Суд и расчет

Маркин пожал плечами.

– Да ничего особенного. Приедем – покажу папку. Сам убедишься.

– Чего там убеждаться... – проворчал Натаниэль. – Я и так верю. Значит, никого у нее не было? Богатых друзей, поклонников? Впрочем, это ясно. Достаточно посмотреть на условия, в которых она живет.

– С одним мужчиной она встречалась пару раз, – сообщил Маркин. – Но я выяснил: это ее младший брат, живет в Иерусалиме, иногда приезжает навестить сестру и племянников.

– Понятно...

Розовски закрыл глаза. Оставшуюся до агентства часть дороги они промолчали.

Уже в конторе, показав шефу материалы слежки за Ривкой Дамари, Маркин спросил:

– А чем тебя не устраивает полицейская версия?

– А ничем она меня не устраивает, – исчерпывающе ответил Розовски. Маркин обиделся. Посмотрев на его помрачневшее лицо, Натаниэль счел нужным разъяснить:

– Незадолго до освобождения Шошана Дамари из тюрьмы было заключено перемирие. Я уже говорил. Кстати, знаешь, как это произошло?

Маркин помотал головой.

– Знаю только то, что было в газетах, – сказал он.

– Да, этого там не было... Наама Ример, родившая, между прочим, кроме главы гив'ат-рехевской группировки Гая еще семь сыновей-бандитов, из которых двое оказались на кладбище как раз в ходе этой войны, – так вот, Наама Ример отправилась к Хедве Дамари, имевшей честь родить двенадцать бандитов, в том числе – несчастного раввина Йосефа. Хедва тоже похоронила троих, да еще один до сих пор лежит в больнице и, по всей видимости, больше не будет ходить... Да, так вот. Хедва и Наама решили: баста! Пора детей мирить. А решили они это после случайной гибели раввина Йосефа Дамари. В общем, Наама позвонила Хедве и сказала: «Хедва, любезная подруга моих детских дней, уже гибнут невинные люди, надо мальчиков мирить...» – Розовски засмеялся, потом добавил: – Наама всегда любила цветистые фразы... Ну вот. Гай Ример и Шошан Дамари, как и положено настоящим еврейским бандитам, мам своих слушаются. Так что перемирие было заключено. По этому поводу состоялась большая гулянка, а место сидевшего в тот момент Шошана занимала Хедва Дамари. Шошан же из тюрьмы дал свое согласие на мир и обещал отказаться от мести за брата-раввина.

Маркин пожал плечами.

– Ну и что? – сказал он. – Помирились, а потом передумали.

Розовски покачал головой.

– Вряд ли. На самом деле ситуация там сложилась так, что война действительно сидела, что называется, в печенках у обоих главарей. Так что после того торжественного вечера с облегчением вздохнули все. Нет, я уверен: это убийство к конкуренции между бандами отношения не имеет. Кстати, после похорон Наама Ример приходила утешить свою подругу Хедву. Я видел собственными глазами. И кроме того, я сегодня встречался с Гаем.

Маркин недоверчиво хмыкнул:

– А что, ты думаешь, он бы тебе признался? Дескать, между нами, конечно, но Седого прикончили по моему распоряжению.

– Дело в не в том, что он говорил, – пояснил Натаниэль. – Дело в том, как он говорил. Понимаешь, Гай смертельно напуган. Я так понимаю, он напуган именно тем, что сам не знает, кто и зачем убил его конкурента.

– Тогда не знаю, – Маркин развел руками. – Гай ни при чем, бывшая жена ни при чем... Кто же при чем?

Натаниэль молча уставился в окно, за которым уже совсем стемнело.

– Жена, – повторил он. – Жена Седого. Ривка Дамари. Вот тут у меня есть кое-какие сомнения...

Маркин обиженно выпятил нижнюю губу, от чего сразу же стал похож на подростка, но сказать ничего не успел.

Вошла Офра с традиционным подносом. На подносе стояли чашки с дымящимся кофе и тарелочка печенья.

– Что? – спросила она. – Уже уходим?

– Куда же от такого кофе уйдешь, – Натаниэль развел руками. – Вот выпьем, поблаженствуем, тогда – да. Как там Илан? Ты в больницу звонила?

– Все в порядке, – сказала Офра. – Его уже перевели из отделения интенсивной терапии в обычное. Обещают, что через неделю будет дома.

– Ну и слава Богу, – Натаниэль сделал глоток ароматной жидкости и зажмурился от удовольствия. – Слушайте, ребята, а может, плюнем на это дело, а? Полиция возится – и пусть ее. С Иланом вон все в порядке. Будем считать это несчастным случаем и забудем обо всем.

Услышав возмущенные восклицания, он приоткрыл глаза и поочередно посмотрел на секретаршу и помощника.

– Не хотите? Ишь, азартные какие. Ладно, отыщем мерзавца. Если отыщем... Кстати, Офра, а ты не общалась с подругой Илана? Это она передала букет?

– Ты плохо читаешь документы, которые я представляю, – обиженно заявила Офра. – Там ясно сказано, что подруга Илана сейчас в Европе. По программе обмена студентами. Так что никак она не могла передавать нашему стажеру цветы. Она, по-моему, даже не знает о том, что он в больнице. Илан запретил родителям сообщать о случившемся кому бы то ни было.

Натаниэль озадаченно посмотрел на девушку.

– Ну извини, Офра, извини. Так кто же, в таком случае, передал букет? Послушай, Саша, есть такой цветочный магазин, называется «Ган Эден». Загляни туда завтра, поинтересуйся, что за заказ там сделали в воскресенье на букет цветов для нашего Илана. Кто заказал, как рассчитывался. Словом, все, что узнаешь.

– А что делать мне? – спросила Офра.

– Тебе? Тебе завтра быть в агентстве. Должен же кто-нибудь отвечать на телефонные звонки.

– Тоже нашел автоответчика, – обиделась Офра.

– Ну что ты, девочка! – всполошился Розовски. – Разве хоть один автоответчик, даже если он говорит голосом Шона О'Коннери, способен ответить «в агентстве никого нет» так, чтобы спрашивающий почувствовал себя осчастливленным?

Офру этот сомнительный комплимент ничуть не убедил. Она поднялась со своего места и с мрачным видом вышла в приемную. Розовски слышал, как в приемной девушка демонстративно хлопнула дверцами шкафа, двигала креслом и, в конце концов. Наконец раздался пушечный удар входной двери, послышалась быстро удаляющаяся дробь каблуков.

Натаниэль посмотрел на Маркина, тот молча развел руками.

– Да, – сказал Розовски. – Наверное, я не очень удачно выразился.

– Не впервые, – съехидничал Саша.

Розовски допил остывший кофе, поставил чашку на поднос. Взглянул в окно, за которым уже появились вечерние звезды.

– Пора, – сказал он. – Подвези меня домой, Саша.

7

Вернувшись домой и приняв душ, Натаниэль сел ужинать, одновременно просматривая газеты и прослушивая запись домашнего автоответчика.

Примерно половина сообщений принадлежала матери. Сарра Розовски обожала кочевать по родственникам и знакомым, число которых по подсчетам ее Натаниэля приближалось к трети населения страны. При этом она считала своим долгом напоминать сорокалетнему сыну о необходимости во время завтракать, обедать и ужинать.

Кроме того, всеми сплетнями и слухами, которые она успевала собрать за поездку, мать считала обязательным поделиться с сыном, причем немедленно по телефону.

Последний раз она позвонила в девять часов – буквально за пятнадцать минут до возвращения Натаниэля: «Натан, запиши для меня, пожалуйста, американский фильм. Он будет идти по российскому каналу в одиннадцать. Там играет мой любимый артист, и вообще: мне очень нравился Джон Кеннеди. Такой интеллигентный, и таким молодым погиб! Не забудь поужинать. Рита передает тебе привет.»

Натаниэль наморщил лоб, пытаясь сообразить, кто такая Рита. Потом перелистал одну из газет, в которой имелись программы российского телевидения. Мать имела в виду фильм «Джи-Эф-Кей».

Гудок, щелчок.

Снова сигнал. Теперь Натаниэль услышал другой голос:

«Натан, это Ронен. Я подумал, что тебе будет интересно. Мы нашли мотоцикл, на котором, похоже, убийцы скрылись с места преступления. Черный „сузуки“. Меня не пускают в больницу к твоему парню, а было бы желательно, чтобы он попробовал опознать. Поговори там с врачами, хорошо?»

Розовски усмехнулся. Вот в чем дело, а он поначалу удивился: с чего вдруг Ронен стал таким добрым и дружелюбным? Никогда не было такого, чтобы инспектор Алон держал его в курсе расследования и делился результатами по собственной инициативе.