Хочешь жить - не рыпайся

— Это вступление к нормам юридической этики Американской ассоциации адвокатов. Но что хотите этим сказать?

— Господи, да это же очевидно, — воскликнул Каттер. — Я не закончил девяти классов, и то все понимаю. Дело в том, что ранее никто не спрашивал судью, а не желает ли тот продаться.

— Именно так, — подтвердил Баггер.

— То есть до вас никто не пытался подкупить сенатора Эймса?

Баггер не ответил. Подошел к окну и выглянул из него. Наверное, хотел убедиться, что на Кью-стрит по-прежнему пробка. Потом повернулся и посмотрел на меня.

— Занятную вы рассказали историю. О… ах, да, о Меркерсе, что в Германии.

— Совершенно верно. О Меркерсе.

— За этим ничего не стоит, не так ли?

— Не стоит?

— Нет. Но вы готовы поменять ее на то, что вам нужно.

— Возможно.

— Если Френк Сайз напечатает вашу историю, он ничего не сможет доказать.

— Он может напечатать ее, а доказывать придется армии. По убийствам срока давности нет. Они смогут раскопать те самые рапорты, которые раскопал я. Они смогут задействовать армейский си-ай-ди в Германии. Делать-то им там особо нечего. Возможно, они даже найдут оставшихся в живых свидетелей. Я даже не пытался их искать. Материала у меня не много, но Сайзу хватит и этого. Факты его никогда не волновали. У вас, разумеется, останется право подать на него в суд. Но удастся ли вам отмазаться — большой вопрос.

— Что вам нужно, Лукас? — спросил Каттер.

— Я уже говорил. Хочу знать, чем вы прижали Эймса.

Каттер кивнул.

— И, если мы вам скажем, вы засунете это выдумку о Германии в долгий ящик?

— Возможно. Все будет зависеть от того, насколько правдивой покажется мне ваша информация.

— Скажи ему, — Каттер посмотрел на своего босса.

— Он блефует, Джонни, — возразил Баггер.

— Да, скорее всего, но я не хочу, чтобы мальчики из си-ай-ди проверяли, а чем я занимался во время и после войны. Меркерс — это ерунда, но кое на что они могут наткнуться, — он усмехнулся. Скорее зло, чем весело. — Ангелов среди нас нет.

— Не смею с вами спорить.

— Хорошо, мистер Лукас, — Баггер вновь уселся за стол. — Я расскажу вам о сенаторе Эймсе, но, боюсь, вас ждет разочарование.

— Это я переживу.

Баггер вновь откинулся на спинку, сложил руки на столе. Я подумал, что именно так и должен выглядеть ректор колледжа, в котором я намеревался преподавать.

— Взятки в пятьдесят тысяч долларов не было.

— Я же сказал, что хочу знать правду.

— Вы ее узнаете, если будете слушать, — укорил меня за нетерпение Каттер.

— Действительно, мы сняли с нашего банковского счета пятьдесят тысяч долларов, чтобы подкупить нашего ручного сенатора. Но мы не так наивны, чтобы передавать деньги из рук в руки. Если бы он настаивал на том, чтобы получить наличными, мы бы нашли способ заплатить ему купюрами, которые никто и никогда не связал бы с нами. Или устроили ему банковскую ссуду. Разумеется, незастрахованную, так что через пару лет, уплатив мизерные проценты, он мог бы забыть о том, что это ссуда. Или перевели бы пятьдесят тысяч в его любимую благотворительную организацию или в фонд его избирательной кампании. Короче, способов дать взятку масса, и только самые несмышленые могут совать деньги, только что снятые с банковского счета. Надеюсь, вы меня понимаете.

— Несомненно. Но вы так и не объяснили, каким образом две тысячи долларов с вашего счета попали на его счет. Когда Сайз написал об этом, вы заявили, что одолжили сенатору эти деньги. Естественно, вам никто не поверил. Все решили, что сенатор положил две тысячи в банк, а остальное растратил или спрятал под матрацем или в личном сейфе.

Баггер вздохнул.

— Мы одолжили ему эти деньги. В субботу утром мы встретились в его кабинете. Вечером он должен был выступать в Лос-Анджелесе. И вдруг выяснилось, что он забыл дома бумажник и билет на самолет. Во всяком случае, сказал, что забыл их. И спросил, можем ли мы одолжить ему наличные… на билет и карманные расходы. У меня были пятьдесят тысяч долларов, так что я одолжил ему две.

— Почему он не поехал домой за бумажником и билетом?

— Вы знаете, где он тогда жил?

— В Мэриленде, у Чезапикикского залива.

— Самолет вылетал из аэропорта Даллеса. Если бы он поехал в Мэрилевд, то опоздал бы на рейс.

— Он не произнес и речь в Калифорнии, — встрял Каттер. — В последний момент отменил поездку.

Я покачал головой.

— Он вел себя, как полный идиот.

— Или хотел, чтобы его схватили за руку, — предположил Баггер.

— Это исключить нельзя, но верится с трудом, — я посмотрел на Баггера. — В Соединенных Штатах сто сенаторов. Почему вы выбрали Эймса?

— Мы его не выбирали. Не называя имен, скажу вам, что есть по меньшей мере четыре сенатора, которые за пятьдесят тысяч долларов готовы на многое. Один, во всяком случае, избирался в Сенат именно для того, чтобы сколотить там приличное состояние, и очень в этом преуспел. Мы намеревались обратиться к одному из них, когда прослышали о сенаторе Эймсе.

— И что же вы прослышали?

— Нам сообщили, что он… как бы это выразиться… созрел.

— И кто же вам сообщил об этом?

— Одна из наших сотрудниц, которые напрямую связаны с Сенатом.

— Где же она узнала об этом?

Каттер глянул на Баггера. Оба заулыбались.

— Я не ошибусь, Джонни, если скажу, что она узнала об этом в постели?

— Лежа на спине, — добавил Каттер.

— Как ее зовут?

— Конни Майзель.

— Давно она у вас работает?

— Увы, ее уже нет в наших рядах, — ответил Баггер.

— Вы ее уволили?

Каттер хмыкнул.

— Она упредила нас заявлением об уходе.

— И долго она у вас проработала?

— Сколько, Джонни? — спросил Баггер. — Год?

— Примерно.

— Что вам о ней известно?

Полковник Баггер пожал плечами.

— Она из Калифорнии. Школу закончила в Лос-Анджелесе. Кажется, Голливуд Хай. Получила стипендию в колледже Миллз в Окленде. После его окончания вернулась в Лос-Анджелес. Работала в небольшом рекламном агентстве, на радио, у лоббиста в Сакраменто. Мы наняли ее из-за ее опыта общения с законодателями.

— Как она оказалась в Вашингтоне?

— Она вела рекламную кампанию продюссера, который продвигал одну рок-группу. Он слишком спешил, а привело это лишь к тому, что на концерте в одном из престижных залов столицы из пяти мест четыре оказались пустыми. Это был полный провал. Ее уволили. Она пришла к нам. Мы взяли ее на работу.

— Сколько ей лет?

— Сколько, Джонни, двадцать пять или двадцать шесть?

— Двадцать семь, — уточнил Каттер.

— И сейчас она живет с сенатором?

— Да, — кивнул Каттер. — Они свили себе уютное гнездышко в Уотергейте.

— Как она его заставила? — спросил я.

— Произнести речь? — откликнулся Баггер.

Я кивнул.

— Она сказала, что ей достаточно просто попросить его об этом. К тому времени они уже стали… близкими друзьями. Она-таки попросила, а он согласился. Она сказала, что он может получить за это пятьдесят тысяч долларов, но он ответил — не надо, они ему не нужны.

— И вы ей поверили?

— А вы бы нет… получив возможность сэкономить пятьдесят тысяч?

— Когда она сказала вам, что денег он не возьмет?

— По пути в его кабинет.

— То есть когда вы уже взяли деньги в банке?

— Деньги мы взяли в пятницу. Ту сумму, которую хотели использовать, а не конкретные купюры для передачи сенатору. Но иногда им нравится смотреть на деньги. Даже их пощупать. Мы предполагали, что и сенатор подвержен этой слабости.

— Вы ошиблись.

— Да, — признал Баггер. — Ошиблись.

— Давно Конни Майзель живет с сенатором?

Баггер посмотрел на Каттера.

— Давно, — ответил тот. — Пять или шесть месяцев. С тех пор, как он вышел в отставку.

— А как же его жена?

— А что жена? — усмехнулся Баггер. — Это не наша забота. Если вас интересует мнение жены Эймса, почему бы вам не задать ей пару-тройку вопросов? Возможно, вы захотите обождать, пока не пройдут похороны дочери. Но я в этом не уверен. Может, ждать вы не станете.