Ненавистная фрау

— Что жена хотела от вас в субботу? — спросил он.

Керстнер на секунду закрыл глаза, потом открыл их и пожал плечами. На какое-то мгновение наступила полная тишина, которую внезапно прервало жужжание мобильного телефона. Боденштайн недовольно взял трубку.

— Я не могу сейчас говорить, — проговорил он в телефон.

— Но это важно! — кричала Пия Кирххоф. — Нам теперь известно, отчего умерла женщина. Кронлаге обнаружил на сгибе правой руки ранку от инъекции. При экспресс-анализе крови и мочи выяснилось, что она умерла от смертельной дозы барбитурата. Точнее сказать, речь идет о пентобарбитале натрия.

Боденштайн бросил на Керстнера быстрый взгляд, но тот сидел с отрешенным видом.

— Это точно?

— Да, — подтвердила Пия. — Триаж-экспресс-тест достаточно надежен. Керстнер имеет доступ к пентобарбиталу. Это составная часть лекарственных средств, которые используются в ветеринарии для усыпления животных.

— Что насчет времени смерти? — осведомился Боденштайн.

— Доктор определил совершенно точно. Он считает, что смерть наступила в субботу вечером, между половиной восьмого и половиной девятого. Ах да, кое-что еще: незадолго до этого Изабель Керстнер сделала аборт.

— Все ясно, — лаконично ответил Боденштайн. — Увидимся позже.

Он взглянул на Керстнера. Доктор, погрузившись в раздумья, пристально смотрел перед собой на столешницу. Действительно ли все так просто? Этот человек убил свою жену, которая в течение нескольких лет лгала и изменяла ему, смертельным медикаментом, когда вновь увидел ее субботним вечером? Были факты, подтверждающие данную версию, но существовали и иные обстоятельства, свидетельствовавшие о его невиновности.

Почему Керстнер рассказывал эту компрометирующую историю? В известной степени он сам преподнес Боденштайну мотив убийства на серебряном блюдечке! Кажущиеся простыми решения вселяли в Оливера недоверие.

— Доктор Керстнер, — сказал он, — по последней информации, ваша супруга скончалась не в результате падения с башни.

— Простите? — Мужчина вскинул голову. Замешательство и непонимание в его взгляде были неподдельными, насколько мог судить Боденштайн.

— Вас удивит, если я скажу, что ваша жена умерла от смертельной инъекции в вену?

— От смертельной инъекции… — повторил Керстнер. Он покачал головой, но затем, похоже, осознал услышанное. — И теперь вы думаете, что я имею к этому какое-то отношение?

— Я вообще ничего не думаю, — деловито возразил Боденштайн, — но настало время сообщить мне, зачем ваша жена приезжала к вам и что вы делали в субботу вечером между девятнадцатью и двадцатью тремя часами. Где вы были в период времени, когда ваша жена, согласно протоколу вскрытия, умерла?

Керстнер медлил с ответом.

— Я говорил с ней совсем недолго. Потом мне позвонили. Было десять минут седьмого. Я это знаю точно, потому что посмотрел на часы в моем автомобиле. Я сразу уехал, это вам могут подтвердить мои коллеги.

— Вы уехали до того, как отбыла ваша жена?

— Да.

— О’кей, — кивнул Боденштайн. — Тогда скажите, пожалуйста, кто вам звонил и куда вы поехали? Сколько были в пути, где находились в течение вечера и кто может это подтвердить?

— В данный момент ничего не могу сказать, — сказал Керстнер. — Извините.

— Мне жаль, — Боденштайн поднялся, — но я должен просить вас поехать со мной.

— Я… арестован?

— Да. Предварительно. Я задерживаю вас по подозрению в убийстве вашей жены.

Керстнер тоже встал. Его лицо было бледным, но спокойным.

— Могу я еще раз быстро позвонить?

Боденштайн пожал плечами, что означало «вообще-то нет».

— Ради бога. Но недолго.

Доктор взял мобильный телефон и набрал номер.

— Это я, — заговорил он, не понижая голос. — Меня арестовала полиция. Они думают, это я убил Изабель… Нет-нет, все нормально. О’кей, позвони своему брату… И, пожалуйста, поезжай к своим родителям… если тебя отпустят. Я был бы спокоен, зная, что ты в безопасности… Да нет, наверняка недолго. Они выяснят, кто это был в действительности. Хорошо. Ну пока.

— С кем вы разговаривали? — спросил Боденштайн.

— С одной знакомой. — Керстнер отключил телефон и подал его Боденштайну.

— Возможно, эта знакомая могла бы чем-то помочь, чтобы снять с вас подозрение в убийстве вашей жены?

— Возможно.

— Послушайте, доктор! — Оливер обычно хорошо владел собой, но сейчас он постепенно начинал выходить из себя. — Это не веселое времяпрепровождение! Если есть кто-то, кто может обеспечить вам алиби на субботний вечер, вы должны немедленно принять меры, чтобы этого добиться!

Керстнер покачал головой.

— Я не могу, — сказал он. — Вы сами поймете почему.

— Надеюсь, — со вздохом ответил Боденштайн.

Во время следующего допроса в комиссариате Хофхайма Керстнер был нем как рыба, поэтому Боденштайн спустя полчаса отправил его во Франкфурт, где он должен был находиться в одиночной камере до принятия решения судьей по проверке законности содержания под стражей. Тем временем Бенке получил первые результаты лабораторных исследований «Порше». Почти все отпечатки пальцев в автомобиле принадлежали Изабель Керстнер, но со стороны места пассажира было обнаружено множество незнакомых отпечатков, а на обивке подголовника найден короткий темно-русый волос, который не удалось идентифицировать. Остерманн выяснил через Интернет, что Изабель Керстнер в прошлом довольно часто принимала участие в конноспортивных соревнованиях за общество «Гут Вальдхоф», штаб-квартира которого находилась в одноименном частном конноспортивном комплексе между Келькхаймом и Лидербахом.

— Что-нибудь известно о местонахождении ребенка? — спросил Боденштайн.

— Нет, — доложила Катрин Фахингер. — В детском саду девочка была в последний раз восемнадцатого августа, и в этот же день ее также в последний раз видела и няня, которая всегда сидела с ребенком. В тот вечер из детского сада ее забрала Изабель Керстнер.

— В таком случае мы должны немедленно объявить девочку в розыск, — сказал Боденштайн. — Этим займетесь вы, фрау Фахингер. Достаньте свежее фото ребенка.

— Нам необходимо получить постановление на обыск в ветеринарной клинике, — вмешался Бенке.

Боденштайн посмотрел на него и невольно подумал об Инке Ханзен. Он не хотел создавать ей ненужных проблем.

— Какова летальная доза пентобарбитала натрия для человека? — спросил он. — Я думаю, очень небольшая. Мне представляется очень сомнительной возможность того, что мы сможем там что-то обнаружить с помощью определения состава медикамента или накладных.

Бенке пожал плечами.

— Фрау Кирххоф, — обратился Боденштайн к Пие, — поезжайте в эту конюшню в Келькхайме. Полагаю, Изабель Керстнер проводила там немало времени. Попытайтесь побольше разузнать о ней.

«Гут Вальдхоф» располагался позади промышленной зоны, на краю поля между Келькхайм-Мюнстером и Лидербахом. Пия остановила свой автомобиль на безупречно вымощенной парковочной площадке и вышла из машины. Здесь было припарковано несколько автомобилей, на другой стороне аккуратно один за другим выстроились прицепы для перевозки лошадей. Пия с интересом огляделась вокруг. Она приезжала сюда однажды много лет назад, когда навещала подругу, поместившую сюда свою лошадь, но тогда все выглядело совершенно иначе. От метровой высоты сорняков, грязных дорог и куч конского навоза не осталось и следа. Кто-то, по-видимому, инвестировал сюда массу денег и сил и из обедневшей сельской усадьбы создал великолепный конноспортивный комплекс. Вокруг были разбиты ухоженные газоны с цветочными клумбами и рододендронами, также имелись большое конкурное поле с разнообразными препятствиями и манеж для соревнований. В длинной конюшне были прорезаны внешние окна, из которых лошади могли высовывать свои любопытные морды.

Пия прошла через парковочную площадку и увидела загорелого бритоголового молодого человека, двигавшего перед собой тачку с сеном. На нем были узкие джинсы и зеленая рубашка поло с надписью золотистого цвета «Гут Вальдхоф», под которой обозначились хорошо натренированные бицепсы. «Изменившийся в целом облик двора положительно сказался и на внешнем виде персонала», — весело подумала Пия.