Охотники на фазанов

Когда Карла потащили к клетке, он начал издавать какие-то звуки и пинаться. Его просто так не возьмешь, он будет сопротивляться! На этот раз у них так гладко не пройдет.

— Это еще что такое, Карл Мёрк? Ты чем-то недоволен?

Дитлев Прам подошел к нему совсем близко, увернувшись от неуклюжих пинков, поднял арбалет и наставил на тот глаз, которым Карл мог что-то видеть.

— Стой тихо!

Карл хотел было снова пнуть его, чтобы покончить со всем этим разом, но тут Прам протянул руку к скотчу у него на глазах и сорвал повязку.

Ощущение было такое, будто ему оторвали веки, а глаза выскочили из орбит и повисли на ниточке. Свет резко ударил в сетчатку, и на мгновение Карл ослеп.

Затем он их увидел. Всех троих сразу. Они стояли в позах готовности к бою, и в глазах их ясно читалось, что эта схватка станет для Карла последней.

И, несмотря на потерю крови и слабость, он снова стал пинаться, невнятно рыча заклеенным ртом, что они, мерзавцы, не уйдут от наказания.

По полу мимо него вдруг стрелой мелькнула какая-то тень. Флорин тоже ее заметил. А затем они услышали, как что-то громко щелкнуло в дальнем конце зала, потом еще и еще. Мимо пробежали, устремляясь к свету, кошки, следом еноты и горностаи. Птицы, хлопая крыльями, взлетали к алюминиевым стропилам под крышей.

— Что такое? — воскликнул Флорин.

Ульрик и Дитлев молча провожали глазами коротконогую вислобрюхую свинью — она промчалась по проходу и скрылась за клетками. Дитлев Прам вдруг напрягся, в глазах у него появилось настороженное выражение, и он нагнулся за арбалетом, лежащим на полу.

Карл отодвинулся. Он слышал все более частые щелчки, и все больше становилось звуков, производимых вырвавшимися на свободу животными.

Хохотал висящий на решетке Ассад, бранились трое негодяев, и все громче становился топот разбегающихся зверей, хрюканье, тявканье, шорох крыльев в воздухе.

За всем этим они не услышали, как появилась женщина, и обнаружили ее только тогда, когда она вышла на открытое пространство.

Она возникла неожиданно — в ковбойских штанах, в одной руке держа перед собой пистолет с глушителем, в другой сжимая кусок мороженого мяса. Тоненькая, с рюкзачком на одном плече, она была очень изящна. Можно сказать, красавица. На лице умиротворенное выражение, взгляд ясный.

При виде ее те трое онемели и застыли на месте, даже перестали замечать носившихся по залу животных, словно забыли об их существовании. Было ясно, что не пистолета они испугались, а самой идеи того, что воплощала эта женщина, — как чернокожая жертва перед лицом ку-клукс-клана, как вольнодумец перед инквизитором.

— Здрасьте, — сказала она и кивнула каждому по очереди. — Дитлев, брось это.

Она указала на арбалет и велела им отступить на шаг.

Две гибкие выдры, перед тем как убежать на свободу, остановились возле людей, чтобы обнюхать ноги. Кимми улыбнулась при виде них.

— Сегодня мы все вырвемся на волю. Ведь это чудесный день! Эй, ты! — обратилась она к Карлу. — Подтолкни ногой этот кожаный аркан ко мне.

Она показала кончик ремешка, торчавший из-под клетки гиены.

— Иди сюда, малышка, — ни на секунду не спуская глаз с троих мужчин, зашептала Кимми раненой гиене, которая тяжело дышала в клетке. — Иди сюда! На, вот тебе поесть.

Просунув мясо за решетку с другой стороны клетки, она ждала, пока инстинкт голода возьмет верх над страхом животного. Когда гиена приблизилась, Кимми подняла аркан и осторожно просунула его в клетку, уложив так, чтобы лежащий на полу кусок мяса очутился в середине петли.

Через какое-то время гиена, напуганная присутствием стольких людей, наконец решилась подойти.

Едва она опустила голову, чтобы взять пищу, женщина потянула за ремешок, и петля оказалась на шее животного.

В этот момент Дитлев Прам кинулся к дверям, остальные разразились возмущенными криками.

Женщина подняла пистолет и выстрелила. Прам тяжело рухнул головой на бетонный пол и громко закричал от боли, а женщина с силой подтянула мотающее головой и вырывающееся животное к решетке и привязала там.

— Дитлев, вставай! — спокойно сказала Кимми.

Видя, что он не может подняться, она подошла к нему с двумя другими и велела им вернуться вместе с ним на прежнее место.

Карлу приходилось видеть, как выстрелом останавливают убегающего человека, но ни разу не наблюдал такой чистой и эффективной работы: пуля разбила пополам коленную чашечку.

Дитлев Прам побелел как полотно, но не проронил ни слова. Казалось, трое мужчин и женщина совершают какое-то ритуальное действо, не допускающее ни малейшего отступления от положенного порядка. Все происходило безмолвно, но так, словно каждый знал свою роль назубок.

— Слава аллаху! — послышалось сверху, и Ассад спустил ноги с решетки.

Упав на пол, он не мог двинуть ни одной конечностью, так как они уже давно одеревенели от неподвижности.

— Торстен, вытащи его оттуда, — распорядилась женщина. Тот повиновался; она внимательно следила за каждым его движением. — А теперь вы трое заходите в клетку.

— Ради бога, Кимми, меня-то за что? — шепотом взмолился Ульрик, с несчастным видом глядя на нее и стараясь разжалобить. — Я же никогда не делал тебе ничего плохого! Разве ты не помнишь?

Но она и бровью не повела.

— Давай заходи!

— Уж лучше бы ты нас застрелила! — сказал Флорин, помогая Дитлеву забраться в клетку. — В тюрьме мы все погибнем.

— Знаю, Торстен. Я слышу тебя.

— Она же нас убьет! — заныл Ульрик. — Неужели вы не поняли?

Дверь клетки щелкнула, закрываясь за ними; Кимми улыбнулась и зашвырнула пистолет как могла дальше.

Слышно было, как звякнул металл о металл.

Карл посмотрел на Ассада: тот сидел на полу, улыбался и растирал ноги. Не считая того, что с его ладоней капала кровь, можно сказать, что события развивались в самом благоприятном направлении.

В этот момент трое мужчин в клетке заорали, перебивая друг друга.

— Эй, ты! Хватай же ее! — крикнул один Ассаду.

— Не верьте ей! — уговаривал Флорин.

Но женщина даже не шелохнулась. Она смотрела на них, как будто перед ней разворачивалась сцена из старого, давно забытого фильма, который сейчас волей-неволей пришлось вспомнить.

Затем она подошла к Карлу и сорвала скотч, освободив его рот.

— Я знаю, кто ты, — только и сказала она.

— А я знаю тебя, — отозвался Карл, наслаждаясь тем, что может наконец свободно вздохнуть.

Троица в клетке умолкла. Затем Флорин подошел к прутьям.

— Если вы, полицейские, сейчас же ничего не предпримете, то через пять минут в живых тут останется только она. Вы это понимаете? — Он по очереди заглянул в глаза Карлу и Ассаду. — Кимми куда хуже нас всех. Понимаете? Убийца — она, а не мы. Мы действительно нападали на людей, но мы их лишь избивали до беспамятства, а убивала только Кимми.

Карл усмехнулся и покачал головой. Такая уж натура у этих непотопляемых вроде Флорина! Каждый кризис для них лишь начало очередного подъема. Такие никогда не признают себя побежденными, пока не пришла старуха с косой! Они борются, причем не гнушаясь никакими средствами. Разве они не пытались только что убить Карла? Разве не бросили Ассада на растерзание гиене?

Затем Карл перевел взгляд на Кимми. Он ожидал увидеть улыбку, но не эту довольную, холодную гримасу. Она слушала, застыв, точно в трансе.

— Вот-вот! Посмотри на нее! Разве она защищается? — подал голос Дитлев, лежавший на полу клетки и зажимавший ладонью ужасную рану. — Да чувствует ли она вообще хоть что-нибудь? Посмотри на ее палец — он болтается сам по себе, а она будто не замечает. Она вообще не знает жалости. На нашу смерть ей наплевать.

В один миг перед внутренним взором Карла прошла череда кошмарных преступлений, совершенных этой группой. Возможно ли, чтобы все было так, как они говорят? Или это часть их защиты?

И снова заговорил Флорин. Сейчас он был не король, не кукловод, дергающий за веревочки. Он был тот, что есть.