На углу, у Патриарших...

— Не двигаться, суки, — негромко и страшно приказал появившийся в дверях человек в маске и с пистолетом в руках.

Он сделал два шага к столу, но тут Людмила Ильинична в ужасе закричала:

— А-а-а-а!

Рванувшись вперед, человек в маске хлестнул ее по лицу. Людмила Ильинична осела и завалилась на бок. Наташа кинулась к бандиту, вцепилась в него, затрясла:

— Скотина! Негодяй!..

Бандит оторвал ее от себя, откинул в угол.

— Молчи! Крови не хочу. Но будешь орать — замочу и тебя, и бабку!

Он рывком поставил ее на ноги, ухватил за плечо и, ткнув дуло пистолета ей в позвоночник, повел к ванной комнате.

В дверях Наташа сделала последнюю попытку вырваться. Резко развернувшись, она толкнула бандита так, что с его головы соскочила спортивная шапочка. Сама девушка кинулась в сторону. Но налетчик успел ее перехватить, затолкал в ванную и повернул задвижку. Надел шапочку обратно, сунул пистолет за ремень и вернулся в гостиную.

Людмила Ильинична неподвижно лежала на полу. Бандит собрал со стола драгоценности и пересыпал их в небольшой мешочек.

Потом он достал фотографии и, сверившись по ним, шагнул к одной из картин.

Людмила Ильинична приподняла голову, открыла глаза и застонала. Бандит обернулся и хлестнул ее по лицу еще раз. Она потеряла сознание. Бандит ловко вырезал полотна из рам.

В дежурной части отделения милиции, как всегда, трезвонили телефоны.

Начальник отделения подполковник Беляков листал журнал происшествий, взятый у дежурного, и делился впечатлениями со своим заместителем — Сергеем Никольским.

— Опять у Дома журналистов мордобой. Во дают, писаки! Закрыть бы их ресторан…

— Какие писаки? — возразил Никольский. — Им сейчас не до ресторана — на хлеб не хватает. Посмотрите протокол: акционерное общество дралось с банком.

— Серьезная публика. Стрельбы не было? — осведомился Беляков.

— Что вы, товарищ подполковник! — встрял в разговор Митрофанов. — Тихо дрались, культурно. Стенка на стенку.

— Не остри, — осадил его подполковник. — Тихо — и слава Богу. В первый раз, что ли? Место-то это поганое.

— Там бы временный пост организовать, — предложил Никольский.

— Откуда я тебе людей возьму?! — ненатурально вспылил начальник. — Одного не поставишь, а двоих — оголим остальную территорию.

— Значит, пусть дерутся? — съязвил Никольский.

— Не доставай меня, Сергей. Картина благополучная в целом. Чего ты суетишься?

— Товарищ подполковник, — вдруг доложил Митрофанов, опустив трубку после очередного звонка. — Вооруженное ограбление!

— Где?! — И начальник, и его заместитель разом вскочили на ноги.

— Под боком. Вдову классика обчистили, — быстро пояснил Митрофанов.

Беляков посмотрел на него, потом на Никольского и сказал сокрушенно:

— Сам сглазил.

Картин больше не было. Золотые рамы тускло смотрели темными дырами.

Людмила Ильинична лежала на обширном кожаном диване, Наташа сидела у нее в ногах. Рядом стояли Беляков и Никольский.

— Наташенька держалась очень достойно, а я струсила, — говорила Людмила Ильинична, прикладывая к разбитому лицу мокрое полотенце.

— Как чувствуете себя? — осведомился Беляков.

— Спасибо, теперь лучше.

— Я тоже струсила, — улыбнулась Наташа Сергею. — Неожиданная встреча у нас с вами получилась, правда? И, к сожалению, нельзя сказать, что приятная.

Никольский улыбнулся в ответ. Несмотря на обстоятельства встречи, он был не просто рад ей — он был почти счастлив. Сергей не забыл тех взглядов, которыми они обменивались с Наташей тогда, перед той презентацией и после нее. Он собирался в ближайшие же дни найти девушку, пригласить куда-нибудь… И вот — свидание состоялось, нежданно-негаданно, само собой.

— Вы в порядке? — спросил Никольский Наташу.

Она кивнула.

— Знакомы, что ли? — прищурился Беляков. — Служба у нас такая: приятного вообще мало, — пояснил он Наталье деловито. — Имя-отчество ваше как?

— Наталья Николаевна, — отозвалась девушка.

— Как у жены Пушкина… — хмыкнул подполковник. — Фамилия?

— Не Гончарова, — заверила его Наташа. — Румянцева.

— Угу, — Беляков отвернулся.

— Виталий Петрович неточно выразился, — вмешался Никольский. — Он имел в виду, что очень рад.

— Не надо меня поправлять, — осадил его Беляков. — Я всегда вежливо выражаюсь.

Он шагнул к пустой раме, достал из кармана шариковую ручку и дотронулся до клочка, оставленного от поспешно вырезанного полотна.

— Вот сукин сын! Шпана беспредельная! Сам ничего трудом не нажил, и чужого не жалко!

— Вы найдете его? — спросила Людмила Ильинична.

— Как карта ляжет, — вздохнул Беляков и оглядел гостиную. — Что это за кольцо на столе?

— Где? — вскочила с дивана Наташа.

— Не трогать! — рявкнул Беляков.

Девушка в испуге замерла.

— До приезда экспертов лучше ни к чему не прикасаться, — сказал Никольский. Он всячески пытался как-то нейтрализовать грубость своего шефа.

Подполковник осторожно приблизился к столу. Большой глубокого зеленого цвета изумруд в причудливой оправе лежал рядом с кофейником.

— Перстень амстердамской работы конца девятнадцатого века, — сообщила Наташа.

— А почему он здесь лежит? — поинтересовался Беляков.

Людмила Ильинична привстала с дивана.

— Я показывала Наташеньке свои побрякушки, — пояснила она.

— Зачем вы их показывали? — напрягся Беляков.

— Меня назначили смотрителем этого дома, — объяснила Наташа. — По совместительству.

— Не понял! — Подполковник грозно уставился на нее.

— Неделю назад Людмила Ильинична передала все ценности в дар государству, — ровно проговорила Наташа, не подозревая, какая бомба таится в ее словах.

Беляков ошалело уставился на Никольского и медленно опустился на стул.

— Стало быть, это государственная собственность?.. — пробормотал он обреченно.

— Что с вами, голубчик? — всполошилась Людмила Ильинична.

— Благородный поступок, — молвил Беляков упавшим голосом. — За государством не пропадет. Оно попомнит.

— Да, меня благодарили, — удивленно согласилась хозяйка квартиры. Странное поведение старшего из двух офицеров милиции, посетивших ее дом, беспокоило и настораживало ее.

— А теперь нас поблагодарят… — пробормотал Беляков потерянно. — Да так поблагодарят…

Из прихожей послышался топот, и в гостиную ввалилась бригада МУРа во главе с Котовым.

— Привет! — жизнерадостно гаркнул он Белякову и Никольскому. — Ой, какие вы кислые!

— Загрустили маленько, — признался Беляков.

— Веселей, веселей надо грустить! — бодро выдал Котов, а затем, обернувшись через плечо, бросил своим: — Приступайте, мужики!

И началось: эксперты обрабатывали ручки дверей и рамы картин, сверкали вспышки блицев, у Людмилы Ильиничны снимали отпечатки пальцев, в прихожей подавала голос собака.

Никольский и Наташа устроились в кабинете за шахматным столиком.

— Как выглядел бандит? — спросил Сергей.

— Высокий. В черной маске и черной спортивной шапочке.

— Во что одет?

— Черные брюки, черная кожаная куртка.

— Вооружен?

— У него был пистолет.

— Какой?

— Большой и черный.

— Однообразная какая-то цветовая гамма, — заметил Сергей. — Даже страшно.

— Вспомнила! — воскликнула Наташа. — Когда он затаскивал меня в ванную, у него с головы слетела шапочка. Волосы тоже черные-черные…

— Опять?!

— А в них — седая прядь от виска к затылку.

— Спасибо! — облегченно вздохнул Сергей. — А то совсем запугали.

В кабинет торопливо вошли Беляков и Котов. Они тоже подсели к шахматному столику, не спуская с Наташи цепких взглядов.

— Хозяйка сказала, что вы фотографа сюда приводили, Румянцева, — напористо начал Беляков.

— Да, приводила, — пожала плечами девушка.

— Что он фотографировал? — продолжал Беляков с нажимом.

— Картины.

— Зачем?