Сердце ангела

А она не старалась удивить, привлечь внимание - она просто радовалась. Каждой клеточкой своего прелестного существа, несущего благую весть: красота всесильна и вечна. Она послана миру во спасение, потому что каждый, открывая ей сердце, становится сильнее и лучше.

Московские подиумы, залы представительных фирм, домов моделей - Вита Джордан появляется, словно всю жизнь, через расстояния, через океаны стремилась сюда - к людям, которых не знала, но давно любила, и теперь дарит свою окрыленность, свою летучую прелесть. Ей невольно отвечали улыбкой да же те, кто был убежден в продажности и развращенности рекламных звезд. Каждый встретившийся с Витой в глубине души был уверен, что мог бы стать её другом.

В чем-то незатейливо-шикарном, небрежно-изысканном, едва касающемся тела, как дуновение майского ветерка, в развевающемся шелке волос, блеске юности, беззаботности, удачи Вита Джоржан появлялась на помосте. Защелкали камеры, сидящие в зале невольно подались вперед. Словно услышав зов, девушка замерла на краю помоста, резко обернулась, взметнув высеребренную прожекторами гриву, и посмотрела в зал. Уголки губ взлетели, глаза смешливо прищурились. "Ну, разве все это не чудо?" - Спрашивал её взгляд. - Дышать, двигаться, жить? Разве есть в этой жизни что-либо более заманчивое, чем наше с вами, господа, дело?"

Публика, состоящая из ведущих представителей индустрии моды и её законодателей, разразилась аплодисментами...

- Отличная работа. Правда. Извините, мисс Джордан, я плохо ориентируюсь в специфике вашей профессии. Признаюсь, перед встречей с вами просмотрел пару видеокассет с записью показов высокой моды. И... знаете, что решил? - Поджидавший Виту у дверей костюмерной Стас смущенно пожал плечами. - Решил бесповоротно, что все женщины экстра-класса мало отличаются друг от друга, как куклы Барби.

- Это действительно так, - охотно согласилась переодевшаяся после показа Вита. Непритязательный коричневый костюм после феерии коллекционных туалетов казался нарочито строгим. - Извините, господин Бортник, мне надо поговорить с Брантом насчет планов на вечер, пока мы не попали в руки московских друзей.

Вита уже намекала, что знаменитое гостеприимство русских довольно утомительно. Восхищение восхищением, симпатии симпатиями, а работа работой. Нельзя же все время доказывать каждому, кто осыпает тебя подарками и зазывает в гости, что ты его лучший друг? И пить столько нельзя, и петь, и обниматься... Виту удручала перспектива застолья. При всей своей доброжелательности, она предпочитала уединение шумным сборищам, тем более в её честь. Чрезмерные всплески эмоций и велеречивые излияния заставляли Виту грустить.

- Какие проблемы, малышка? - Издали оценил выражение лица Виты Брант.

- Обсуждали с мистером Бортником принципы подбора кадров рекламными агентствами. Стас полагает, что девушки отвечают одному требованию сходству с куклой. Увы, он выразил весьма распространенное мнение.

- У вас есть предложения по этому поводу? - Хмуро взглянул на Стаса Брант.

- Обсудим их в другой раз. Сейчас я постараюсь объяснить вашим московским друзьям, затеявшим шикарный обед, что мисс Джордан нуждается в серьезной подготовке к балу.

Вита благодарно взглянула на Стаса:

- Вижу. вы собираетесь принять удар на себя. Это очень по-рыцарски.

- Не беспокойтесь, Виталия, они будут убеждены, что дружескому застолью помешал сомнительный и наглый тип, превышающий свои полномочия. Стас откланялся. - Прощаюсь с вами до вечера. Желаю хорошо отдохнуть.

За пять дней пребывания в Москве отношения между стукачом и гостьей стали почти приятельскими. Он постоянно был рядом, но умел оставаться незаметным. Внимание Бортника к мисс Джордан не грешило навязчивостью и даже его маленькие услуги выглядели изящно. Вовремя увести гостей с утомительного банкета под предлогом официальной встречи, обеспечить необходимую информацию, достать альбом или книгу, иметь которую мимолетно пожелала Вита - все это он делал легко, не рассчитывая на ответную симпатию.

Но Хью был непробиваем, - ему не нравилось, что Вита и Бортник стали называть друг друга по имени. Он неприязненно настораживался всякий раз, застав их вместе.

- Привязчивый, как репей, - буркнул Брант, когда Бортник скрылся. - Я не перестаю упрекать себя, что мы не взяли собственного переводчика. Хотя, эти русские нашли бы другой повод, чтобы привязать к нам соглядатая.

- Ты предполагаешь, его интересуют наши контракты? - Вита рассмеялась, садясь в машину. - Ерунда. Партнеры соблюдают все меры предосторожности, чтобы не допустить утечки информации. К тому же, не сомневаюсь, любопытные найдут способ разведать нужные данные... Я благодарна нашему гиду хотя бы за то, что он избавил нас от сегодняшнего обеда в кругу друзей. Хочется немного поваляться перед балом. Ведь и вправду, придется торчать целый вечер, как кукла на витрине. - Вита устало откинулась на сидение. - Здесь действительно скверный климат, от любой ерунды я чувствую себя разбитой.

- Крепись, детка. Осталось всего два дня. На сегодняшнем балу от тебя ничего не потребуется - восседай на троне и наблюдай. Забавно все же взглянуть, как вальсируют агенты российских спецслужб с женами мафиози.

- Ты за свое, Хью! Такое впечатление, что я - изобретатель нового оружия или спикер Президента, нашпигованный государственными секретами. Вита строго взглянула на Хью. - Клянусь, если меня подвергнут допросу, я не выдам даже рецепт своего мороженого.

- Ты абсолютное дитя, Вита. Неужели не замечаешь, какими глазами смотрит на тебя этот Бортник?

- А правда, Хью, совершенно не помню, какие у него глаза... Хм... Серые?

... Игорь Лесников - человек-хамелеон имел благоприятную для своей профессии внешность - уже в институте преподаватели все время путали его с кем-то другим. "Среднестатистический стандарт, невнятный набросок, нуждающийся в завершении", - говорила его бывшая жена, стремясь "дописать" портрет мужа с помощью дорогих вещей и усилий модного парикмахера.

Когда она ушла, Игорь убрал клубные пиджаки, шелковые сорочки в стенной шкаф и ободряюще подмигнул своему отражению - русому парню спортивного сложения в потертых джинсах и растянутом свитере. Это был не он, а та "заготовка", которой предстояло принимать самые разные облики.