Суд Линча

шь подготовиться, – он решил, что Сычева, плохо помнившего добро, давно пора поставить на место.

Поднявшись на ноги, Чикин обогнул свой рабочий стол, встал за спиной Сычева и похлопал его по плечу.

– Ладно, позвони предварительно мне домой, на работе можешь не застать, – сказал он, давая понять, что разговор закончен, и Сычеву дальше засиживаться здесь не имеет смысла.

Сычев, пожав руки Ледневу и Чикину, попятился к дверям, на ходу вытирая лоб несвежим платком. Он уже потянул на себя дверь, но тут остановился, наклонясь вперед что-то горячо зашептал на ухо Чикину, прижав руку к сердцу. Чикин выразительно поморщился и взмахнул обеими ладонями, словно отгонял мух. Сычев, видимо, хотел прошептать ещё какие-то слова, но Чикин подтолкнул его к дверному проему и, как только Сычев переступил порог, захлопнул за ним дверь, повернул ключ в замке.

– Первая половина дня, а чувствуешь себя таким уставшим, будто всю кровь из тебя высосали, – Чикин подошел к книжному шкафу и распахнул его стеклянные дверцы. – Все только одно слово знают «дай», будто я главный по распределению жизненных благ. Ну, Сычеву помогать, конечно, нужно, он для инвалидов столько добрых дел переделал, не сосчитать, – последнюю фразу Чикин адресовал не Ледневу, а людям, прослушивающим его кабинет.

Нашарив за книжками фляжку коньяка, он закрыл шкаф и занял свое место за столом. Выплеснув остатки воды из стакана в корзину для бумаг, он отвернул с фляжки металлический колпачок, наполнил коньяком до половины два стакана: свой и тот, из которого пил воду Сычев.

– Одни ходят просят, другие ходят, – продолжил жаловаться Чикин, встав со стула, он поставил один стакан перед Ледневым, а недопитую фляжку спрятал в ящик стола. – Кому-нибудь откажешь, сразу идут наверх на меня жаловаться. А меня вызывают на ковер, ставят раком и вазелина не дают.

Он выпил коньяк и положил в рот карамельку.

– Сирота сходил вчера в областную прокуратуру, взял у них первый том дела. Там их уже два, этих томов, со вторым сейчас работают. Идет процесс, а ты, небось, думал, в прокуратуре люди бабочек ловят? Вообще-то это против всех правил показывать тебе дело. Если в прокуратуре узнают, с какой целью мы его затребовали, будет скандал, мне придется объясняться долго и нудно.

Леднев хотел спросить, можно ли сейчас в этом кабинете говорить все это вслух, но задавать вопрос не стал, решив: раз Чикин сам это говорит, значит, говорить можно. В ответ на предостерегающий жест Леднева Чикин, опасавшийся лишь огласки своих контактов с коммерческими структурами, только рукой махнул. Мол, какие мелочи, все нормально.

– Так вот, по идее, мы можем затребовать дело, – продолжал Чикин. – Оставляем расписку и забираем его на несколько дней. Сам понимаешь, и прокуроры под Богом ходят. Здесь все законно и оправданно. Дело громкое. У знаменитого режиссера жену убили. Бывшую. Ну, не важно. Мы вправе знать, как продвигается расследование. Все законно, – повторил Чикин и пустил дым в потолок. – Все формальности соблюдены.