Детектив США. Книга 13

В первую очередь нас удивил запах. Никакой вони. Там пахло так, как и должно пахнуть в приличных барах. Столы и стойки, казалось, специально старались принять обшарпанный вид. Фальшивыми мне показались и типы, сидевшие за ними. Но провинциалы, наверное, этого не замечали.

Конни состроила презрительную гримасу:

— Так вот, значит, каков знаменитый ресторан “Бовери”... Мне много приходилось о нем слышать, но сама я тут в первый раз.

В зале стоял такой шум, что я едва мог расслышать слова Конни. То и дело кто-нибудь из посетителей бара кидался с громкими приветствиями к вновь пришедшим: девицы визжали как свиньи, их жирные ухажеры выдавливали из себя улыбки. Когда очередной взрыв приветствий утихал, посетители сдавали свои пальто и шляпы толстой бабе: на столике рядом с ней стояла железная плошка для чаевых.

Пока Конни здоровалась с несколькими тощими манекенщицами из агентства Антона Липсека, я пробился к стойке. Мне срочно потребовалось что-нибудь выпить. Кроме того, оттуда можно было рассмотреть весь зал. В дальнем его конце располагалась узкая дверь, косо висевшая на одной петле. К ней был прибит отрывной календарь, и как только дверь открывали, его листики вспархивали, словно бабочки.

Порхали они беспрестанно, потому что дверь постоянно открывали и закрывали. И проходили через нее только мужчины в смокингах и дамы в вечерних туалетах.

Конни отыскала меня глазами и направилась в мою сторону.

— Эта первая комната что-то вроде забегаловки, Майк. Мне сказали, что там, за дверью, гораздо лучше.

— Вот и славно, детка. Мне страшно хочется куда-нибудь отсюда уйти.

Я взял ее под руку, и мы тоже вошли в дверь с календарем. Там нас поджидал сюрприз: мы оказались в тесном предбаннике, который был устроен таким образом, что следующую дверь можно было открыть после того, когда закроешь первую.

А эта первая, оказывается, висела вовсе не косо и не на одной петле... Все это было бутафорией. Маленькая каморка заканчивалась другой дверью, ведущей непосредственно в ресторан. Зрелище, представшее нашим глазам, действительно было достойно внимания.

На оборудование бара ушло, наверное, больше сотни тысяч долларов. Такие же суммы, видимо, хранились в бумажниках людей, расположившихся у бара и за столиками. В зале царил полумрак. Горел лишь один прожектор, направленный на обнаженную танцовщицу, демонстрировавшую заключительную часть стриптиза. Само по себе ее обнаженное тело не очень-то возбуждало, но весь процесс последующего одевания был поставлен весьма искусно. Одевшись, она выскользнула из-под луча прожектора и подсела к какому-то лысому старичку, которому очень польстило такое соседство. В честь знакомства он заказал бутылку шампанского.

Теперь мне стало ясно, почему этот ресторан пользовался такой популярностью. Стены сверху донизу были увешаны фотографиями девушек в самых разных позах и на всех стадиях стриптиза. Все фотографии, как следовало из надписей, посвящались человеку по имени Клайд. Мы с Конни выпили, и я скользнул взглядом по фотографиям.

— Ты там есть? — поинтересовался я.

— Может быть. Хочешь посмотреть?

— Нет. Я предпочитаю смотреть на тебя настоящую. Заиграл оркестр Хомер пригласил Конни на танец, оставив мне взамен свою секретаршу, которая сразу же принялась просить меня потанцевать с ней. Мне не слишком этого хотелось, но она меня уговорила. Танцуя, девица все время прижималась ко мне и трогала кончиком языка мое ухо. Хомер явно провел время лучше. К половине двенадцатого в баре уже яблоку негде было упасть. Все шумели так, словно мы находились в палате буйно помешанных. Эндрю опять захотелось чего-нибудь новенького. Одна из девушек поднялась и заговорила с официантом. Тот подошел с ней к столу и о чем-то спросил Эндрю, указывая на нишу в стене, закрытую занавесом.

— Сейчас кое-что начнется, малышка, — проронил я.

— Что? — удивилась Конни.

— Старый трюк. У них есть комната для азартных игр. Потому официант и напустил на себя такую таинственность.

— Ты шутишь?

— Сейчас сама убедишься.

Все поднялись и направились к нише. Я вспомнил про Честера Вилера и спросил себя а не шел ли и мой друг по этому же пути? Он просил прислать пять тысяч долларов. Зачем? Чтобы играть или выплатить проигрыш? В рулетку можно продуть целое состояние. Может быть, поэтому он и убил себя. Из-за несчастных пяти тысяч? Но ему вовсе не обязательно было расплачиваться с долгами. Ресторан бы закрыли — стоило только сообщить об этом в полицию, — и он мог бы ни о чем не заботиться.

Одна из девушек обернулась и крикнула:

— О, Клайд! Хэлло, Клайд!

Сухопарый парень в смокинге холодно улыбнулся ей, продолжая обходить столики. По моим губам невольно скользнула презрительная усмешка. Я сказал Конни, чтобы она шла вперед вместе с остальными, а сам небрежной походкой направился к Клайду.

— Надо же, да ведь это Динки, мой старый дружище! — обрадовался я.

Он в этот момент склонился к одному из столиков, но я сразу заметил, что при звуке моего голоса у него напряглись все мышцы. С показным спокойствием Клайд закончил здороваться с посетителями. Свет в зале погас, вспыхнул прожектор, и на танцплощадку выпорхнула следующая исполнительница стриптиза. Я закурил.

Тогда Клайд повернулся наконец ко мне и уставился на меня жабьими глазками.

— Что ты здесь делаешь, ищейка?

— Я собирался спросить о том же.

— Ты и так пробыл тут слишком долго, а теперь убирайся!

И он продолжил свой кейс среди столиков, приветствуя гостей словом или улыбкой. Когда он подошел к стойке, бармен поставил перед ним бутылку, чтобы он налил себе выпивку. Я нагло выпустил ему в морду струю дыма.

— А у вас здесь очень мило, — заявил я. Его глаза пылали ненавистью.

— Ты не слышал, что я сказал?

— Слышал, но, к сожалению, ты путаешь меня со своими подчиненными, пляшущими под твою дудку.

— Что тебе тут нужно? Я затянулся поглубже:

— Ничего, просто я с детства любопытен. Это, конечно, ужасный недостаток, но я с этим ничего не могу поделать. В последний раз мы виделись в зале суда. Тебя привезли туда в коляске, чтобы допросить. В твоей ноге была пуля, всаженная лично мной. Припоминаешь? Ты клялся тогда, что за рулем машины, в которой укатил убийца, сидел не ты. Но моя пуля в твоей ноге доказала, что ты лжешь, и ты отправился за решетку.

Он не ответил.

— Ты далеко пошел, — заметил я. — Сидеть за баранкой — это теперь не для тебя. А как насчет убийства? Динки чуть приподнял верхнюю губу:

— Газеты писали, что у тебя нет больше оружия, Хаммер. Это кончится для тебя плохо. Уйди с дороги.

Он хотел допить свой бокал, но я толкнул его под локоть, и выпивка выплеснулась ему в лицо. Он позеленел от злости.

— Смотри на вещи проще, Динки. И не попадайся полиции. А я посмотрю, что здесь и как, и уйду.

Я направился в другой конец зала и, обернувшись, заметил, что Динки Вильяме, называвшийся теперь Клайдом, схватил трубку внутреннего телефона. Я обогнул танцплощадку и потратил какое-то время на то, чтобы отыскать в полутьме штору. Она скрывала запертую дверь. Я постучал и увидел в глазке два глаза и нос, обезображенный шрамом Сперва я подумал, что меня не пустят, но в следующее мгновение услышал, как отодвигается засов.

Иногда, без видимых оснований, вдруг ощущаешь нависшую над тобой опасность Тогда человек ни с того ни с сего инстинктивно отпрыгивает и тем самым избегает удара по затылку. На сей раз я вовремя вскинул руку, и удар пришелся по ней. Вскрикнув, я отскочил в сторону, упал на пол и, перевернувшись на спину, увидел страшную физиономию дебила, занесшего дубинку для повторного удара, но он соображал слишком медленно, и я успел вскочить на ноги и сбросить ботинки. В тот же миг дубинка со свистом разрезала воздух. Этот орангутанг промахнулся. Мне нельзя было промахиваться, и я ударил его ботинком. Он мгновенно переломился надвое, не в силах даже закричать Из его пасти вырвалось лишь невнятное хлюпанье. Дубинка с глухим стуком упала на пол, а детина, скорчившись в три погибели, прижал руки к низу живота. Я выждал подходящий момент и нанес ему удар в зубы, сделавший его на какое-то время трупом. Подняв дубинку, я взвесил ее в руке. Да, ничего не скажешь, такой можно проломить голову в два счета.