Шесть подозреваемых

Гости настроились на ожидание. Происходящее было им не в новинку. Знахарь готовился посетить потусторонний мир. Бурые семена и красная глина предназначались для защиты от злобных духов, а кости предка — для привлечения благожелательных покровителей. Очень скоро духи ворвутся в пещеру вместе со студеным сквозняком. Слепые, точно кроты, они ощупают все тело торале, и он затрясется от холода. Тогда его свяжут, как свинью, взвалят на спину и утащат в небо.

Битых восемь часов Меламе и Пемба наблюдали за телом Нокаи, недвижным, будто застывшая черепаха. Тем временем за порогом хижины все удлинялись тени. Наконец, уже поздно под вечер, торале внезапно проснулся. Тело его покрывали бесчисленные синяки и порезы. Поведя вокруг мутными, шальными глазами, он закричал:

— Воды, скорее дайте мне воды!

Пемба уже держал кувшин наготове. Торале пил жадно, взахлеб, так что желанная влага струями бежала у него с подбородка. Отдышавшись, шаман многозначительно возвестил:

— Ангетьяй а-ти-эйбе. Нокаи видел морской камень!

Утомленный только что пережитым потрясением, торале отрывочно поведал об увиденном; подробности приходилось вытягивать клещами. По словам Нокаи, это было самое длинное из его путешествий. Взмывая к небу, он пролетал над заснеженными вершинами гор и протяженными, причудливо извивающимися реками. Проносился над безжизненными пустынями и одетыми в зелень долинами. Встречал металлических птиц, летающих в облаках, и длинных железных змеев, ползающих по земле, пыхтя дымом. Дух Томити сам вывел его на след ангетьяй, перенеся над вязкими мангровыми болотами в огромный и суетливый город, кишащий людьми, с бетонными постройками выше самых высоких горных пиков; город, в котором ночь освещали сразу тысячи солнц. Торале камнем устремился вниз, к маленькому домику под зеленой крышей, стоящему на берегу крохотного пруда, — и тут в тесной комнатке он увидел ангетьяй, водруженный на постамент, в окружении живописно изображенных богов инене.

— Скажи, Мудрейший, кто живет в этом доме? — стал допытываться Меламе. — Он-то и взял морской камень.

— Внутри я видел двоих. Старую женщину в белом платье и низенького лысого мужчину, у которого очень густые брови, тонкие губы и нос картошкой, — ответил Нокаи, прибавив: — А еще он был в очках.

— Банер-джи! — в один голос воскликнули Меламе и Пемба, узнав по словесному описанию старшего чиновника из службы соцобеспечения, два месяца назад невесть по какой причине поспешившего покинуть остров.

— Хвала Пулуге. Теперь-то все горести позади, — объявил Нокаи. — Духи утихомирятся, как только вернется камень. Будет вдоволь меда, свиней, цикад и черепах. Никому больше не придется умирать и превращаться в эука.

Мужчины втроем вышли из хижины, и Меламе сообщил обо всем прочим членам совета старейшин, терпеливо ждавшим вестей с самого утра.

— Остается один-единственный вопрос: кто возьмет на себя эту задачу? — вставил Пемба. — Кто отправится в землю инене и добудет морской камень?

Старейшины посмотрели друг на друга — и каждый отвел глаза. Над поляной повисло молчание. Ветерок присмирел; даже дети вдруг перестали бегать, потрясая игрушечными луками и стрелами, а вместо этого стояли в сторонке тише воды, ниже травы. Только волны вдали продолжали биться о рифы. Воздух сгустился и потемнел от напряжения.

Тут под ноги Меламе, едва не задев Туми, кормившую грудью младенца, прямо с неба упала пустая бутылка из-под пива «Кингфишер». Все как один испуганно подняли глаза, гадая, что за новую кару решили обрушить на них заоблачные духи, и сердито нахмурились, когда различили Экети, примостившегося в раскидистой кроне гарджана. А тот добродушно всем помахал.

— Эй ты, цыплячья нога! А ну, слезай! — гаркнул Пемба. — Не то я стану первым из отцов, кто попросит Нокаи превратить его сына в собаку.

Двигаясь проворно, как обезьянка, Экети неохотно спустился с высокого дерева, спрыгнул наземь и замер перед отцом с немного застенчивой ухмылкой на лице. По меркам своего племени, это был довольно высокий (целых пять футов) и мускулистый молодой человек. На его красных шортах повсюду зияли дыры, а некогда белую футболку с логотипом «Ковбоев Далласа» покрывала грязь. На шее висела пластиковая бутылочка с жевательным табаком.

— Ни один из вас не ответил на главный вопрос в истории нашего племени. — Меламе вновь обращался к старейшинам. — Кто же вернет священный камень?

И еще раз ответом ему была неприступная стена молчания.

— Что стало с твоим народом, Вождь? — укоризненно произнес Нокаи. — Значит, никто не готов защитить честь племени?

Меламе пристыженно молчал, опустив руки. В эту минуту он походил на осужденного арестанта. Затянувшуюся неловкую паузу нарушил не кто иной, как молодой человек в красных шортах.

— Экети пойдет, — негромко сказал он.

Меламе взглянул на него с большим сомнением.

— Думаешь, тебе это по плечу? В последнее время я только и вижу, как ты шатаешься по пляжу, пьешь пиво и колу да клянчишь деньги у иностранцев.

— Хвала Пулуге, — вмешался Нокаи. — Экети гораздо умнее, чем вы полагаете. Девять месяцев я обучал его своим тайнам. Но мальчик не хочет превращаться в торале. Он хочет завоевать весь мир. Дайте ему такую возможность, вот мое слово.

Меламе повернулся к Пембе:

— Ты отец. Что скажешь?

Тот глубокомысленно кивнул:

— Я согласен с Нокаи. Если оставить Экети здесь, он сделается рабом чиновников из соцобеспечения. Так и станет всю жизнь пресмыкаться. Будем считать это обрядом инициации.

— Ну да, окончательным танагиру, — поддержал его Нокаи. — Это встряхнет все племя. По возвращении мы будем чествовать Экети как настоящего героя. Так же, как наши предки встречали Томити, когда он впервые принес нам святыню с острова Баратанг.

Меламе повернулся к Экети:

— Ты понимаешь, насколько опасное путешествие тебя ждет?

— Экети готов рисковать, — отвечал тот с несвойственной его возрасту серьезностью. — Племя рискует не меньше моего: все наше будущее висит на волоске.

— Не волнуйся, Нокаи не оставит тебя одного, — обнадеживающе произнес шаман. — Возьмешь у меня в дорогу особые клубни, дающие защиту от духов, и снадобья от любого недуга. — Он заглянул в хижину и вернулся с разукрашенной челюстью на черной веревочке. — Повесь эту священную кость на шею, и тебя будет охранять сам Пулуга. С ним никакое зло не страшно.

Экети принял дары, преклонив колени. Потом он стянул футболку, сорвал с шеи табакерку и вместо нее повесил амулет. На фоне угольно-черной кожи челюсть, казалось, мерцала собственным тихим светом.

— А вдруг его поймают и схватят чиновники соцобеспечения? — забеспокоился Пемба. — Помните, Кора хотел тайком забраться на катер — и как ему за это досталось? Ашоку не занимать ума и коварства. Он даже владеет нашим языком.

— Подумаешь, — с презрением отмахнулся Экети. — Я говорю по-английски лучше любого из них. Чиновники глупы, отец. У них одни только деньги в голове. А до меня никому нет дела. Но как же я попаду в Индию? Экети — не Нокаи, он не умеет летать,

— Мы выстроим для тебя лодку, — сказал Меламе. — Лучшую среди лодок, построенных нашим племенем. Отправишься при темной луне, никто не увидит. Думаю, через несколько дней ты доберешься до земли инене. Останется отыскать негодяя Банер-джи и вернуть похищенный камень.

— А как я найду Банер-джи?

— Отыщешь дом под зеленой крышей.

— Эй, здесь хоть кто-нибудь представляет себе, что такое Индия?! — воскликнул Экети. — Она безгранична, как небо. Это все равно что искать песчинку на морском берегу. Мне нужно знать адрес. В Индии он есть у всех. Так нас учили в школе. Ну и кто же мне скажет адрес?

— Мы об этом как-то не подумали, — признался Меламе и почесал в затылке.

Совет погрузился в молчание,

— Хвала Пулуге. Кажется, я знаю, как помочь делу, — послышалось вдруг, и на поляну, отделившись от потемневших крон, выступила некая тень.

Островитяне замерли в ужасе. Это был пресловутый Ашок, младший чиновник службы соцобеспечения.