Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

Они вышли из комнаты и пересекли низкий холл, увитый гирляндами вьющихся растений. Когда они поднимались по лестнице, мозг Бонда был словно заморожен, полностью растворен в механике движений. Наверху они повернули направо в лишенный коврового покрытия коридор. На двери в конце коридора Сун снял запоры, судя по их виду, установленные недавно, и вошел в комнату. Следом за ним через порог втолкнули и Бонда.

М. стоял неподвижно, заложив руки за спину. Он был бледен и изможден, казалось, что все те четверо суток, которые он провел в руках противника, он не ел и не спал. Как и прежде, он держался прямо, при этом его глаза, налитые кровью и чуть выступавшие из орбит, никогда не были столь спокойны, как сейчас. Он слабо и сдержанно улыбнулся.

— Здравствуй, Джеймс.

— Добрый вечер, сэр, — неловко ответил Бонд. Сун расплылся в участливой улыбке.

— Вам, джентльмены, конечно же, нужно многое сказать друг другу. Было бы несправедливо смущать вас своим постоянным присутствием, посему мы удаляемся. Даю слово, что мы не станем подслушивать. И кстати, не теряйте времени зря на окно: оно закреплено надежно. Будут какие-то просьбы?

— Только одна — убирайтесь поскорее, — голос М. был хриплым.

— Разумеется, адмирал, — ответил Сун с ироническим почтением. Бонд — скорее рефлекторно — лягнул каблуком де-Граафа в голень, но каблук, усиленный лишь парусиновым верхом и веревочной подошвой, не может служить оружием; единственное, чего он добился, так это того, что его заломленную руку лишь больнее потянули вверх. Бонда держали до тех пор, пока Сун не оказался у двери. В последний момент Бонд заметил, как Сун взглянул на часы и слегка нахмурился. Пусть на минуты, но расписание было уже нарушено.

Дверь захлопнулась, щелкнули запоры. Бонд повернулся к М.

— Боюсь, мне не очень-то удалось вам помочь, сэр.

С видом человека, бесконечно уставшего, М. покачал головой.

— Я знаю, что никто не смог бы сделать больше, чем ты. Подробности можешь мне не рассказывать. Есть у нас шансы выбраться из этой мышеловки?

— Самые минимальные. Я насчитал здесь пятерых здоровых мужчин и одного раненого, который может стрелять. Есть ли тут еще кто-нибудь, сэр?

— Не знаю. Они все время держали меня взаперти. Кроме этого китайского лунатика я видел только слугу, который приносит пищу и водит на оправку… Как видишь, помощи от меня никакой.

Последние слова были произнесены тоном побежденного человека, чего Бонд никак не ожидал услышать из уст своего шефа, который теперь садился на неприбранную кровать. Вдруг Бонд услышал хрип.

— Они вас пытали?

— Немного, Джеймс. В основном, термически. И только по коже. Он заставил доктора сделать перевязку. Кстати, совсем забыл о нем: выходит, что я видел троих. Странно получилось с этими пытками. Сперва Сун много угрожал. Говорил, что я буду молить его о смерти и так далее. Но похоже, это были пустые слова. У меня складывается впечатление, что главная его цель — ты.

— И мне так кажется, — вяло отозвался Бонд. М. молча кивнул. Затем продолжал.

— Кстати, в чем смысл всей этой чепухи? Вряд ли они пошли бы на все это лишь для того, чтобы испробовать новые методы пыток. Тогда, может быть, их цель — выкуп? Но мне ничего не говорят.

— На той стороне холма русские проводят секретную конференцию. Наши клиенты хотят устроить на них вооруженное нападение. Когда дым рассеется, там найдут нас с вами. Мертвых, но безнадежно скомпрометированных.

Пока М. осмысливал значение сказанного, стояла тишина.

— Мы не имеем права допускать этого, — сказал он наконец. — Послушай. Если тебе представится хотя бы малейший шанс на побег, ты обязан воспользоваться им и оставить меня здесь. Я стану тебе роковой обузой, да и в схватке от меня толку не будет. Это приказ, 007.

— Извините, сэр, — не замедлил возразить Бонд. — Но в данных обстоятельствах я вынужден ослушаться вас. Либо мы вместе уходим отсюда, либо вместе остаемся. И чтобы быть честным до конца, существует еще один человек, о котором я обязан позаботиться. Одна девушка.

М. хмуро поднял глаза.

— Я должен был об этом догадаться. Теперь мне понятно, каким образом ты угодил в эти сети. Что же, весьма галантно с твоей стороны.

— Дело обстоит не совсем так, сэр. Мы работали вместе и были захвачены почти что одновременно. Если бы вы знали все подробности, то поняли бы, какую неоценимую услугу она нам оказала. К тому же она смела и упорна и все испытания прошла рядом со мной. Она…

— Хорошо, хорошо, — пробормотал М. Внезапно его настроение изменилось, он как бы ушел в себя. Пару раз его руки нервно сцепились и расцепились. Бонд услышал, как шеф сглотнул. Затем он произнес:

— Я должен спросить тебя кое о чем, Джеймс. Этот вопрос грузом лежит у меня на сердце. Какова судьба Хаммондов, Джеймс?

— Они погибли, сэр, оба. Застрелены. К счастью, профессионалом. Миссис Хаммонд, похоже, так и не узнала, что с ней произошло.

При первых же словах Бонда, М., взмахнул рукой в странном и трогательном жесте, словно отводя удар. Затем — почти бесстрастно — он сказал:

— Еще один повод… чтобы остановить этих людей. Снова наступила тишина, но шаги, доносившиеся с лестницы, а затем из коридора, в конце которого была дверь в комнату, нарушили ее. Щелкнули запоры, и в комнату вошел Сун. Теперь он был оживлен и доверителен.

— Вы должны извинить мое вмешательство, джентльмены, но пора приступать к следующей стадии.

Произошла небольшая задержка, связанная с необходимостью нейтрализовать помощника мистера Бонда. Теперь эта работа завершена.

— Что вы с ним сделали? — Ощутив при этой новости приступ тошноты, Бонд понял: несмотря ни на что, он держался до сих пор за призрачный кусочек надежды. Теперь его у Бонда отняли.

— Он затеял борьбу и в результате пострадал. Ничего опасного. Сейчас он здесь, отдыхает. Мы сумеем найти применение и ему. Забудьте о нем. Идемте со мной, оба.

Возможно, из-за усталости Бонд позже вспоминал, что некоторые впечатления той ночи приобрели какую-то размытую скоротечность сна. Вот рядом с ним возникли де Грааф и Евгений; вот Лицаса с окровавленной прядью поперек лба вталкивают в комнату, соседнюю с комнатой М.; вот они снова на нижнем этаже, и фон Рихтер церемонно вручает своему юному белокурому коллеге Вилли бокал. Девицы исчезли. Говорил Сун.

— … для моих целей. Об этой части замысла вам лучше расскажет мой друг — майор фон Рихтер. В вашем распоряжении пять минут, Людвиг.

С сосредоточенным видом, словно сознательно выстраивая мысли в определенном порядке, бывший эсэсовец откинулся в кресле. На ярком свету поблескивал рубец. Он говорил без спешки со своим занятным певучим акцентом.

— Техническая сторона проблемы состояла в том, чтобы разрушить мощное каменное строение посредством не привлекающего внимания своими размерами оружия, которое отчетливо ассоциировалось бы с британцами. Исследование конструкции строения на островке предполагало лишь один ответ. Все подобные дома обладают весьма толстыми стенами, которые не пробьет даже полевое орудие. Но их крыша не так крепка. Кроме того, она имеет плоскую поверхность, и падающий сверху снаряд не может отскочить рикошетом. Лишь одно оружие подходящего размера удовлетворяет этим требованиям, вдобавок к своим малым размерам, оно невидимо для тех, кто находится в зоне поражения.

— Миномет. — Позднее Бонд не мог с уверенностью сказать, что это слово произнес именно он. Даже в эти мгновения его наполняло чувство триумфа и неземное ощущение чуда, словно он разрешил извечную загадку. Четыре внешне не связанных между собой факта неожиданно предстали перед ним, как замаскированные ключи к истине: та деталь в легенде о драконе, который мог поражать свои жертвы из-за горы; давешние рассуждения Ариадны о пушке, едва не приведшие ее к правильному ответу; спортивная сумка с тяжелой и неудобной поклажей, которую он своими глазами видел здесь, на берегу; наконец тот кошмар, который мучил его во сне около шести часов назад, и в котором он заметил мортиру, вделанную в обрушивающуюся на него стену. Последний эпизод, конечно, ключом не был, он был лишь ответом на вопрос, всплывшим из глубин его подсознания, пока сознание боролось с логикой, математическими расчетами, практическими возможностями. Если бы только он смог оценить истинное значение той стены! Но даже если бы смог, то что тогда?