Парижский вариант

всей родни — та псина, которую мы подобрали во время операции «Гадес». Поэтому я помчался туда, как намыленный, с родимым «стерлингом» наперевес. Ну а как тебя увидел — пришлось отыгрывать до конца, а то сорвал бы весь спектакль.

— То есть за Марти следит или САС, или МИ-6, — подала голос с заднего сиденья Рэнди.

— Ну, для САС я староват уже, а вот военная разведка еще находит меня полезным. Уайтхолл, знаете ли, слюнями исходит из-за этого молекулярного калькулятора.

— И они обратились к тебе?

— Ну, я кое-как разбираюсь в молекулярной биологии, и мне приходилось работать с французами — не самая сильная сторона МИ-6, надо признаться. Одно из преимуществ старого отставника — если я уже вышел, так сказать, из игры, обратно меня силой не затянешь. Если я им нужен, пусть сами ко мне приходят. Если мне не нравится расклад, я собираю вещички и лезу обратно в свою берлогу в Сьерре, к Стэну. Вот они тогда бесятся!

Рэнди подавила улыбку. Питер беспрестанно жаловался на свои немолодые годы — вероятно, чтобы отвлечь внимание от того факта, что он мог бы дать фору многим тридцатилетним.

— Но почему ты не обратился ко мне? — Джон недоуменно нахмурился. — Зачем эта дурацкая погоня? Черт, я, как Тарзан, прыгаю через каталку...

— Вот это было зрелище! — Питер ухмыльнулся. — Увидеть и умереть! — Он примолк на секунду, явно посерьезнев. — Понимаешь, в нашем деле никогда нельзя быть уверенным... мало ли каким ветром тебя туда занесло? Даунинг-стрит и Овальный кабинет не всегда ставят на одну лошадь. Сначало надо было убедиться.

— Но уже после этого, — Джон продолжал хмуриться — ты заходил в пансион, где я встречался с генералом Хенце. И где генералу находиться не полагалось. Похоже, что нас все же интересует одна и та же коняга.

— Заметил? Это мне уже не нравится. Что видит один...

— Я не догадывался, что это ты. Ни в первый раз, ни во второй.

— Ну, — отозвался Питер с явным удовлетворением, — так и было задумано.

— Особенно, — заметил Джон, пытаясь что-то прочесть в лице приятеля, — когда ты заглядываешь в гости к американскому генералу.

— Он еще и натовский чин, понимаешь. Ему приходится общаться с нами, европейцами.

— И что ты поведал натовскому генералу?

— А это секрет, мой мальчик. Совершенный секрет. Очевидно было, что даже по старой дружбе Питер не собирается этот секрет разглашать.

Ночное шоссе было почти пустынно — во всяком случае, для тех, кто привык к вечным мадридским пробкам. Мимо промчались несколько лихачей, но Питер вел машину, едва ли не свою ровесницу, осторожно. Близ утопающего в зелени городка Аранхес, бывшей летней резиденции испанских монархов, он свернул с шоссе №400 на север, где по дороге А4 до Мадрида оставалось едва ли полсотни километров. Выглянула луна, озарив серебряным светом недавно засеянные поля — где клубника, а где помидоры, где пшеница, а где сахарная свекла.

Рэнди наклонилась вперед, опершись локтями о спинку переднего сиденья.

— Ладно, Джон, так на кого работаешь ты?

Она