Последняя игра

– Не понял. – Егор взял Мухина за шкирку, легко поднял с дивана. Впрочем, и сам Мухин подался вперед, облегчая Егору движение, как-то даже угодливо вскочил, увлекаемый мощной рукой. Егор заглянул ему в глаза. – Не понял. Что ты сказал такое, я не расслышал…

Мухин открыл было рот, но Егор неожиданно и так же легко швырнул его лицом в противоположную стену.

– Уй-ууу… – после тупого удара лбом о деревянную перегородку Мухин, оставляя на обоях кровавый след, медленно начал сползать вниз.

– Стоять!

Егор шагнул к нему, снова схватил за ворот и повторил операцию, вновь бросив обмякшее тело прямо в кровавое пятно на обоях… Он уже понял, что это не капитальная стена, не бетон, о который этот слабак Мухин мог себе черепушку расколоть, и не боялся, что дохляк вырубится. Не вырубится… никуда не денется…

– Убьете же…

Мухин сидел, облокотившись спиной на измазанную кровью стену, и держался за лицо.

– Убью, но не здесь. Пошли.

– Куда?

– Увидишь. За город куда-нибудь отвезу тебя… Воздухом подышать…

– Подождите, подождите, – залепетал Мухин. – Давайте поговорим…

– А хули с тобой говорить? Бабок у тебя нет. Это и ежу понятно. Так что дорожка тебе одна, туда, откуда нет возврата…

– Ну, как же… Я же отдам… Это что, за две штуки вы убивать!.. Я же отдам…

– Во-первых, не за две, а за четыре. Повтори, за сколько?

– За четыре, – послушно сказал Мухин.

– А во-вторых, не в сумме дело. Тут ведь как? Надо делать так, чтобы другим не повадно было. Понимаешь, братан? Так что попал ты. Не повезло. Но что делать, жизнь такая. Собирайся, надевай ботиночки и поедем…

– Подождите…

Мухин взглянул на Егора, и тот вдруг понял, что в глазах этого слизняка не было страха. Только судорожная работа мысли, как бы вывернуться, как бы выскочить сегодня из лап этого жуткого громилы, этого ублюдка, который к приличным людям врывается в дом, начинает бить… А потом он найдет защиту, слава Богу, друзей много, помогут… Все это Егор прочитал в глазах Мухина мгновенно, он знал, как выглядят и как себя ведут смертельно испугавшиеся люди. Поведение Мухина было не таким. Либо он не понимал серьезности угроз Егора, либо понимал, но был уверен, что ничего с ним, золотым, не сделают.

«Ну и сука, – подумал Егор. – Ну и падаль… Задушил бы гада…» Но прежде всего надо было все-таки выбить из этого урода деньги.

– Что – подождите?

– Мне позвонить надо.

– В милицию? – хмыкнул Егор.

– Нет… Насчет денег… Перезайму… У меня гонорар должен со дня на день всплыть, точно, сто процентов, а до этого надо перекрутиться… перезанять…

– Звони. Только быстро.

Егор сел на стул и подтолкнул ногой телефонный аппарат, старенький, с длинным перекрученным проводом, который вил свои петли откуда-то из-под дивана.

Мухин принялся накручивать диск.

– Алло! Ася? – голос его обрел твердость, и говорил Мухин очень спокойно, так что его собеседник, точнее, собеседница и вообразить себе не могла, что Витенька, как называли Мухина знакомые дамы не первой молодости, сидит сейчас на заляпанном его же кровью полу, одной рукой держится за разбитую голову, а другой поглаживает ушибленную ногу, пачкая джинсы опять же кровью. – Асенька, это тот случай… Выручай, дорогая…

Мухин говорил так проникновенно, что Егор стал поглядывать на него с интересом. Чисто артист. Прямо талант у мужика пропадает… А в общем, почему же пропадает? Совсем не пропадает…

– Асенька, подробности потом, при встрече… Мне срочно нужны деньги. Много. На неделю всего. Через неделю все отдам. Обещаю, слово даю. Ты же меня знаешь…

Он сделал паузу, слушая, что говорит в ответ таинственная Ася, и глянул на Егора. Тот прикрыл глаза и кивнул головой, – давай, мол, работай…

– Ася, четыре тысячи… Баксов… Тут такое дело… Короче, смерть в буквальном смысле… Да нет, ничего страшного… – Он снова покосился на Егора. – Просто вилы, через неделю мне из Москвы деньги придут за сценарий, я тут же отдам… С Палычем посоветоваться? Ах, он рядом? Ты не вешай трубку, ладно? Давай, милая, я подожду… Тут просто труба дело… Сейчас, может, все нормально будет, – сказал он, прикрыв трубку ладонью.

– Твои дела, – равнодушно ответил Егор. – Давай быстрее только.

– Сейчас, сейчас. – Мухин снова приник к телефону. – Да? Подъехать? Сейчас? Буду… Слушай! – он пощупал свое лицо. – Асенька, вместо меня если человечек подойдет? Я опишу тебе, просто нам с ним не разорваться никак… такое навалилось… Да я понимаю, что деньги большие, но я же тоже не дурак… Палыч говорит – нет? Ладно, сам тогда подскочу. Да о чем ты говоришь, конечно, люблю… Все, жди меня… Целую.

Мухин повесил трубку и, посмотрев на Егора, кивнул с видимым облегчением.

– Все в порядке. Сейчас поедем…

– Куда?

– На «Ленфильм». Это продюсер, одна из самых крутых продюсеров у нас. Ася Бернштейн… У них деньги есть, они мне дадут… Так что все в порядке…

– Поехали, – сказал Егор. – И без выкрутас давай, братан, а то голову оторву в один момент. Понял?

– Понял, – пробурчал Мухин. – Куда уж понятней… Только… как я в таком виде?.. Надо себя в порядок привести. Вот, блин… – он ощупывал свое лицо, кривя губы от боли и обиды.

– Раньше надо было думать о роже своей, – заметил Егор. – Когда деньги занимал, надо было о роже думать. Теперь поздно.

– Да… Да-да… Я сейчас…

Мухин порылся в пыльном секретере, вытащил оттуда темные каплевидные очки, коробочку театрального грима, отдельно круглую баночку тон-крема.

– Сейчас как-нибудь замажу…

Они прошли на кухню, находящуюся в конце коридора. Егор усмехнулся, оглядев голые стены, выкрашенные отвратительно ядовитой зеленой масляной краской, которой строители покрывают жилища после окончания капитального ремонта. Трубы, змеящиеся по стенам, кухонный стол, ветхий буфет, обгоревший чайник на двухкомфорочной газовой плите, тоже изрядно закопченной и покрытой желтым налетом, – завершали впечатления.

– Ну и живешь ты, братан. Куда только деньги тратишь, непонятно…

Мухин, возившийся перед зеркалом, висящим над заржавленной раковиной, что-то невнятно буркнул. Куда он деньги тратит? Какое его свинячье дело, куда? Жлоб, сволочь, «бык»… Конечно, против лома нет приема… Вперся в квартиру, мерзавец, как к себе домой… Сука. А Юра-то, оказывается, каков? Нанимает отморозков, по-человечески поговорить не может. Один раз дали ему по башке, тоже, правда, случайно все вышло, но он сам виноват… Ребята из ОМОНа сидели тогда у Мухина, выпивали-закусывали, они со съемок приехали, где Мухин халтурил. Сами себя играли, ну и закорешились там. Привез их Мухин к себе, водки взяли, все прекрасно шло, а тут приперся Юра, стал буянить, бандитами угрожать. ОМОН как про бандитов услышал, так ему не отходя от кассы и выписали по лицу… И сказали, чтобы забыл про долг. Он-то, Мухин, все собирался ему позвонить, объяснить, что отдаст он, отдаст, просто задержка вышла, пусть не нервничает. У него все равно, как он понял, бабки без движения лежат в копилке, а Мухину нужны…

Про «дело»-то он, конечно, насвистел, просто долгов накопилось у Вити немерено, а отдавать надо, серьезным людям задолжал, не бандитам. Конечно, не убили бы его за эти деньги, и даже по голове не настучали, но репутацию погубили бы бесповоротно. А репутация – единственное, что Мухина уже много лет кормило, поило и спать укладывало в постель с далеко не последними женщинами.

Сейчас возьмет он у Аськи четыре штуки – хоть на неделю отсрочка, – а там посмотрим. Бодун еще, черт бы его подрал… Надо было не четыре просить, а четыре пятьсот. Семь бед – один ответ. Но похмелиться нужно обязательно, на студии кого-нибудь выловить, раскрутить на бутылочку-другую-третью… А может быть, и к Аське заехать, если она не против будет. Ей и поплакаться в жилетку, может, и ходы какие вместе с ней найдутся…

Этот отморозок, который сзади сейчас его глазами сверлит, он же наверняка из лохов. Если его Юрка нанял, то явно не из крутой группировки. Нет у Юрки таких связей, с серьезными бандитами он незнаком. Значит, можно будет встречный, так сказать, иск предъявить. Жалко, омоновцы те, из Москвы, укатили уже на родину, они бы дали просраться этой сволочи… Ну да ладно. Никуда эта тварь не денется. Приедет он к Юре с ребятами, все им расскажет, кто да что, разберутся с этим ублюдком. И деньги вернут. Только надо решить, кого в эту поганую историю вписать-то можно…