Тайный дневник да Винчи

— Тоннель наверняка под охраной. Если не у выхода, то со стороны крепости точно. Не годится, — уверенно заявил капитан.

— А вот здесь, по обе стороны стены, есть водоотводы из подвалов крепости. Но они закрыты железными решетками.

Капитан взглянул на чертеж, взвешивая информацию, сообщенную Леонардо, и глубоко задумался.

— Да, у водостоков вряд ли стоят стражники. К ним и так довольно трудно подобраться…

— Среди бела дня, — вставил брат Джакомо.

— Именно, — подтвердил дон Мартин, вновь обретая решительность. — Однако решетка…

— Неужели нельзя ее сломать, распилить, разбить каким-то образом? — спросил Боттичелли, до сих пор почти не участвовавший в обсуждении, хотя ему очень хотелось помочь.

— Можно. Легко, — ответил капитан. — Но возня с решеткой наделает много шума. С этой стороны туда можно войти только таким способом.

— Или перебив воинов и наделав еще больше шума, — заметил Леонардо.

— Совершенно верно. Но тогда мы потеряем преимущество неожиданности.

Положение казалось безвыходным. Причем как раз система защиты, спроектированная Леонардо, спроектированная тщательно, с обычным для него мастерством, явилась камнем преткновения. Божественный даже представить не мог, что когда-нибудь ему придется состязаться на этом ристалище с самим собой. Какая горькая ирония судьбы! Но сожаления делу не помогут. Они совершенно бесполезны, когда необходимо действовать.

— Проникнуть в крепость так, чтобы нас никто не услышал и не увидел, будет очень нелегко. С одной стороны простирается чистое поле, где невозможно спрятаться, а с другой тянется канал, пересекающий Чезенатико. Думаю, мы могли бы подобраться к нему под покровом темноты, соблюдая все предосторожности, но переправиться через него незаметно невозможно.

— Нет, — возразил Леонардо, и глаза его загадочно блеснули. — Сделать это возможно. Но потребуется время. Недели.

— У нас всего несколько дней, друг мой, — вмешался Боттичелли, не смея дать выход ликованию, охватившему его после слов Леонардо, обещавших решение задачи, казавшейся безнадежной.

— Несколько дней, пожалуй. Да, неделя. Мы успеем, — сказал Леонардо, поглаживая бороду. Его осенила превосходная идея. Разносторонне одаренный человек, он мог одолеть гениальную, почти совершенную оборону крепости, плод его изощренного ума, призвав на помощь другие свои таланты.

— И как вы думаете это осуществить, маэстро? — поинтересовался капитан. Гордость военного была уязвлена, и в то же время он горел желанием узнать замысел Леонардо.

— Лучше я вам нарисую…

Божественный взял угольный карандаш, лист бумаги и нанес первые штрихи. Уверенной рукой художника он изобразил некую фигуру, напоминавшую человеческую, но довольно-таки своеобразного телосложения. Увидев законченный рисунок, изумленный монах приглушенно охнул. Он ничего не понимал.

— Это костюм моего изобретения, — пояснил Леонардо заинтригованным слушателям. — Непроницаемый костюм позволяет ходить под водой и дышать, как на поверхности земли.

Все трое издали новый возглас удивления, более громкий и долгий. Боттичелли даже подался назад, словно увидев привидение.

— В нем, — продолжал Леонардо, — можно переправиться через канал под водой, а затем пробраться в крепость по водостокам, не привлекая внимания стражников, тайно и незаметно. Правда, предстоит еще немало сделать, например, изготовить достаточно длинные дыхательные трубки, не говоря о необходимом количестве костюмов. Но я уверен, это выполнимо. Но лишь в том случае, если мы вернемся во Флоренцию и примемся за работу немедленно.

— Само время против нас, — промолвил Боттичелли и поджал губы.

— Да, друг мой, да, — согласился Леонардо.

11

Париж, 2004 год

Необъяснимое, но пронзительное предчувствие встречи с чем-то таинственным вновь нахлынуло на Каталину. Толстый адвокат выжидательно смотрел на нее.

— Что вы имеете в виду, утверждая, будто не можете открыть конверты? — требовательно спросила она д’Аллена.

— Только то, что сказал, уважаемая сеньорита. Согласно воле вашего деда, я имею право доступа только к содержимому незапечатанного конверта. Так что держите.

Адвокат вручил Каталине два конверта с сургучными печатями. Он отдал их с явным и необъяснимым облегчением.

— Они легкие, — заметила Каталина, прикинув их вес на руке.

— Да.

— И вы даже не догадываетесь об их содержании?

— Нет.

Наверное, адвокату надоело давать все время лаконичные ответы, и он добавил:

— В середине семидесятых, а точнее в конце 1976 года, ваш дед изменил завещание. Он добавил отдельный пункт относительно передачи вам собственности в Жизоре и некоторой суммы денег, как я уже говорил ранее. А кроме… э-э…

Д’Аллен умолк в нерешительности. Ему было неловко говорить о том, что последовало дальше. Он посмотрел на Каталину, и в его глазах она различила нечто, похожее на внезапную усталость или скорее печаль. Он раздумывал, стоит ли рассказывать внучке старого друга и клиента историю, способную, возможно, причинить ей боль.

— Пожалуйста, продолжайте.

— Хорошо. Хорошо, — повторил он, словно собираясь с духом. — Ваш дед дал мне два запечатанных сургучом конверта в тот же день, когда включил в завещание дополнительное распоряжение в вашу пользу. И сначала он не дал никаких указаний… ммм… по поводу условий хранения писем. Но спустя несколько лет все изменилось. Вероятно, вы знаете, в конце жизни вашему дедушке пришлось нелегко… его рассудок омрачился, вот более точное выражение. Воистину было невыносимо смотреть, как стремительно гибнет человек, наделенный таким умом и способностями. Он стал вести себя более чем странно и совершал поступки, которые иначе чем паранойей объяснить невозможно. Умоляю, не требуйте от меня подробностей. За месяц до смерти в 1981 году эти два конверта превратились в одну из его навязчивых идей. — Д’Аллен опустил руку на сложенные письма и тотчас отдернул ее. — Тогда он забрал у меня конверты, может, захотел что-то изменить в последний момент, а затем возвратил их обратно. Не могу передать, как упорно настаивал ваш дед, чтобы конверты хранились здесь, в моем кабинете. Когда же я напомнил ему, что они лежат в прочном сейфе, Клод ответил, что он недостаточно надежен. Клод именно так и выразился: «Он недостаточно надежен». — Д’Аллен снова умолк, вспоминая прошлое. Взгляд его стал рассеянным. — Видите ли, ваш дед оставил мне очень точные инструкции, как спрятать эти конверты. О тайнике никто не должен был знать, даже мой компаньон и жена. Клод запретил использовать сейфы, имеющие какое-либо отношение ко мне или к фирме, время от времени тайник следовало менять… Клянусь, я выполнил инструкции, все до единой, и сдержал данное ему слово. Пресловутые конверты в течение многих лет находились в секретном месте, и я готов поручиться жизнью: никто не знает, что в них.

Каталина ни на минуту не усомнилась в его словах. Ее тронула преданность пожилого человека, неукоснительно и самоотверженно выполнявшего вздорное поручение, порожденное разумом, который он считал больным.

— И где же вы прятали конверты?

Д’Аллен улыбнулся — хорошее настроение постепенно возвращалось к нему — и сказал:

— Старому адвокату с большим опытом за плечами, вроде меня, известны кое-какие хитрости. Порой они оказываются весьма полезными. Я полагаю неуместным объяснять суть подобных грязных уловок такой очаровательной молодой женщине.

— Позвольте, я догадаюсь: они угрожают моему целомудрию, верно?

— Да-да. Вот именно.

— Хорошо, поверю вам на слово, но взамен вы должны ответить мне на один вопрос.

— Пожалуй, справедливо.

— Никто не совершал попытки украсть конверты в тот период, когда дедушка уже изменил завещание, или, возможно, после его смерти?

— Нет, — твердо ответил д’Аллен.

— Вы уверены?

— Абсолютно.

— Я спрашиваю из чистого любопытства. Просто не могу удержаться от вопросов, приходящих мне в голову. У меня с детства такая привычка. Поэтому я и стала журналисткой.