обозревая по дороге вереницу закрытых баров и магазинов.

— Я вижу теперь, что вы имели в виду, — сказала Дэйна Марчант.

— Вам не следовало сюда приезжать, — резко сказал Страйкер.

— Конечно, не следовало бы, — парировала она. — Я могла бы остаться в отеле и сделать себе маникюр. Это было бы гораздо удобнее.

— Не раздражайтесь, не надо, — мягко заметил Тос. — Вы, конечно, хорошенькая, но не следует забывать и хороших манер.

— Не следует? — взглянула она на него.

— Конечно, — ответил Тос.

Она с минуту пристально смотрела на него, затем улыбнулась:

— Наверно, я сегодня слишком рано встала. В Вашингтоне я работаю с девяти до пяти.

Тос нерешительно посмотрел на нее, затем не выдержал и улыбнулся ей в ответ.

— Здесь так не выйдет, — Страйкер был не расположен шутить.

— Я ведь не прошу одолжений, лейтенант, — сказала Дэйна. Она взглянула ему в глаза, и улыбка ее погасла. — Только об одном — делать мою работу на вашей территории. Обещаю не плакать.

На ней были джинсы, ботинки, пара толстых свитеров под курткой, вязаная шапочка прикрывала ее рыжие волосы. И все равно она выглядела очень женственно.

— Подумать только, что Ривера уже давно добровольно здесь работает… — проговорил Тос, покачав головой. — Немудрено, что половина наших ребят считает его святым, а другая половина — чокнутым.

— А кто это Ривера? — спросила Дэйна.

— Его называют живой легендой, — пояснил Тос.

— Просто очень хороший полицейский, который работает здесь тайно, под прикрытием, — безо всякой патетики объяснил Страйкер. — Замечательно предприимчивый и стойкий человек. Сейчас он получил новое задание в этом районе, и ему разрешили поступать так, как он сочтет нужным.

— Мы можем случайно встретиться с ним, — заметил Тос.

— Да — и не узнать его, — улыбнулся Страйкер. — Когда-нибудь его и собственная мама не узнает.

— И чего вам приспичило залезать снова? — спросил Тос, неловко переминаясь с ноги на ногу. Он ненавидел этот район, ненавидел все, чем он был на самом деле и чем притворялся. Его собственный отец закончил здесь свой жизненный путь, и воспоминания о том, как надо было разыскивать отца, приводить его в чувство и тащить домой, были наиболее ужасными из воспоминаний о днях его юности. Когда отец умер, на его похоронах было больше вздохов облегчения, чем сожаления. Но Тос никогда не рассказывал об этом. Даже Страйкер этого не знал.

— Разойдемся или будем держаться вместе?

— Они слишком нетрезвы, чтобы быть опасными, — сказал Страйкер.

— Знаете, как это выглядит с другой стороны? — спросил Тос. — Как бы вы себя чувствовали в тяжелом похмелье, с резью в животе, с пониженным сахаром в крови, если бы какой-то проклятый полицейский разбудил вас и начал вам задавать свои дурацкие вопросы?

Страйкер плохо спал прошедшей ночью и устало кивнул:

— Ладно, ладно. Пойдем сначала по этой стороне улицы. Вместе. Так ты будешь себя лучше чувствовать?

— Конечно. Не могу сказать, что совсем хорошо, но гораздо лучше.

— Замечательно.

Они прошли метров десять, остановились над пьяным, затем двинулись дальше. Оглядев двух или трех попавшихся им на пути спавших бродяг, Страйкер нашел, кого искал.

— Ну вот и наш первый клиент, имя его, помнится, Грант, а «порт приписки» — двери вот этого чудесного заведения «Бар-Би-Кю», славящегося приготовлением мяса на вертеле. Доброе утро, Грант!

— Доброе утро, Грант, — эхом присоединился Тос.

Грант приоткрыл один сверкающий глаз.

— Провались ты в дерьмо, Страйкер, — пожелал он. — И ты сам, и эти двое.

Страйкер повернулся к Тосу:

— Ну вот видишь, нам повезло: Грант, кажется, в хорошем настроении сегодня.

— Молодец, — кисло пробурчал Тос.

— Ты знаешь парня, которого убили здесь в прошлое воскресенье, утром? — спросил Страйкер эту кучу тряпья. — Не хочешь ли присоединиться к нему? — Страйкер наклонился и, резко рванув, привел собеседника в сидячее положение.

— Какого черта? — Грант задергался в руках Страйкера. — Ты хочешь меня разбудить или что?

— Какой-то убийца появился на Френч-стрит, — мягко объяснил Страйкер. — Может, этот убийца выбирает себе на Френч-стрит какую-нибудь легкую добычу, просто так для развлечения. Просто для забавы, Грант. Кто-нибудь хочет стать такой забавой? А, Грант?

— Ох, ради Христа, прекрати эти голливудские россказни, Страйкер! Ты насмотрелся этих низкопробных фильмов, что ли? — Грант размотал свои тряпки и, отбросив их, потер ладонями лицо. — Какого хрена ты хочешь? Кто эта девка?

— Посмотри-ка на портретик. — Тос протянул фотографию Гэбриэла Хоторна.

— Ладно, допустим, посмотрел. А сколько сейчас времени-то, черт побери? — Грант стащил с головы рваную кепчонку, для того чтобы почесать копну свалявшихся волос и разогнать тех, кто там давно уже поселился. Он переместился с одной ягодицы на другую и поморщился от боли. — Вот дьявол, у меня задница примерзла к ступеньке.

— Сейчас восемь часов и не все в порядке, — сообщил Страйкер серому небу. Он наблюдал, как оборванец продолжает корчиться и жаловаться на холод. — Заболел, что ли?

Грант кивнул.

— Так вот показалось, когда проснулся. А ты что, собирался вызвать мне «скорую помощь» или еще что-то?

Страйкер, который чуть было не проникся сочувствием к этому промерзшему оборванцу, был застигнут насмешкой врасплох. Покрутил головой.

— Расскажи-ка мне, что ты знаешь о человеке с этой фотографии.

— Это «разведчик талантов» с какой-то киностудии. Он обещал мне все, сказал, что я мог бы… Ты сказал — восемь часов? — встревоженно прервал свой рассказ Грант. — Ты хочешь сказать, что разбудил меня за час до того, как я смогу добыть себе хоть какое-нибудь пойло? Ах ты, подлец!

Страйкер нащупал в кармане маленький пузырек виски и достал его. Потряс им перед чумазым лицом пьяницы:

— Расскажи мне о человеке с фотографии.

— О Господи, да ты — славный малый, — с чувством объявил Грант и потянулся за бутылочкой.

— Человек на фотографии, — настаивал Страйкер, отодвигая виски.

— Давай-ка еще раз взгляну, — попросил Грант, не отводя глаз от бутылочки.

Тос поместил фотографию между притягательной бутылочкой и блестящими глазами Гранта.

— Да, я рассмотрел. Ах, этот! Ну и что?

— Как он себя назвал?

— Я забыл.

— Очень плохо, — сказал Страйкер, выпрямившись и отправляя виски обратно в карман. Он прихватил с собой несколько таких бутылочек, чтобы с пользой употребить время, которое оставалось до открытия питейных заведений.

— Фрэнк, Фрэнк… он сказал, что его зовут Фрэнк, — быстро, срывающимся от нетерпения голосом проговорил Грант. — Так он нам сказал, а мы не уточняли.

Страйкер вновь извлек бутылочку из кармана:

— Где он жил?

— В приюте «Кот».

— У него было много денег? — спросила Дэйна.

— Если даже они у него были, я никогда их не видел, — пробормотал Грант. — Фрэнк — он и есть Фрэнк… Держался открыто [2], но ведь я не сказал, что он был глуп. — Затем, с подозрением взглянув на Дэйну, пробормотал: — А если у него были деньги, что он потерял здесь, девочка?

Страйкер протянул ему бутылочку и добавил десятидолларовую банкноту.

— Благодарим тебя и желаем тебе доброго утра.

Грант одним глотком осушил бутылочку и с укоризной посмотрел на них:

— Что за дерьмо ты мне сунул? Я помог вам выяснить такое до чертиков запутанное дело, а вы мне суете какую-то дрянную десятку?

— А ты не рассказал мне, сколько у него было зубов, не назвал мне его тайного пароля, не сказал, есть ли у него капитал в швейцарском банке, да еще не назвал кое-чего… — удаляясь, через плечо бросил Страйкер.

— Ладно, ладно, — прокричал Грант, который вдруг почувствовал себя обманутым. — В следующий раз я потребую полсотни.